Еще год и около десяти месяцев назад эти двое молодых людей тоскливо, холодея от мрачной, жуткой безысходности, думали, что хорошая, даже просто нормальная с ее обычными бытовыми радостями жизнь кончилась для них навсегда и теперь до истечения дней своих влачить им жалкое, тусклое существование. Однако трагически расставшись, они встретились, не смея и мечтать о том, вновь. После чего решили быть счастливыми вопреки всему, что с ними случилось. И сумели такими стать…
Алексей
С Танюшкой моей мы в Питере познакомились. Я там жил, а она в северную столицу к родственникам в гости приехала. Пошла по магазинам, историческим местам разным и заблудилась. А тут я как раз ей удачно и подвернулся. Смотрю, стоит очень симпатичная девушка провинциального вида и чуть не плачет. Подошел к ней, узнал, в чем дело, проводил до дома. По пути разговорились, я Тане тоже приглянулся, поэтому она встретилась со мной на следующий день.
Так вот и началась наша любовь.
До призыва в армию мне тогда всего четыре месяца оставалось. Договорились пожениться, когда вернусь, но все равно уже стали жить как законные супруги. Ну, вы меня понимаете…
Тянуть солдатскую лямку мне довелось поначалу на Урале, а потом с полгода в Чечне. До дембеля всего сорок три дня оставалось, когда я получил от Тани очередное письмо, в котором она в двух-трех сухих строчках сообщала, что… выходит замуж за другого. Когда я прочитал об этом, то дышать трудно стало. Ведь своей судьбы без Танюшки уже не представлял, каждый час до встречи с ней отсчитывал.
Тяжелые мысли о предательстве невесты не покидали меня, мешали сосредоточиться на службе. Потому, очевидно, при прочесывании зеленки я не заметил растяжки и подорвался на мине.
Повезло мне – только левую руку оторвало. А мог бы вообще на тот свет отправиться. Однако тому, что жив остался, я не радовался. Осознание того, что Таня меня бросила, раскаленным углем голову жгло. Стал даже о самоубийстве подумывать. И все могло бы случиться, если бы не приезд в госпиталь, где меня лечили, Лены – подруги Танюшки моей. Она со слезами на глазах, видимо, от сострадания ко мне подтвердила: да, Татьяна уже зарегистрировала брак с парнем из соседнего дома. Затем Лена выхаживала меня с месяц, пока раны окончательно не зажили. Сутками в самое тяжелое время от госпитальной койки не отходила. И вытащила меня из тьмы бредовых идей.
Но, как потом выяснилось, выходила совсем не из-за любви ко мне, в которой поспешила признаться, а для достижения определенной своей цели…
Татьяна
Замуж я тогда ни за кого не вышла, а написала дорогому моему Алеше, что разлюбила его, потому что незадолго до ранения Алексея, о котором узнала спустя много времени, стала… калекой.
Случилось это при глупейших и горьких для меня обстоятельствах… Жила я в ту злополучную зиму еще с родителями. Мы же с ними часто, тем более летом, выезжаем в родную деревню отца, где ему досталась в наследство изба, сажаем там картошку, зелень разную. Потому и сделали дубликаты ключей от своей квартиры и отдали их пожилой соседке тете Наде, чтобы та в наше отсутствие поливала цветы, кормила нашего попугайчика.
А к ней нередко приходил ее племянник – великовозрастный балбес-пьяница лет двадцати пяти, регулярно клянчивший у тетки деньги на выпивку. Явившись к ней в очередной раз, он и “пошутил” надо мной…
Увидел из окна, что я иду домой, тайком взял ключи от нашей квартиры, благо знал, где они лежат, и, опередив меня, закрылся там.
А через несколько минут вслед за ним, ничего не подозревая, вошла и я. Был поздний вечер, в квартире царила тьма. Я включила в прихожей светильник, сняла верхнюю одежду и прошла в гостиную…
А теперь представьте себя на моем месте. Зная, что в квартире никого нет, вы входите в комнату, спокойно зажигаете свет и… видите внушительных размеров фигуру, молча шагнувшую вам навстречу с оскаленной в жуткой ухмылке пастью.
