Всего каких-то сто лет назад более половины территории современного Татарстана покрывали густые леса. А в более древние времена, когда Россия с Петром Великим во главе начала создавать собственный флот, казанцы выстроили эскадру из пяти кораблей для балтийского флота и еще несколько для азовского, используя при этом собственный строевой лес. Известно, что весной 1722 года по пути на Каспий Петр Первый посетил Казань и осмотрел весь заготовленный в округе корабельный лес. Через два года воды Каспия бороздили пятнадцать судов казанской постройки.
Сегодня, увы, Татарстан относится к малолесным регионам. Поэтому участки, оставшиеся от некогда сплошных лесных массивов, требуют к себе внимания и постоянной заботы. Ведь лес — это чудодейственный эликсир, исцеляющий все живое, в первую очередь человека, это барометр нашего здоровья и благополучия. А еще лес уважительно называют батюшкой и кормильцем. И неспроста. Использовать лесные богатства, в первую очередь древесину, с наибольшей выгодой развивать деревообрабатывающую промышленность — задача из задач нашего времени. Как решить ее с наибольшей эффективностью? Об этом размышляет экс-министр лесного хозяйства РТ Абузар Гаянов, в настоящее время доцент Казанского аграрного университета, читающий студентам курс экономики лесного хозяйства и лесоуправления, автор книги «Леса и лесное хозяйство Республики Татарстан».
— Все сегодня говорят о том, что наша республика — малолесный регион, что насаждения в большинстве своем низкотоварные, с такими практически невозможно в условиях рыночной экономики развивать мощную деревообрабатывающую промышленность. А как раньше было, когда вы, Абузар Гаянович, возглавляли Министерство лесного хозяйства?
— Полагаю, что будет не очень корректно сопоставлять, как было и как стало, потому что сейчас мы живем в иное время, в иную эпоху. Реформы, перестройка сломали сложившуюся в стране систему лесного хозяйства, а новая, это мое личное мнение, пока никак не может встать на ноги. Да, Татарстан — малолесный регион, лесистость у нас составляет около 17 процентов и не дотягивает до оптимальной для лесостепных районов величины почти на восемь процентов. Но есть и гораздо меньше. Например, в Самаре лесистость 11 процентов, ближе к Астрахани — ниже 5… Так что нам грех так уж сильно жаловаться на малолесность. Правда, еще очень важен характер расположения лесов: в одном месте могут быть сплошные заросли, а в другом — поля да пашни (самый безлесный район в Татарстане, менее трех процентов, Дрожжановский, хотя там немало рукотворных лесов).
Да, в советские времена была другая экономическая ситуация и были другие требования. Основополагающим считался комплексный подход к ведению лесного хозяйства. Кроме посадки, охраны от браконьеров, защиты от болезней и вредителей лесных насаждений, большое внимание тогда уделялось промышленной лесозаготовке и деревообработке — предприятия лесного хозяйства республики заготавливали более миллиона кубометров древесины. Все, что полагалось по плану, вырубалось, перерабатывалось и по нарядам поставлялось в разные регионы страны. Например, наша древесина шла на Украину в качестве крепежа для шахт. Верите ли, но по объемам лесозаготовок республика в системе лесного хозяйства Российской Федерации была в первой пятерке!
В многолесных районах при социализме главенствующими в лесозаготовках были другие подходы, роль координатора выполняло Министерство лесной промышленности СССР. А в Татарии его подразделений не было, мы сами были его замещающим органом. Помню, заготавливали 800 тысяч кубов древесины только в порядке рубок ухода. И вся эта древесина находила сбыт! Из заготовленного примерно 50 процентов шло на дрова, которые пользовались большим спросом, а сейчас их почти не спрашивают. Прежде в республике работали два завода по производству древесно-стружечных плит — Васильевский и Поволжский, которые в плановом порядке потребляли более полумиллиона кубометров технологического сырья, непригодного для лесопиления, изготовления фанеры. И сырье это шло нарасхват, даже из Таджикистана приезжали, умоляли ускорить отгрузку ДСП.
Один раз, помню, мне напрямую позвонил Председатель Правительства Российской Федерации. Мы из липы поставляли часовые заготовки — такие большие постаменты, на которых в кабинетах стояли часы. И он беспокоился, что мы задерживаем поставку заготовок. Я пообещал, что разберусь, все сделаем в кратчайшие сроки.
