Казалось бы, осень на дворе, жаркие дни миновали, солнце уж на зиму поворачивает, а работники лесхозов республики озабочены пожарами. И не на шутку, повод для беспокойства вполне серьезный. Хотя в целом нынешний год оказался относительно спокойным (весной 2005 года зафиксировано всего восемь пожаров, что значительно меньше, чем в прошлые годы), но к концу августа обстановка в татарстанских лесах накалилась, и к первому сентября пожароопасность достигла четвертого класса (выше только пятый). Специалисты считают, что виной тому сухая погода последнего летнего месяца, когда в течение 18 дней не было дождей. Правда, напряженную ситуацию разрядили сентябрьские дожди, но, как говорят, еще не вечер, впереди листопад, и пожароопасный сезон в лесах продлится до середины октября.
Дым над деревьями – сигнал тревоги
Как раз накануне празднования тысячелетия Казани вспыхнули три лесных пожара: два в Зеленодольском лесхозе и один в Матюшинском лесничестве Пригородного лесхоза. Их, к счастью, быстро потушили, огонь не успел нанести большого вреда. Благодаря тому, что пожары были вовремя “схвачены”: едва получив сигнал о возгорании, лесные огнеборцы тут же прибыли на место ЧП, развернули технику и погасили пламя, пожиравшее сухую траву и уже перекинувшееся на кусты, небольшие деревца. А ведь последствия могли быть гораздо печальнее, ибо пожары для лесов – настоящий бич. И тому есть масса примеров. Много дней кряду бушевало пламя в дальневосточных лесах и в прошлом году, и нынче, столько бед натворил огонь во французских, испанских лесах минувшим летом. Да и в Татарстане, не отличающемся чрезмерной лесистостью, были свои “рекорды”. Самые “пожароопасные” лесхозы из 30 существующих – Зеленодольский, Пригородный, Елабужский. Старожилы до сих пор с содроганием вспоминают сильные пожары 1972 года, когда горели леса севернее Дубъязов на границе с марийской тайгой. Мощным пламенем были объяты в 1986 году территории Елабужского лесхоза, полыхал он и в прошлом году. Этот пожар был, пожалуй, самым заметным в Татарстане за последние годы, на его тушение бросили все имеющиеся силы. Сгорело 25,8 гектара леса в 61-м квартале
Елабужского лесхоза. Остатки пришлось безжалостно вырубить. Не так давно завершилось судебное слушание по этому делу, которое, увы, сработало вхолостую – виновные не были названы, а значит, возмещать ущерб некому…
– К сожалению, у нас часто это бывает, – говорит главный специалист отдела восстановления, охраны и защиты лесного фонда Агентства лесного хозяйства РТ Рамиль Шайхутдинов. – А причин возгорания только две: халатность населения, неосторожно обращающегося с огнем в лесу, и такая же халатность работников сельского хозяйства, сжигающих по весне и по осени на полях солому после уборки урожая. Это у них называется “сельхозпалом”. Кстати, именно сельхозпалы стали причиной пожара в Елабужском лесхозе в прошлом году: днем зажгли солому, к вечеру огонь вроде бы потух, проверять не стали, а ночью поднялся ветер, пламя разгорелось и побежало по сухой траве в ближайший лес… По каждому факту возгорания мы составляем протокол, расследование ведут сотрудники органов внутренних дел, в пожарных частях также есть специальные отделы, которые занимаются анализом причин пожаров. Но, повторюсь, с виновными проблема. В этом году, хоть мы и передавали материалы в органы дознания, вновь никого не нашли…
Особую благодарность хочу выразить общественности – люди нам помогают, спасают лес, звонят. И мы тут же выезжаем на место ЧП. Пожарная техника у нас, конечно, не очень современная, особенно машинно-тракторный парк нуждается в обновлении. Стараемся постепенно его обновлять. На этот год, например, запланировали закупить 13 противопожарных комплексов “водолей” – очень мобильных и удобных, предназначенных для тушения небольших локальных пожаров. Большую часть “водолеев” уже приобрели, и они успешно работают в наших лесхозах.
Пожар, как болезнь, легче предупредить, схватить “на корню”. Поэтому в Агентстве лесного хозяйства РТ, которое до недавнего времени именовалось департаментом, большое внимание уделяют профилактике. А самым действенным среди профилактических мер по праву считается облет лесных массивов на самолете Ан-2. Шесть с половиной часов провел на днях автор этих строк на его борту. В наших российских условиях Ан-2 считается лучшим разведчиком: этот маленький юркий самолетик, прозванный в народе “кукурузником”, способен летать на небольшой высоте, маневрировать в небе, то опускаясь, то поднимаясь, то наклоняясь в разные стороны, словно птица, высматривающая добычу. Из круглых окошек лес виден как на ладони – со всеми его зарослями, полянками, тропинками и прочими лесными атрибутами. Малейший дымок над деревьями – сигнал тревоги. Самолетик тут же летит на него, чтобы выяснить причину. Бывает, что это просто туристы сидят с гитарой у костра. А бывает, что нужно срочно бить в набат. И тогда летчик связывается по рации с лесхозом, на территории которого замечено возгорание….