Я, вскрикнув, в ужасе отшатнулась, споткнулась о пылесос и упала, ударившись спиной сначала о швейную машинку, а затем о тяжелую низкую тумбочку… Я надолго попала в больницу с сотрясением мозга, повреждением позвоночника и серьезными внутренними ушибами. И с тех пор, к великому своему несчастью, стала заметно прихрамывать.
Однако основная трагедия была в том, что, по словам врача, я после полученных травм вряд ли смогу иметь детей.
Алешенька же мой буквально мечтал о сыне и дочке. И чем больше я думала об этом, тем тверже становился вывод, что я ему теперь не пара.
В общем, поплакала я по ночам, поплакала, да и отправила Алексею то письмо, про которое вы уже знаете. А вскоре от его матери из Петербурга получила известие, что Алеша ранен. Первая же мысль была о том, чтобы немедленно броситься к нему. Так бы, безусловно, если была здоровой, и сделала бы. Остановило все то же решение не стать обузой любимому. Для ухода за Алешей надумала послать к нему подружку свою школьную Лену, тогда она была временно безработной. Предполагала, что ее придется уговаривать, ведь у Лены свой жених завелся – хороший простой парень. Даже около девяти тысяч рублей срочно собрала для подружки, чтобы она побыстрее приняла мое предложение. Однако та согласилась выполнить мою просьбу на удивление охотно, взяв все деньги.
Признаюсь, тлела тогда в глубине моей души прибавляющая силы жить трепетная надежда, что Лена, вопреки договоренности, все-таки расскажет Алексею правду о случившемся и он женится на мне не из сострадания, а по любви. Долго еще по нескольку раз в день бегала к почтовому ящику с робкой мечтой получить от Алешеньки весточку, которая сделала бы меня наисчастливейшим на всем белом свете человеком…
Алексей
Лена и прежде, еще до моей службы в армии, когда Танюшка меня с ней познакомила, явно и неоднократно намекала, что я ей сильно нравлюсь. А в те дни, перед тем как мне из госпиталя выписаться, напрямую призналась, что любит меня давно, а теперь, покалеченного, еще больше. И предложила пожениться.
Согласился я. И в первую очередь, чего уж греха таить, потому, чтобы отплатить кинувшей меня Татьяне той же монетой. Ну и к тому же не мог не оценить заботу Лены обо мне, ее самоотверженность, с которой она приняла решение связать свою судьбу с инвалидом. Хотя сам оставался стылым внутри и, кроме понятной благодарности, к ней ничего не испытывал…
Итак, комиссовали меня, и приехали мы с невестой в Питер, поселились в квартире моих родителей, где я вырос и где жила моя мать, – отца я двенадцать лет назад похоронил. Чтобы по настоянию Лены побыстрее зарегистрировать брак, подали мы документы в тот загс, которым заведовала моя тетка. Попросил ее расписать нас без всякого там испытательного срока, хотя та почему-то принялась особо настаивать на нем. Вроде по-родственному мягко, но неуклонно. Знала мудрая женщина, что делала, поскольку спасла нашу с матерью квартиру.
Я же со стороны Лены никакого подвоха не ожидал, считал ее самым преданным мне человеком. До того вечера, когда тихо, незаметно для невесты вернувшись домой (та была увлечена болтовней по телефону), услышал, как она кому-то на другом конце провода говорит, что… с одноруким уродом, то бишь со мной, разведется уже вскоре после прописки в моей квартире и тут же приступит к хлопотам по ее размену. А уж достойного мужа, с которым не стыдно на люди показаться, она потом найдет.
На меня, мягко выражаясь, словно ушат помоев вылили. Стоял я и не знал, что с букетом цветов делать, который Лене принес. А затем ярость меня охватила не столько от смысла слов этой девицы, сколько от хамского пренебрежения, с каким она говорила обо мне. Однако пришел в себя – привык уже держать удары судьбы. Подтвердил онемевшей враз Елене, что невольно ознакомился с ее дальнейшими планами, дал почти состоявшейся супруге десять минут на сборы, денег на дорогу и выставил ее, хныкавшую, пытавшуюся что-то объяснить, за дверь.