А после перестройки система сломалась и цепочка разорвалась. Рухнула большая деревообрабатывающая отрасль страны, лесное хозяйство потеряло потребителей древесного сырья.
— А что мы имеем в лесной сфере сегодня? Какие проблемы являются приоритетными?
— С первого января 2007 года в действие вступил новый Лесной кодекс РФ. Казалось бы, это хорошо. Но, на мой взгляд, данный закон несовершенен. И это подтверждается тем, что не успели, образно выражаясь, высохнуть чернила на подписи Президента РФ о введении в действие нового кодекса, как тут же лавиной хлынули поправки, потом поправки к поправкам… И вот уже опять готовится изменение, которое, наверное, по объему будет больше, чем сам новый Лесной кодекс… В какой-то мере обидно, что к разработке лесного законодательства специалистов леса почему-то не допустили. Авторами этого документа стали представители Министерства экономики и промышленности. В связи с этим вспомнилось изречение Ленина о том, что «лесное хозяйство требует специальных знаний, и лесных специалистов нельзя заменить другими без ущерба государству“.
Суть Лесного кодекса, конечно, правильная, и коль государство перешло на рыночные рельсы, то должна измениться и система управления. Например, в законодательном порядке запрещается совмещение функций государственного управления и занятий бизнесом. Новый Лесной кодекс разделил эти функции, в связи с чем, собственно, в субъектах Федерации и появились новые органы лесного хозяйства с совершенно другими функциями по сравнению с теми, которые были прежде. Эти органы и подчиненные им лесничества должны выполнять в основном функции по организации рыночного лесопользования путем заключения договора аренды участков лесного фонда или договора купли-продажи лесных насаждений по результатам аукционов. Непосредственное же осуществление всякой хозяйственной деятельности, которую выполняли лесхозы, исключается.
У лесных аукционов свои требования, например, наличие не менее двух претендентов. А где их взять в наших условиях? Всем этим раньше ведали лесхозы, а сейчас должны — предприниматели.
К сожалению, получается как в старом анекдоте времен коллективизации. Колхозы тогда стали образовывать где можно и где нельзя… В том числе в малонаселенной Еврейской автономной области. И первый секретарь посылает телеграмму в ЦК: мол, колхозы созданы, присылайте колхозников… Вот и мы оказались в нелепой ситуации, ликвидировав лесхозы как структуру комплексного ведения лесного хозяйства. А предприниматель, прежде чем рваться победить в аукционе, сначала подумает о том, что же он получит в итоге… И это беда не только Татарстана, но и всей России.
— Но, может, все не так плохо в лесных делах при разумном, рациональном хозяйствовании?
— Два типа регионов в России могут нынче хорошо хозяйствовать: расположенные в приграничных районах, способные вывезти на выгодных условиях необработанный лес на экспорт (Карелия, Архангельск, приграничные с Китаем области) , и регионы, в которых сохранились и действуют предприятия целлюлозно-бумажной промышленности. Они сначала отбирают ценные сортименты для использования в фанерном производстве, для лесопиления, а отходы их переработки и любую другую низкосортную древесину превращают в щепу, из которой затем производится целлюлоза, бумага, картон. Кстати, в стране должно быть несколько десятков таких предприятий, потребляющих любое сырье — независимо от того, деловая это древесина, дрова или тонкомер. Но их сегодня в России, несмотря на инвестиционный бум, немного, да и новое строительство не осуществляется. Так что я бы осмелился сказать, что государство пока не уделяет должного внимания этим вопросам.
— Будет ли построен в республике мощный деревообрабатывающий комплекс?
— На базе химической переработки древесины — нет. Слишком дорогостоящий инвестиционный проект. А вот возрождение плитного производства в кооперации с соседними регионами вполне возможно. Но не по тем старым технологиям, которые использовались на Васильевском или Поволжском лесокомбинатах, а по современным. Есть очень хорошие импортные технологии, которые дают возможность вырабатывать продукцию, пользующуюся повышенным спросом не только на российском рынке, но и на мировом. Это сложное производство, при котором в ход идет любая древесина. Чтобы развивать традиционное для Татарстана лесопиление (что мы сейчас активно пытаемся делать): производство пиломатериалов, брусов разного размера и назначения, — нужна хвойная древесина. Но таковой у нас немного, хвойные леса занимают менее 20 процентов от общей лесной площади. Хотя справедливости ради отмечу, что в хвойных массивах республики идет хорошее освоение, продукция пользуется спросом.
