Было воскресное октябрьское утро. Время от времени моросил холодный дождь. Опустели недавно шумные пляжи. С берега убрали все атрибуты летнего отдыха: лежаки, кабины-раздевалки. С окончанием купального сезона в курортном городке внезапно исчезли молодые и среднего возраста люди. Вместо них на аллеях и побережье стали появляться люди старшего поколения, которым яркое южное солнце и даром не нужно, так как они предпочитают подлечить свое здоровье именно в курортное межсезонье, по льготным путевкам.

До отхода автобуса Лазаревское – Сочи оставались считанные минуты. Водитель ушел зачем-то в диспетчерскую. Соседнее со мной место было свободным.

– Кто-то проспал, – заметил я полушутя. На мои слова никто не обратил внимания.

Но вот со стороны санатория показался мужчина, точнее сказать, дедушка, в темно-синем плаще и широкополой шляпе зеленого цвета, какие в наши дни уже не носят, и быстро зашагал к нашему автобусу. На левую ногу он заметно хромал. В одной руке была тросточка. А в другой он держал саженец молодого грецкого ореха. Тяжело дыша, дед прошел в салон автобуса и уселся рядом со мной, прислонив саженец и трость к своей негнущейся ноге.

– В сад-огород? На дачу? – непринужденно спросил я. – Самая пора посадить “грека”…

Мой попутчик расстегнул плащ и снял шляпу. Его редкие седые волосы были влажными, словно после душа. На вид ему можно было дать лет семьдесят с “хвостиком”.

– Мой сад-огород знаете где? – ухмыльнулся новый знакомый. – В Татарстане, под Казанью, на берегу Волги. В Лазаревское приехал подлечиться. Спасибо военкому: устроил почти бесплатную путевку как инвалиду Отечественной войны. А этот саженец купил здесь, на местном рынке. Везу другу в Сочи. Кстати, давайте знакомиться, меня зовут Анвар. Халиуллин Анвар.

Вот уж воистину мир тесен. Где только не встретишь своих земляков! Когда сказал, что я тоже уроженец Татарстана, а живу в Набережных Челнах, мне кажется, у нас обоих было такое ощущение, что мы друг другу родные братья. Безусловно, начались расспросы.

– Это что же, ваш друг в Сочи сам не может купить саженцы? Или это в порядке презента?!

– Презент-кучтенеч, – тихо проговорил Анвар-эфенди и, тяжело вздохнув, добавил: – Эх-х, длинная это история. Видишь? – ткнул указательным пальцем мой соплеменник на левую протезную ногу. – Оставил я ее за Днепром, возле Кременчуга, в сорок третьем…

Бои при форсировании Днепра под Кременчугом были для нас последними. Для нас – это значит для меня и моего друга Газинура Хузяхметова. Газинур был родом из Ульяновской области. После окончания десятилетки поступил в Московский институт народного хозяйства. В первые же дни войны ушел добровольцем на фронт. Командовал нашим минометным взводом.

Так вот, перед нами была поставлена задача форсировать Днепр. Темной сентябрьской ночью мы начали переправу на шести лодках через реку в двенадцати километрах от Кременчуга.

Когда мы достигли примерно середины реки, на нас посыпался шквал артиллерийского и минометного огня. Перевернулось несколько лодок.

– Ребята, вперед! – скомандовал Газинур и первым спрыгнул в холодную воду. Вплавь, на лодках мы добрались до берега и с криком “ура” бросились в атаку и заняли небольшой клочок земли на правом берегу.

Более суток шли ожесточенные бои с противником. Видя, что голыми руками нас не взять, гитлеровцы пустили танки…

С ревом ползут металлические громады, за ними движется пехота. Командир взвода Хузяхметов наблюдает за противником.

– По первому, левее ноль двадцать, – произносит он, наконец. И сразу же летит мина. Она падает сзади танка. Гитлеровская пехота рассыпается, летит вторая мина, третья. Гитлеровцы в панике удирают от своих танков. Летят бутылки с зажигательной смесью. Первый танк загорается, три поворачивают назад.

И вдруг, схватившись рукой за правый бок, командир взвода ничком повалился на пожелтевшую траву.

Тогда командовать взводом, в котором осталось шесть человек, стал я.

К исходу вторых суток пришло подкрепление с левого берега. Меня ранило. Но наши ребята выстояли, удержали плацдарм, с которого началось наступление за освобождение правобережной Украины…

После непродолжительного лечения в прифронтовых госпиталях я оказался в одном из госпиталей Сочи. Тогда в курортном городе все санатории и дома отдыха были отданы для фронтовиков. И каково же было мое удивление, когда в палате встретил своего друга Газинура! Я подошел к его кровати. Он спал.

– Газинур! – тихо произнес я. – Это я, Анвар Халиуллин.

Он медленно открыл глаза и долго, изучающе глядел на меня и затем во весь голос вскрикнул:

– Анвар! Яным! – В какое-то мгновение сделал рывок в мою сторону. Видимо, хотел протянуть мне руки. Но тут же рухнул обратно на кровать и, мотая головой, зарыдал.

– Ничего, Газинур! – начал говорить я, стараясь проглотить застрявший в горле комок. – Капут скоро гитлеровцам.

Но выдержки хватило у меня ненадолго. И я в первый раз за годы войны заплакал.

Выждав, Газинур спросил:

– Как с правым берегом? – Словно бои за него шли только вчера.

– Отстояли, – коротко ответил я. – Сейчас наши войска на подступах к Киеву.

…Газинур с каждым днем становился молчаливее. Как говорится, таял на глазах. Просил меня больше рассказывать о себе. Ежедневно по утрам он диктовал мне по нескольку строк письмо Земфире, девушке, с которой он дружил до института. Матери у Газинура не было. Она умерла за год до войны. Отец воевал на фронте.

– Дорогая Земфира! – тихо, отрывисто диктовал он мне. – Пока я сам писать не могу. Это письмо пишет мой самый близкий друг…

– На сегодня хватит, – вздохнул Газинур. – Анвар! Мне что-то сегодня плохо. Письмо продолжим завтра.

Весь день он лежал с закрытыми глазами. А на другое утро скончался. Как и в первый день нашей встречи, я заплакал, держа в руках неотправленное, без адреса, письмо Земфире.

Газинура похоронили на сочинском кладбище.

Через несколько недель я выздоровел. Правда, без одной ноги. Думаю: “Куда податься?”

Жили у меня дальние родственники в Казани, седьмая вода на киселе. Поехал к ним. Разыскал. Устроился на работу. Затем семьей обзавелся…

Наш “Икарус” подходил к Сочи. Автобус поднялся на Мамайскую гору. Перед нами открылась сказочная панорама города-курорта. Вдруг дождь прекратился. Выглянуло солнце.

– Вот так-то, братец-якташ, – вздохнул мой земляк Анвар-эфенди. – Вот и приехал я к своему другу Газинуру в Сочи. Посажу это деревце у его надгробия. Пусть растет. На память о нашей короткой фронтовой дружбе.

Ягсуф ШАФИКОВ.