Домой, правда, она не сразу уехала. Договорилась с несколькими отморозками, которые на меня наезжать стали. Отбился от них без напряжения. Хоть однорукий, но в спецназе служил, и ребята среди знакомых моих есть очень крутые, не какой-то шпане, а смерти в лицо в “горячих” точках не раз смотревшие…
Пока отморозков уму-разуму учил, немного оживился, а потом опять чернющая тоска на меня навалилась. Прервала ее неожиданно мысль: а что, если съездить в Бугульму, где Таня живет, и хоть издалека на нее глянуть? Сперва попытался от нее отмахнуться, но потом понял: с желанием еще разочек увидеть Танюшку, пусть даже мимолетно, мне уже не совладать. И так оно на меня навалилось, что рванул я в Татарстан в самый канун прошлого Нового года.
Переночевав в гостинице, рано утром направился к дому Танюшки, чтобы увидеть, как она пойдет на работу. Протоптался на морозе часа два, однако так ее и не высмотрел. Ну, подумал, может, проглядел. Погуляв по городу, вновь двинул к заветному дому к тому времени, когда Таня обычно с работы возвращалась. Но опять ее не увидел.
Тогда, набравшись духу, позвонил в квартиру Танюшки. Дверь открыли ее родители, встретившие меня как родного. Они и рассказали, что произошло с их дочерью…
Слушал я их и каменел лицом. Сообразил, почему Танюшка моя то последнее злополучное письмо мне послала и про свадьбу свою соврала. По стене, думал с возрастающей яростью, размажу подонка, который столько мучений Тане, да и мне принес. Так бы и сделал, если б недоумок этот в тюрьму за мелкое воровство не попал, где и погиб. Но в тот вечер засиделся я у родителей Тани до глубокой ночи. Оказалось, после того, как Танюшка стала основательно хромать, она уволилась с работы и уехала в соседний район, в сельскую десятилетку, сбежав от охов да ахов знакомых, прежде восхищавшихся ее привлекательностью.
Вернувшись в гостиницу, я так и не смог заснуть до утра. И помчался к Танюшке сразу, как только нашел частного извозчика на “жигуленке”. Прикупил самых дорогих сладостей, фруктов, деликатесов к праздничному столу. 31 декабря ведь все-таки было, и мне хотелось, чтобы предстоящая новогодняя ночь наша с Таней и уже, казалось, несбыточная встреча запомнились навсегда.
Приехав в Танюшкину деревню, узнал, где она поселилась. И уже через десять минут с бьющимся сердцем стоял перед дверью квартиры в обшарпанной двухэтажке.
Татьяна
Я в этот момент мыла полы, готовясь к Новому году, который собиралась встречать одна. Услышав звонок в дверь, подумала, что живущая со мной девушка, которая только что вышла, вернулась, и крикнула, не вставая с колен:
– Это ты, Танзиля? Входи, я еще не закрылась.
– Нет, – услышала, обмерев, хриплый басок, который узнаю среди миллионов голосов, – это я, Таня…
И, выпрямившись, глянув в сторону распахнутой двери, увидела, глазам своим не веря, Алешеньку со свертками в руке, с побелевшим лицом ко мне шагнувшего…
Алексей
Я едва успел поймать ее – Танюшка без чувств начала сползать вдоль стены… А сам, к великому стыду своему, почувствовал, что на глазах моих слезы, как у малолетки, появились. Плачу беззвучно и ничего поделать с этим не могу…
От автора
С Алексеем и Татьяной я разговаривал летом, когда они продолжали упорно, с немалыми хлопотами оформлять документы на усыновление, удочерение двух сирот. Набегаться по разным инстанциям им пришлось вдоволь, но зато сбылась главная, самая заветная мечта – Новый год они встретили уже с приемными детьми, которые странным образом очень похожи на беспредельно счастливых молодых родителей. Двухлетний белобрысый Миша – на Алексея, а годовалая и такая же светленькая Машенька – на Татьяну, считающую все это наградой свыше. А за что – понятно…
В.ХРАМОВ.
