…Сердце тревожно екнуло, когда утром 9 мая сотовый телефон запел свою привычную мелодию. Мирзанур невольно подумал, что почти один в один повторяется первомайский сюжет, когда также звонил телефон и на его экране отпечаталось имя Агзапа Ахметгалиева, лесничего Актанышского участкового лесничества. Точно, это опять он…

– Слушаю, Агзап. Что у тебя опять стряслось?

– Беда, Мирзанур. Только что мне сообщил мастер леса Ильяс Хаматуллин: Кулегаш горит. Гораздо сильнее, чем первого мая. Огонь движется прямиком на Игимский бор. Не спасем, не успеем…

– Типун тебе на язык, – в сердцах крикнул Мирзанур, выбегая из дома.

Он мгновенно принял решение. Буквально через считаные минуты руководитель Мензелинского лесничества Мирзанур Мингазов уже был в воздухе на небольшом полуспортивном самолете вместе с пилотами местного аэроклуба. Благо отношения с ними сложились самые дружественные, ребята в трудный момент всегда приходят на помощь.

Этот полет нужен был для того, чтобы определить величину очага возгорания, наметить план действий, убедиться, что собственных сил для тушения пожара хватит. На первомайские праздники, когда в Камско-Бельской низине горело торфяное болото Кулегаш, вплотную примыкающее к уникальному памятнику природы Игимскому бору, Мингазов экстренно собрал двадцать добровольцев из своих коллег. На двух тракторах и трех машинах, включая пожарную, спешно двинулись в путь. Неблизкий путь – через Актанышский район, это почти 350 километров. А иначе из Мензелинска до Игимского бора по суше не добраться, только вплавь. Он расположен на правом берегу Икского залива Нижнекамского водохранилища, уже много лет является полигоном экологический исследований для ученых республики. Игимский бор, некогда расположенный в непосредственной близости от райцентра, после образования Нижнекамского водохранилища, превратившего его практически в остров, а скромную речку Мензелю, впадающую в Каму, в довольно широкую водную артерию, стал недоступным. С одной стороны, это хорошо – меньше забот с любителями поживиться лесными дарами, с другой – ничего хорошего, потому что контролировать такой объект и добираться сюда в экстренных ситуациях весьма сложно.

Но не только своей природной ценностью дорог Игимский бор Мирзануру Мингазову. Он родился здесь, в небольшой лесной деревушке Игим, в семье лесников. Отец работал плотником в лесхозе, мать тут же – разнорабочей. Кстати, до роддома роженицу довезти не успели, и Мирзанур появился на свет, как он сам с улыбкой и гордостью говорит, прямо в лесу.

Первого мая кулегашский пожар, дым от которого распространился по трассе Казань – Уфа, удалось потушить собственными силами. Анализируя его причины, Мингазов пришел к выводу, что вновь, как это нередко уже бывало, виноват тут был человеческий фактор. Конкретнее – рыбаки, которым давно полюбились богатые живностью кулегашские водно-болотные угодья. Вот только беречь природу любители рыбной ловли никак не научатся – бездумно бросают в сухую траву окурки, оставляют непотушенными костры… Да что там говорить, нынешним аномальным летом причиной лесных пожаров становились даже обыкновенные стеклянные бутылки или их осколки, которые на солнце превращаются в мощные линзы. Потому населению ограничили доступ в лесные массивы, призывая к особой осторожности. Только не все послушались.

 Правительством республики в 2000 году был утвержден перечень “резервных” особо охраняемых природных территорий, в который входил и водно-болотный комплекс “Кулегаш”. Однако в связи с проектом по поднятию уровня Нижнекамского водохранилища до настоящего времени статус заказника ему присвоить не удалось. В то же время эта уникальная территория нуждается в обеспечении специальных мер охраны – не было бы на Кулегаше пожаров. Но вопрос этот поныне остается открытым, как не решен и вопрос организации по соседству с заповедным сосновым бором пожарно-химической станции, предназначенной для тушения лесных пожаров.

С такими станциями в республике ситуация вообще проблематичная. Как показало нынешнее “горящее” лето, их катастрофически не хватает. Например, в Мензелинском лесничестве, занимающем свыше 70 тысяч гектаров на территории Мензелинского, Актанышского, Муслюмовского и Тукаевского районов, действует всего одна пожарно-химическая станция. Кстати, создана она в этом году, возглавил ее старший сын Мирзанура Миргалямовича Марат. Ну а младший, Айрат, дипломированный специалист лесного хозяйства, уже давно работает вместе с отцом.

…Внизу плескалось целое море огня. Мирзанур определил, что его линия растянулась примерно на пять километров, и эта могучая волна пламени катила прямиком на Игимский бор. Нет, самим не справиться. Мирзанур, не раздумывая, стал звонить в Казань – в МЧС и Минлесхоз, заместителю министра Харису Мусину. Тот сразу же оценил ситуацию, коротко бросив: вылетаем. Мингазов также сообщил о  ЧП руководству Мензелинского и Актанышского районов, попросив подкрепления.