— Чтобы лесов было больше, надо заниматься лесовосстановлением. Насколько успешно в республике поставлен этот процесс?
— Объемы лесовосстановления зависят от объемов рубки. А если их не осуществлять, то сокращаются, соответственно, и площади новых посадок. До недавнего времени лесхозы Татарстана активно участвовали в создании новых лесов на неудобьях, на землях сельскохозяйственного пользования. Начиная с 50-х годов прошлого века такие леса высажены на площади 130 тысяч гектаров. В свое время за счет этого у нас почти на два процента (это очень много) повысилась лесистость.
— Какие еще перемены внесло в нашу жизнь новое лесное законодательство?
— Одним из грустных новшеств, на мой взгляд, стала ликвидация института государственной лесной охраны и его главного звена — лесника. Сейчас нет такой профессии в системе управления лесным хозяйством. В былые же времена лесник заведовал самым низовым звеном в структуре лесного фонда -“обходом». У нас было около 1300 лесников. Равнозначной замены этим работникам сегодня нет, и кто занимается охраной леса — непонятно. Я думаю, что рано или поздно этот факт болью отзовется… Закон трактует, что те участки, которые переданы в аренду, должны охранять арендаторы, а которые не переданы — лесничества. Но это невозможно, потому что площади огромные, а штат небольшой. Между тем давление на лес неуклонно растет. В средствах массовой информации то и дело звучат сообщения о разбое на лесных территориях, в основном в приграничных регионах.
Рыночная организация ведения лесного хозяйства требует разделения хозяйственных функций и государственного управления лесами. Как в строительстве — есть заказчик, у которого деньги, проект, смета, и есть подрядные строительные организации, которые конкурируют между собой за получение подряда. Но лесной бизнес пока малопривлекателен для предпринимателя. Он специфичен тем, что лесовосстановительные работы сезонны и разбросаны на больших территориях. Так, лесопосадочные агрегаты используются всего две-три недели в году. Между тем налог на имущество и другие платежи предпринимателю нужно платить регулярно. И какую выгоду он получит в результате своей работы — это еще вопрос.
В результате многочисленных поправок в прежний Лесной кодекс (1997 года) регионы были лишены всяких прав в сфере лесных отношений. Новый кодекс предусмотрел норму передачи отдельных федеральных полномочий в области лесных отношений органам государственной власти субъектов Федерации и их финансирование из федерального бюджета в виде субвенций. Бюджетных денег никогда много не бывает. Лесному хозяйству
Сегодня предстоит решить два самых болезненных вопроса: как действенно организовать охрану леса без лесников и как добиться достойного финансирования лесного хозяйства и организации лесопереработки. Для этого необходимо, прежде всего, технико-экономическое обоснование, в котором учитывается и породный состав лесов, и расстояние вывозки. Начинать разработку обоснования нужно, уже зная динамику потребителей, имея на руках сведения о них, чтобы вносить своевременно коррективы. То есть надо уметь делать правильные экономические прогнозы, а это у нас, мягко говоря, не всегда получается.
Остается надеяться, что лесное законодательство будет скорректировано, финансирование улучшено, страна найдет средства на нужды лесного хозяйства. И надо обязательно учесть тот факт, что вложения в лесное хозяйство не сиюминутны, это вложения в будущее. Сейчас мы пользуемся тем, что нам оставили предшественники. А что мы оставим будущему поколению?
Наша справка. В общей сложности семнадцать лет, с 1984 по 2001 год, стоял у руля Министерства лесного хозяйства РТ Абузар Гаянович Гаянов. Официально это ведомство создано в 1979-м, так что в будущем году ему исполняется тридцать лет. Минлесхоз, по мнению Гаянова, это всего лишь название, определяющее структурную принадлежность, орган же управления лесами, если покопаться в архивах, существует в Татарстане очень давно. Например, в советские времена это было Управление лесного хозяйства и охраны леса Главлесхоза, затем — Управление лесного хозяйства Минсельхоза ТАССР.
Прежде чем стать министром, Абузар Гаянов десять лет проработал в Татарском обкоме КПСС инструктором, заместителем заведующего отделом по лесным делам. До этого трудился в аппарате Министерства лесного хозяйства начальником отдела. А еще раньше более десяти лет был главным лесничим Мензелинского лесхоза. Гаянов окончил Поволжский лесотехнический институт имени А.М.Горького — это, кстати, бывший Казанский лесной институт, который перевели из Казани в Марийскую республику для выравнивания экономического развития регионов Советского Союза,
