Куда только судьба не забрасывает людей! Герой этой зарисовки, наш земляк, живет на самой западной окраине страны – в Калининграде и частенько бывает в самых экзотических уголках мира.

А “открыл” его для нас знаменитый собкор “Известий” Анатолий Аграновский, опубликовавший еще в 1960 году “Письма из Казанского университета”. Одним из фигурантов очерка тогда был третьекурсник биофака КГУ Рудольф Буруковский. Он вот уже сорок лет занимается научными изысканиями, педагогической деятельностью, пишет книги. Рудольф Николаевич – доктор наук, известный в мире специалистов прежде всего как блестящий знаток удивительных представителей морской фауны – креветок и кальмаров.

…В Калининграде молодой ученый сумел за короткий срок создать лабораторию, сотрудниками которой стали в основном выпускники биофака Казанского госуниверситета. На их счету – более полусотни морских экспедиций. Ученые побывали у берегов Африки, Америки, в Антарктике.

И отовсюду Буруковский обязательно привозил морские раковины. Конхиломания – давнее увлечение ученого. Еще в семилетнем возрасте он однажды, не убоявшись родительской взбучки, отправился в самостоятельный поход вдоль Казанки. Искал беззубок, будучи убежденным, что они живые!

Детское путешествие получило продолжение. В нынешней коллекции Рудольфа Николаевича – более девяти тысяч самых неожиданных по форме и изумительных по окраске раковин. Это собрание уникально, о чем гласит охранная грамота зоомузея Академии наук РФ. По словам коллег, Рудольф Николаевич в своем увлечении много выше иных профессионалов.

Кстати, если в СНГ и в ближнем зарубежье серьезных конхиломанов, дай Бог, около двадцати, то за дальним рубежом сбор раковин популярнее филателии. Самая крупная коллекция раковин принадлежит японскому императору. В числе старинных конхиломанов были американский писатель Уильям Сароян и чилийский поэт Пабло Неруда.

Обычно по понедельникам вечерами к Буруковским собирается народ, который желает познакомиться с дивными коллекциями. Дело в том, что Рудольф Николаевич в семье коллекционер не единственный. Его супруга Татьяна Григорьевна, географ по образованию, – тоже собиратель, но редких минералов.

О популярности домашнего музея говорят четыре толстенных тома отзывов. И неудивительно: Рудольф Николаевич к тому же отменный рассказчик. Слушая его, будто совершаешь экскурс на тысячи, миллионы лет назад в прошлое планеты, когда в древнем океане на мелководье обитали существа, похожие на дождевых червей. И узнаешь, как внутри этого мирка выделилась особая группа моллюсков, тела которых сначала покрылись известковыми иглами, потом пластинками и прочной персональной броней. Или щитом. У раковин, например, он служил и органом пассивной обороны, и наружным скальпом.

Буруковский один за другим выдвигает ящики коллекционных шкафов, которые занимают одну из комнат квартиры в обычной “хрущевке”. Во всей красе предстают ракушки, эти сказочные создания природы, – от средиземноморских (размером не более двух миллиметров) до гигантской полуметровой из Карибского моря.

– Среди мифов Древней Греции, – рассказывает Рудольф Николаевич, – есть легенда про козлоподобного Пана, бога и покровителя природы. Зевс наградил его рогом Тритона, обладавшим особым свойством: он издавал такие ужасные звуки, что все живое, теряя рассудок, обращалось в паническое бегство. Вполне допустимо, что мифический бог использовал раковину одного из крупнейших средиземноморских моллюсков – харонии нодиферы. Именно она когда-то служила сигнальной или боевой трубой. На это, кстати, намекают Гомер и Феокрит.

Рудольф Николаевич подносит раковину с отпиленным кончиком к губам, и низкий глуховатый рев наполняет комнату… Явление завораживающее!

Каких только дивностей нет в домашней коллекции! Вот конус Мильн-Эфардса, занимающий одно из первых мест в мире по редкости и заслуживший у коллекционеров наименование “Слава Индии”. А вот столь же фантастическая раковина – 40-сантиметровая пинна нобилес, которую посчастливилось найти самому Буруковскому на дне залива африканского порта Дакар. Да еще с жемчужиной внутри! В другом планшете – камнееды фолапсы и латофаги. Словно блюдца кофейного сервиза, “морские уши” – галиотисы, “короли” перламутра. А вот створки тридакны – самого крупного моллюска, виновника, если верить людской молве, гибели неосторожных ловцов жемчуга.

А вот целая россыпь раковин каури. Кстати, сто лет назад в Камеруне петух, например, стоил пятнадцати каури. Дальше – поставщики благородного пурпура для императорских мантий Древнего Рима – мурексы. Вот раковина аргонавта – настоящее произведение искусства, которое творит для своего потомства самка осьминога.

И в наши дни некоторые раковины не потеряли своего прикладного значения. Буруковский перечисляет уголки на планете, где их используют как разменную монету. А сколько, оказывается, в мире зданий, архитектурное решение которых было “подсказано” вычурным внешним видом ракушек!

Немало ярких высказываний посвятили им мыслители, поэты и писатели. Невольно настраиваешься на лирическую волну, когда Буруковский читает по памяти соответствующие строки Паустовского и Лорки.

Коллекция нашего земляка часто выставлялась на международных выставках. Так, в Смитсоновском университете (США) она завоевала главный приз. Девиз экспозиции гласил: “Коллекционирование раковин укрепляет всеобщее доброжелательство и стремление к миру”. Теперь я понимаю: утверждение это совершенно бесспорное!

На основе своих знаний Буруковский издал удивительной поэтичности книгу “О чем поют ракушки”. Его увлекательные публикации часто можно встретить в журнале “Вокруг света”.

Дружбу с Анатолием Аграновским Буруковский поддерживал до конца жизни журналиста, вел переписку с ним. В одном письме к нему ученый написал: “А счастье – это мгновенное состояние души. Я переживал его много раз по самым разным поводам. Может быть, потому, что все время что-то ищу, а значит, нахожу.

Только после каждой находки начинается пора новых поисков, а она, эта пора, протяженнее, а значит, насыщеннее и не менее прекрасна, чем мгновения самих находок”.

В.РАХИМОВ.