“Трудность заключается не в том, чтобы понять, что греческое искусство и эпос связаны с известными формами общественного развития. Трудность состоит в том, что они еще продолжают доставлять нам художественное наслаждение и в известном отношении служить нормой и недосягаемым образцом”, – писал К.Маркс, искренне недоумевая, каким образом при столь несовершенном общественном устройстве, как он полагал, античной Греции удалось достичь столь совершенных результатов в архитектуре, поэзии, изобразительном искусстве. И объясняет это тем, что античная эпоха – это детство человеческого общества, а детство всегда привлекает нас своей наивностью, чистотой и непосредственностью. Трудно заподозрить в приверженности марксизму Ф.М.Достоевского, но герой его романа “Бесы” Николай Ставрогин, как известно, тоже рыдал над своими снами о земном рае в колыбели европейского человечества. Может быть, действительно, дело именно в обаянии детства? В его наивности, незнании… Так хочется разгадать эту многовековую загадку!

…Ровные квадраты полей из окна самолета похожи на шахматную доску. Золотисто-желтые клетки с выжженной солнцем стерней и разных оттенков зеленые, образуемые свежими всходами фасоли, баклажанов, кукурузы, оливковыми, персиковыми, апельсиновыми рощами, ровными рядами виноградников и невысокими деревцами киви. Но о происхождении зеленых и желтых клеток мы узнали позже, уже из окна автобуса, легко и весело катившегося по бесконечной дороге. По одну ее сторону то и дело из-за холмов возникала бескрайняя водная гладь – Эгейское море. То самое, названное по имени несчастного отца, обманутого видом парусов забывчивого сына…

Сколько слышали мы об этой мифической стране! Даже самый неграмотный вспомнит, пусть и с некоторым усилием, что-нибудь про Геракла и Аполлона, Зевса и Афродиту. Теперь и на наших вывесках замелькали названия: “Меркурий”, “Гермес”, “Дионис”… Понятно, что не из-за вспыхнувшей внезапно любви к древней истории, а в результате наладившихся торговых контактов, так называемых “шоп-туров”. И тем не менее почему именно Греция – сравнительно небольшая и достаточно бедная среди европейских стран – заняла такое место в нашей сегодняшней жизни?

Из школьных лет осталось смутное представление об античных мифах, а потому и сама Греция представлялась почти мифической страной, которая существовала когда-то в глубочайшей древности. Но вот же она, перед нашими глазами, и почти в точности такая же, как и в древних описаниях: изрезанное побережье с далеко выступающими в море полуостровами, образующими бесчисленные бухты; цепь островов вдоль берегов; небольшие замкнутые долины и горы, покрытые густыми хвойными лесами на севере и почти лишенные растительности, каменистые, безжизненно-серые на юге. Горы занимают более 70 процентов площади. Селения и города лепятся по склонам гор, чтобы бесценную землю долин освободить для посевов. Сельское хозяйство, виноделие, маслоделие, как и три тысячи лет назад, остаются фундаментом экономики страны. Людей на полях почти не видно, только струи воды разбрызгиваются над посевами под сорокаградусным палящим солнцем.

Дорога бесконечным серпантином вьется по склонам гор, и русские туристы заметно переживают, когда шофер ведет автобус по самому краю пропасти, одной рукой держа мобильный телефон и весело переговариваясь с кем-то из знакомых. Наш гид по происхождению грек, но родился в 1973 году в Ташкенте, где в свое время разрешили поселиться беженцам-коммунистам из Греции. Он хорошо говорит по-русски, называя небольшие селения деревнями, добавляя при этом, что по комфортности жилья они ничем не уступают городу, а по чистоте воздуха и качеству воды превосходят его. Поэтому те из местных жителей, у кого есть такая возможность, предпочитают работать в городе, а жить в деревне.

С водой в Греции трудно. Многие десятки километров тянется с гор в сторону Афин бетонный желоб, несущий живительную влагу.

Вот и Олимп. И над ним, как в стародавние времена, странно и таинственно на фоне выгоревшего бледно-голубого неба клубятся черные тучи, заставляя усомниться в мифичности мифа. Белые аккуратные домики с красными черепичными крышами и балконами, украшенными уменьшенными копиями знаменитых античных статуй, сменяются фундаментами строений античных городов. Их масштабы и комфортность жилищ поражают воображение. Любуясь мозаичными полами античных гостиных, выложенных примитивной галькой две с половиной тысячи лет назад и потрясающих изысканностью и совершенством рисунка, теряешь ощущение времени. Общественные бани, туалеты со стоками и подогревом – все было продумано до мелочей, устроено остроумно и надежно до такой степени, что при желании и некоторых усилиях могло бы функционировать и сегодня. Древние театры, во всяком случае, до сих пор собирают толпы зрителей. На сценах Эпидавра и театра Герода Аттика в Афинах почти круглый год даются представления, посмотреть которые съезжаются зрители со всех концов света.

Маленькие городки вдоль моря и вблизи исторических мест существуют исключительно за счет туристов и отдыхающих. Среди последних много русских, как, впрочем, и среди обслуживающих. В разгар туристического сезона девушки и ребята, чаще всего с Украины, устраиваются здесь на работу в турфирмы, кафе, гостиницы.

