Вот они, нашлись-таки, старые записи, которые я на радостях сделал лет сорок пять назад, а точнее 12 января 1964 года, в последний день школьных каникул. С утра я на охоту не пошел, уж больно морозно было, но к полудню при полном безветрии и ярком солнце температура поднялась до минус двадцати. Я быстро собрался, встал на лыжи и отправился к месту заброшенной деревни колхоза “Рассвет”.

Солнце уже клонилось к закату, и от колка, к которому я приближался, пролегли длинные темно-синие тени деревьев. Настроение у меня было отличное, даже напевал негромко песенку. Лесок круто обрывался влево, за поворотом открылось заснеженное поле. А посередине этого поля, неподвижная и рыжая, стояла лиса…

Я замер, ближайшие кусты были от меня метрах в пятидесяти, не добежать – спугну. Вдруг лиса резко прыгнула в сторону и тут же зарылась в снег. “Ага, мышку поймала, – мелькнула мысль, – значит, меня не заметила”. Я, как в замедленном кино, стал осторожно двигаться к кустам и достиг их после того, как лиса-охотница прыгнула в третий или четвертый раз.

В кустах я замер, совсем забыл о морозе – мне было жарко. Улегся прямо в сугроб, приготовил ружье. Как меня учил матерый охотник дядя Ваня, один из друзей отца, надо плотно сжать губы и, втягивая воздух, раза два пискнуть по-мышиному, но не больше, иначе лиса почувствует подделку. Этот короткий мышиный писк она может услышать даже на расстоянии двух километров и прибежать за приманкой. Итак, я пискнул пару раз. Лиса немедленно отреагировала на этот звук – тут же повернула голову в мою сторону. Затем она встала и медленно пошла, то ли ко мне, то ли от меня – в первый момент было не разобрать. Я по-прежнему не шевелился, а лиса между тем шла прямо на меня. В эти секунды показалось, что сердце мое в груди стучит так громко, что его слышит вся округа.

Вот я уже вижу белый лисий нагрудник, черные кончики ушей, слышу хруст снега под ее лапами. Вдруг лиса увидела следы от моих лыж, остановилась. Мушка ружья плавно скользнула под грудь, и я нажал спуск. В морозном воздухе выстрел треснул сломанным сучком. Лиса сразу припала на передние лапы и волчком закрутилась на месте. Первый выстрел был уже смертелен, я сразу это определил, поэтому прятаться мне было незачем, и я смело направился к добыче. Лиса попыталась уползти от меня, второй выстрел остановил ее, но не убил… Я вплотную подошел к зверю и неожиданно увидел в блестящих раскрытых глазах свое уменьшенное отражение…

 Искренне считаю, что ни одному художнику до сих пор не удалось изобразить полный тоски звериный взгляд, обращенный с укором на человека… Тот, который увидел я, будучи еще мальчишкой, и который запомнил на всю жизнь. Но ведь это охота, это мужская работа – убеждал я себя, стараясь прогнать подкативший к горлу ком…

Пока возвращался домой, подстреленная мной лиса совсем окоченела, стала твердой, как жесть. Отец был дома и очень обрадовался моей первой удаче. Кстати, лису в течение моей долгой охотничьей жизни мне довелось еще не раз добывать, но так ловко, как в первый раз, не случилось уже никогда.

…На днях я прошел тем же маршрутом. Как все изменилось! Нет уж колка, нет и лисиц в округе в прежнем количестве. Увидеть днем мышующую рыжую бестию в нашем Лаишевском районе стало практически невозможно. Разве что заметишь несколько набродов вблизи леса, но на ложный мышиный писк оставившие следы лисы уже не придут. Вся их трапеза совершается только по ночам. Интерес к лисьему меху у людей пропал, самих этих животных обвинили в распространении бешенства и уничтожали на протяжении многих лет. Зато мышей развелось сверх меры, в результате отмечен рост такого опасного заболевания, как геморрагическая лихорадка с почечным синдромом… Нет, что ни говори, а в природе все взаимосвязано, и необдуманно вмешиваться в ее процессы человек не должен.