И началась борьба с коварным огнем…

– У меня сердце кровью обливалось, – рассказывает Мирзанур Миргалямович, – когда я с высоты птичьего полета наблюдал внизу мятущихся животных, не знающих, в какую сторону им бежать. Пять или шесть лосей сбились в кучу на пятачке, окруженном огнем, и мы ничем не могли им помочь.

Вскоре прилетел вертолет МИ-8 (спасибо МЧС) с резервуаром в пять тонн “под брюхом” для забора воды. На нем прибыл и взволнованный Харис Мусин. Огонь мы тушили напролет три дня и три ночи, вертолет сделал 30 “ходок” и вылил в общей сложности на горящее торфяное болото 150 тонн воды. На Игимский бор не попало ни искры, хотя пламя практически вплотную подошло к лесу.

Когда все закончилось и Мингазов наконец встретился с Мусиным где-то на перекрестке лесных дорог, то удивился его виду. Всегда подтянутый, аккуратный, даже несколько щеголеватый, он словно с поля боя вернулся. Так оно, впрочем, и было. Ветеран лесного дела, заместитель министра Харис Мусин принимал активное участие в тушении пожара на болоте Кулегаш. Хотя, конечно, мог и не принимать, руководя процессом, так сказать, с более безопасного места. Но ведь это же Мусин!

Отличился на том пожаре и мастер леса Ильяс Хаматуллин из Актанышского участкового лесничества. За оперативность, мужество и четкость действий при тушении пожара он представлен к поощрению.

Не столько по долгу службы, сколько по зову сердца приезжает Мирзанур Мингазов в Игимский бор. Вдыхая полной грудью чудный сосновый воздух, неспешно идет по лесной тропинке, слушает трели птиц. Их здесь обитает девяносто видов, многие находятся под особой охраной и занесены в Красную книгу РТ. Это белая лазоревка, золотистая щурка, удод, зимородок, сапсан, кобчик, орлан-белохвост и другие. Растительность в заповедном бору тоже богатая – около 500 видов.

Ноги сами собой приводят Мирзанура к месту, где некогда располагалась родная деревенька Игим. От нее ничего не осталось, в семидесятые годы, когда началось заполнение ложа Нижнекамского водохранилища, деревня Игим перестала существовать.

Попал в список неперспективных в те годы и лесной поселок Старый Кордон в десяти километрах от Игима. Туда Мингазовы переехали в 1957 году, там прошли детские и юношеские годы Мирзанура.

Всего-то 15 дворов насчитывалось в Старом Кордоне, но вот что примечательно – в школу из этой деревеньки ходили шесть десятков ребятишек! Только в семье Мингазовых, например, росло семеро детей. А школа была неблизко – за пять километров.

– Когда идешь группой, времени за разговорами да шутками не замечаешь, – вспоминает Мирзанур Миргалямович. – Но приходилось и одному этот путь проделывать. В такие минуты я любил петь. Иду и горланю песни на весь лес – и не страшно совсем, особенно зимой, когда дни короткие и быстро темнеет. С песней и длинной дороги не замечаешь.

Когда мои сыновья подросли, а они у меня погодки, я привез их туда, где когда-то ютился наш поселок. Попросил мальчишек пройтись по той самой тропинке, по которой ходил в школу. Они потом признались: “Далеко было ходить тебе, папа”.

У Мирзанура не было проблем с выбором профессии. “Буду лесником – решил он еще в детстве. – Как дедушка”. Минахмат-абы Валеев (дед по матери) работал в Мензелинском лесхозе, образованном в 1935 году. Служению лесу посвятили свою жизнь и другие родственники Мирзанура Миргалямовича. Как-то с сыновьями подсчитали общий рабочий стаж династии Мингазовых – оказалось, двести лет.

Кузницей лесных кадров для всей республики давно стал Лубянский лесной техникум. Туда в 1972 году на отделение лесного хозяйства поступил после восьмилетки и Мирзанур Мингазов, сюда же спустя годы приедет учиться его сын Айрат.

 После окончания техникума лишь месяц удалось поработать Мирзануру мастером в Нижнекамском лесхозе – труба позвала на службу в армию. Два года отслужил в стратегических войсках особого назначения и снова вернулся в родные пенаты, в любимый лес.

Помощник лесничего Мензелинского лесничества Мирзанур Мингазов, после армии заочно отучившийся в Марийском политехническом институте на лесном факультете, слыл не только отличным специалистом, грамотно работающим с лесной документацией, но и человеком с организаторскими способностями. В 80-е годы в составе ПМК, образованной при Министерстве лесного хозяйства, Мингазов принимал участие в расчистке ложа Нижнекамского водохранилища. Затем его приглашают на должность заместителя директора Мензелинского лесхоза, в 1997 году Мирзанур Миргалямович становится главным лесничим этого хозяйства, а в 2001 году – директором. Последние три года он возглавляет Мензелинское лесничество.

Много воды утекло, многое изменилось за эти годы. И далеко не все радует Мирзанура Миргалямовича, болит его душа за татарстанские леса. Пусть не такие шикарные, как в Сибири или в Карелии, зато родные, очень нужные всем нам.

