Как сделать, чтобы травы на сенокосном лугу выросли густыми и сочными? Для этого надобно парню взять на руки принаряженную девушку и прямо в одежде… бросить ее с берега в воду. А потом угостить сваренными на костре раками.

О таком вот обычае вспомнили в разговоре со мной с добродушными улыбками старожилы бугульминской деревни Наратлы, населенной нынче в основном чувашами, которые не забыли еще древних языческих обычаев своих предков…

Нет, сегодня юных односельчанок в набегающие речные волны здесь не бросают. Поскольку обладают наратлинцы уже не мистическими секретами увеличения плодородия своих угодий. И уникальна эта деревня другим – тем, что из нее вышло чуть ли не с десяток мастеров спорта по тяжелой атлетике. Лучший из них – Николай Колесников – стал неоднократным рекордсменом, чемпионом Советского Союза, Европы, мира, Олимпийских игр. Согласитесь: этим может похвастаться далеко не каждый, даже большой, город.

Сказались здесь прежде всего выносливость, физическая и, главное, духовная сила, унаследованные наратлинцами от основателей поселения. Согласно бытующим здесь преданиям, первый дом тут построил некий безнадельный крестьянин Семен, который забрел в эти места вместе с женой и детьми в поисках лучшей доли. И осел он здесь в середине позапрошлого века у подножия горы средь изобильных дичью лесов, возле ласковой рыбной речки Элекасси, что в переводе с чувашского означает “Ягодная”.

Пришлись эти места по душе и нескольким пришлым татарским семьям. Но в отличие от Семеновки – Семенова поселения – они назвали это место Наратлык, то есть Сосновый Бор. Последняя буква в названии потом затерялась во времени, и перешло оно на всю деревушку.

Когда волостные власти узнали о возникшем на окраине Бугульминского уезда поселении, оно уже успело вытянуться вдоль реки на приличную длину. Но так и оставалось долго медвежьим углом. Волостной урядник в Наратлы заезжал лишь изредка, все вопросы жизни деревни решались надежным способом общинного самоуправления, то есть на сходах. За их выполнением следил избранный деревенским миром староста.

И правил сход деревней по совести, умело. Крепкие хозяева поставили тут мельницу, наняли учителей для детворы. Славились наратлинцы своим умением плести из бересты, ивовых прутьев не только лапти, корзины, но даже гнезда для несушек, делали также лари под разнообразную продукцию полей и лесов, сундуки для приданого, даже ткацкое оборудование, на котором из-под рук деревенских искусниц выходило такое полотно, что просто на загляденье.

Сами же кафтаны, тулупы, сарафаны для себя шили. Неизменно добротной, нарядной выходила одежда, что наиболее бросалось в глаза на Пасху, когда деревенская молодежь собиралась к горе Трех берез на большой праздничный хоровод. Влюбленные парни и девицы гуляли парочками, что молодым разрешалось лишь в пасхальное воскресенье. В остальные же дни юным наратлинцам оставалось только переглядываться да перешучиваться долгими зимними вечерами на посиделках. К ним деревенская молодежь начинала готовиться еще ранней осенью, после окончания уборочной страды и вспашки зяби.

Заранее договаривались с хозяевами избы, где собирались коротать вечер, заготавливали дрова, лучину или, если водились деньжата, керосин для лампы. А в следующее предзимье игрались в Наратлах богатые старинными обрядами и посему весьма красивые свадьбы. Достаточно сказать, что, когда жених крал невесту, ему “в шутку” приходилось разбираться с колом в руках с родственниками суженой. Бывало, отбиваться парню приходилось всерьез, синяками и шишками доказывая, насколько он любит свою избранницу.

А еще отличались дореволюционные Наратлы тем, что зажиточные крестьяне, которых потом назвали кулаками, не имели батраков. Достаток в этой славной деревне старались наживать не чужим, а своим, коллективным трудом. Именно взаимовыручка помогла наратлинцам, когда они объединились, поднять колхоз имени Энгельса.

Сделать это было весьма непросто. В первые годы колхозной жизни многие тяжелые работы наратлинским мужикам и бабам приходилось выполнять вручную – сеять хлеб, убирать его серпами, обмолачивать. Уважением пользовались те, кто обладал ценным умением разбрасывать в борозды семена. Ветеранов – агротехника Ивана Колесникова и полевода Анну Антонову почитает и нынешняя наратлинская молодежь.

Жизнь – это не те дни, что прошли, а те, что запомнились, любят приговаривать в Наратлах. Здесь исстари живут по этому мудрому принципу, оставляя в убегающем прошлом много памятных вех в виде трудовых свершений. Наратлинцы неплохо зажили колхозом, довольно скоро обзавелись школой-десятилеткой, Домом культуры, медпунктом, даже службой по ремонту телеаппаратуры и собственным радио, которое до сих пор регулярно передает деревенские новости на чувашском языке.

Укрепилась и материально-техническая база хозяйства.

Однако по-настоящему наратлинцы поразили район, когда совершенно неожиданно стали добиваться громких успехов в экзотичной для здешних мест тяжелой атлетике.

Теперь в деревне и не припомнят толком, кто же первым начал ею заниматься. Словно какое-то доброе поветрие на Наратлы налетело, и все местные парни поднятием тяжестей увлеклись. Дорогостоящие штанги в Доме культуры появились позднее, а сперва юные атлеты для своих упражнений связывали несколько ломов потяжелей или надевали на один из них в качестве блинов увесистые баранки от нефтепроводных вентилей. Особой страстью к занятиям с железом выделялся среди деревенских подростков Коля Колесников. Авторитетом у сверстников он пользовался не только благодаря упорству, но и той храбрости, с какой забирался на самые высокие деревья. Так случилось и в большом спорте, где Николай достиг самых высоких вершин…

В Наратлах, ныне центральной усадьбе ассоциации сельхозкооперативов, на которые распался бывший колхоз, – сотни подворий. Не знаю, может, на одном из них уже подрастает новый олимпийский чемпион? Но то, что там вступают во взрослую жизнь патриоты родной деревни, бережно хранящие и развивающие традиции своих предков, можно сказать уверенно.