Прибрежные городки представляют собой удивительное зрелище, они состоят исключительно из гостиниц, магазинов и таверн. Бесконечные вывески, среди которых выделяются крупно написанные по-русски “Шубы”. Утром, часов в восемь-девять, можно увидеть сонных русских, бредущих в широких, как Черное море, трусах и с полотенцами на шее к морю окунуться. Днем здесь жарко, магазины закрываются часов в 12 и открываются потом часов в пять вечера и работают до полуночи.

Впрочем, таков же порядок и в Афинах, город живет преимущественно ночной жизнью. Ярко освещенный Парфенон словно парит на фоне черного неба, освящая и охраняя раскинувшийся внизу город. Маленькие уютные площади и тесные улочки сплошь заставлены столиками и заполнены движущейся, танцующей, жующей и оживленно переговаривающейся толпой. Призывно открыты двери лавок, магазинов, где действительно есть все.

И вот здесь, среди лабиринта узких улочек, взбирающихся по склонам холмов, вас может ожидать зрелище, в какой-то степени приоткрывающее завесу тайны национального греческого характера. Вдруг из-за невысокой стены раздаются громкие голоса и странная музыка: внизу, во дворике, ярко освещенном из окон окружающих домов, полукругом расставлены стулья, сидят зрители, а на небольшом подиуме актеры-любители играют… древнегреческую трагедию. Парни стучат в барабаны, дуют в свирели, застыла в немом отчаянии, заломив руки, дворовая Антигона в непрезентабельном платьице. И вас вдруг охватывает внутренняя дрожь от соприкосновения с чем-то таинственно-прекрасным и могучим.

Любовь к высокому у греков в крови, для них потерять эту любовь – значит умереть. Недаром так берегли они свою веру, свой язык, свою письменность все тяжкие годы испытаний, когда в течение пятисот лет страна находилась под властью турок. Потому и сегодня легко читают они надписи, сделанные во времена Перикла, – начертание букв не изменилось. Потому и звучат в афинских двориках пламенные стихи Софокла и Еврипида. Говорят, что эта письменность неудобна и надо бы перейти на латиницу. Но греки не торопятся. Кто знает, что найдешь и что потеряешь…

Конечно же, Парфенон нужно увидеть. И хотя существуют тысячи его описаний, ежегодно миллионы людей непрерывной чередой взбираются на холм Акрополя. К слову, русских туристов среди них не так уж много, куда больше их в маленьких прибрежных городках и на пляжах. Сюда приходят те, для кого ощутить под ногами камни, по которым ступала нога Перикла, Фидия, Еврипида, Цезаря, увидеть с высоты холма Пникс, Агору, Керамик, а вдали – Пирей и гладь моря, которое бороздили корабли Фемистокла, – значит почувствовать себя гражданином мира.

Ответ же на главный вопрос пришел, как это ни странно, не на вершине акропольского холма, где вовсю идут реставрационные работы – Греция готовится принять юбилейные Олимпийские игры. Ответ пришел в Дельфах, духовном центре античного мира, в городе Святого Духа.

Отвесный, высотой в несколько тысяч метров утес, к склону которого прилепились многочисленные строения святилища. Когда-то гора была живой, дышала, извергая из себя таинственные пары и водные источники. Отдельным людям, наделенным повышенной чувствительностью, как теперь бы, вероятно, сказали- “контактерам”, гора посылала интересную информацию, сообщая о грядущих переменах в их жизни. Таинственные свойства горы привлекли внимание жрецов, и над расщелиной, извергавшей время от времени чудесные испарения, был воздвигнут храм, обросший затем сопутствующими постройками – лавками, часовнями, театром и стадионом. Теперь от былого великолепия остались только камни: остатки колонн, амфитеатр, эллипс стадиона и музей, где собраны сохранившиеся скульптурные украшения. Застывшие улыбки на лицах гигантских куросов – каменных мужских статуй и глаза бронзового возницы олицетворяют собой тот самый характер и то мировосприятие, которые и создали этот удивительный мир гармонии духовного и телесного совершенства. Он и сегодня потрясает нас до глубины души и рождает тоску по утраченному и недостижимому счастью.

Здесь понимаешь, что по-детски чистое восприятие мира объяснялось отнюдь не наивным неведением греков, а вполне обоснованным и разумным доверием к природе, они умели ждать ее милостей, а не торопились “исправить” с высокомерием всезнайки. И в жизни греки далеко не всегда обладали столь совершенной фигурой, как праксителевский Гермес или поликлетовский Киниск. Но духовное и физическое совершенство нации, каждого ее гражданина было высшей целью государственной политики, на достижение которой не жалели средств. Так что нормой и недосягаемым образцом могут служить для нас не только античные храмы и статуи, но и принципы общественного устройства. И, стоя посреди дельфийского стадиона, вспомнил вдруг слезы Николая Ставрогина, и так захотелось, чтобы принципы эти стали досягаемыми!

Юрий БЛАГОВ.