– Когда я начал работать главным лесничим, – вспоминает Мингазов, – то первым делом взялся за восстановление и расширение лесных питомников. Их тогда было шесть – два временных и четыре постоянных, причем три из них находились в весьма запущенном состоянии. Сушилка, помню, тоже не работала, мы ее обновили и запустили, появилась возможность получать качественные лесные семена, а значит, возрождать питомники. Сегодня у нас есть запас семян первого класса, десять килограммов семян сосны даже зарезервировали для республики и России. Как в свое время говорил наш известный лесовод Нургали Минниханович Минниханов: питомник – это зеркало лесхоза. И если его нет в лесхозе, значит, и порядка в лесу не будет. 

– Сегодня у нас три питомника, где выращивается посадочный материал для восстановления лесов и озеленения поселений, – продолжает свой рассказ Мингазов. – Конечно, хотелось бы большего, но уж больно скудное в стране финансирование этой статьи лесных расходов. Да и в целом несовершенство нового Лесного кодекса, начавшего действовать в России с 2007 года, уже давно стало всем очевидным. Я много что на эту тему мог бы сказать, так сильно наболело на душе. Но боюсь увлечься негативом, которого и так в жизни хватает. К сожалению, летние посевы у нас погибли, как и во многих других лесных хозяйствах. Но мы их восстанавливаем посадками дуба, желудей в нынешнем году созрело достаточно. Каждое участковое лесничество, их у нас шесть, должно собрать по четыре тонны желудей, итого двадцать четыре. Ведь дуб – ценное дерево, а морозы 1978 года уничтожили в республике многие дубравы. В Мензелинском районе дуба осталось совсем мало, и мы хотим его восстановить. Планируем даже сеять дуб в питомнике – и это в мою бытность впервые.

Мирзанур Миргалямович искренне переживает, что лесистость в его родном районе составляет всего 15 процентов. Это меньше, чем в среднем по республике (17,4 процента). В Муслюмовском районе она чуть повыше – 18 процентов, а в Актанышском и вовсе 7. Так что посадки новых лесов здесь очень актуальны.

– Мы писали письма арендаторам наших линейных объектов, – рассказывает Мингазов. – Ответов нет… А ведь от аренды зеленых территорий предприятия получают немалые доходы. Обидно, что нагрузка на леса в регионе очень высокая, нас окружают промышленно развитые города Набережные Челны, Нижнекамск. И если бы арендаторы поддержали регион новыми посадками, мы могли бы выйти хотя бы на средний уровень лесистости республики.

– А какие деревья рекомендовали бы сажать? – задаю вопрос руководителю Мензелинского лесничества. И вот его мнение на этот счет:

– Я лично отдаю предпочтение быстрорастущим породам, таким как липа, береза, лиственница (хоть она и не наша, но прекрасно здесь растет). Сосна и ель, безусловно, тоже нужны. И еще дубы уважаю, хоть это дерево медленно растет, но уж больно оно красивое и крепкое. Когда я еще работал помощником лесничего, рекомендовалось сажать преимущественно хвойные деревья. И мы, хочешь не хочешь, сажали хвою в осиннике. И что же? Сегодня там ни осинника, ни хвои. А еще предписывалось обрабатывать посадки против вредителей акриловым эфиром вперемешку с дизтопливом… Прошло двадцать пять лет, до сих пор здесь пахнет химией, и леса нет. А если бы сажали деревья не по указке свыше, а по тому, как диктует природа, пожалуй, уже могли бы брать из того леса мелкотоварную древесину и строить дома. Вот к чему могут привести неправильные решения.

Профессия лесника человеку дается от Бога. Лишь тот, кто по настоящему, каждой своей клеточкой чувствует и понимает лес, воспринимая его как живое существо, способен посвятить ему жизнь. Случайные люди в лесу, как правило, не задерживаются. Нет никаких сомнений, например, в том, что сын Мирзанура Мингазова Айрат – человек леса. Потому что он из рода лесников. И Марат лесу свой, хотя и выбрал поначалу профессию педагога. Но недолго в школе задержался, в лес сбежал вслед за младшим братом. Родной брат Мирзанура Фирдаус, некогда выпускник Казанского сельхозинститута, много лет проработавший в мелиорации, теперь мастер леса в Мензелинском лесничестве. А сколько двоюродных, троюродных братьев, зятьев да невесток из рода Мингазовых трудится на благо леса. Что ни говори, знатная династия! И кстати, в лесной отрасли таких немало. Когда Мирзанур Миргалямович начал перечислять трудовые династии Мензелинского лесничества, я еле успевала записывать: Усмановы, Ахметгалиевы, Шангараевы, Газизовы. Наверное, так и должно быть. Издавна отец и мать передавали детям свой опыт, секреты мастерства. И дети были достойны родительского благословения, которое затем торжественно передавали уже своим детям. Так было и так должно быть.

 Мы уже заканчивали разговор с Мирзануром Миргалямовичем, когда дверь в его рабочий кабинет тихонько приоткрыл большеглазый мальчуган лет трех.

– Мой внук Мират, – с гордостью представил малыша Мингазов. – Наверное, тоже будет лесником, уж больно любит щеголять в моей форменной фуражке.