Нам сверху видно все
Вместе с Рамилем Шайхутдиновым мы ехали в Куркачи, на аэродром Центрального аэроклуба РОСТО, где сегодня базируется самолет Ан-2, арендуемый Агентством лесного хозяйства РТ у Казанского авиапредприятия. За рулем “Лады” сидел летчик-наблюдатель первого класса Геннадий Митькин, выпускник Уральского лесотехнического института. Еще в начале 70-х годов, когда он там изучал лесное хозяйстве, в институте объявились московские летчики, которые предложили студентам попробовать свои силы в небе. Как вспоминает Геннадий Николаевич, желающих оказалось море. Но после всевозможных тестов и экзаменов остались лишь четверо счастливчиков, которым разрешили связать судьбу с небом. Как сказал тогда со вздохом председатель приемной комиссии: “Рожденный ползать – летать не может”.
С тех пор Геннадий Митькин – в небе, вот уже более двадцати лет он охраняет от пожаров татарстанские леса. По стопам отца пошел и сын Юрий, он тоже летчик-наблюдатель, но пока только второго класса.
Лет шесть тому назад мне уже довелось полетать с Геннадием Митькиным – тогда обозревали лесные просторы в Аксубаевском и Нурлатском районах. Теперь же предстоит посмотреть сверху на Высокогорский, Зеленодольский, Лаишевский, Сабинский, Мамадышский, Тукаевский, Менделеевский, Нижнекамский, Елабужский, Мензелинский, Агрызский районы. Самолет – удовольствие дорогое, поэтому полет рассчитан на целый день, программа очень плотная. И так как сверху виднее, предстоит фиксировать все подряд: и малейшие дымки – вестники пожаров, и мусор, который нерадивые люди укрывают в лесных чащах, и больные деревья, требующие лечения, и многое другое.
В Куркачах нас уже ждали инженер охраны леса Мамадышского лесхоза Рустем Фасихов и два летчика авиапредприятия Владимир Богданов (командир корабля) и Алексей Хромов (второй пилот). Строгие авиационные синоптики разрешили полет лишь через полтора часа, когда граница нижнего облака достигла 150 метров, а видимость составила 2000 метров. И вот мы в небе. Шум мотора настолько сильный, что разговаривать невозможно, так что приходилось лишь скупо изъясняться жестами. Геннадий Митькин в кресле пилота. Фиксируя все замеченные внизу нарушения, он успевал еще и подносить ко рту громкоговоритель: в зависимости от территории под крылом самолета вещал на ту или иную аудиторию, призывая жителей Высокой Горы, Сабов, Шемордана и так далее беречь лес и соблюдать правила противопожарной безопасности. Над парой дымков, вьющихся над верхушками деревьев, мы полетали особенно тщательно. В одном случае это были туристы, в другом – трудились лесники, сжигая порубочные остатки. На всякий случай Митькин предупредил их по своему мегафону, чтобы были осторожнее с огнем.
Очень тщательно, с картой в руках, изучал свои владения представитель Мамадышского лесхоза. Еще до полета Рустем честно признался, что на самолете летит первый раз в жизни. Но держался он не просто мужественно, а, похоже, и вовсе забыл, что находится на борту Ан-2. Все три часа полета Рустем неотрывно смотрел то в иллюминатор, то на карту, что-то отмечая, записывая. А когда мы приземлились в Елабуге, он радостно произнес: “Наконец-то…” И, улыбнувшись, добавил, что полет прошел продуктивно. Сверху на самом деле все гораздо виднее, и он очень точно сумел подобрать участки для создания минерализованных полос. Эти полосы создаются на границах лесного фонда для того, чтобы останавливать огонь.
Мы простились с Фасиховым, а на борт нашего “лайнера” поднялась очередная партия лесников. Среди них был директор Елабужского лесхоза Рамиль Гаязов.
– Наш лесхоз занимает площадь в 28 тысяч гектаров, – сообщил он, – включает в себя три лесничества, расположенные в Елабужском, Тукаевском и Менделеевском районах. Главная наша задача, конечно, новые посадки, позволяющие потом вырастить качественный строительный лес. Вот будем смотреть с высоты птичьего полета, как это сделать лучше.
Когда же я спросила Рамиля Рафаэловича про пожары, он испуганно постучал по дереву: в этом году, мол, Аллах миловал. Но в целом территории Елабужского лесхоза пожароопасные. С одной стороны, это объясняется наличием хвойных деревьев, которые, как известно, более восприимчивы к огню, чем лиственные породы, с другой – в округе очень высокая плотность населения. А именно люди в лесу – главные виновники пожаров.
Посадку новых деревьев, увеличение лесистости считает главной задачей и Айрат Мингазов – главный лесничий Мензелинского лесхоза (кстати, самого большого в Татарстане, его площадь – более 70 тысяч гектаров). Но на этот полет он возложил особые надежды.
– Вместе с аксакалом лесного хозяйства Феликсом Хамитовичем Султановым хотим сверху посмотреть на наш знаменитый Игимский сосновый бор, расположенный в Юртовском лесничестве на площади в 543 гектара. Это такое прекрасное место! Но, увы, бор, окруженный водой, гибнет, многие деревья здесь заражены корневой губкой. Вот думаем, как спасать этот уникальный лесной массив. Надо высаживать между рядами березу, она поможет больным соснам.
И снова небо, снова под крылом самолета потянулись желтые поля, неспешно катился по тонкой нитке “игрушечный” железнодорожный состав, разбрелись пестрыми точками по зеленому склону коровы, мелькнули нефтяные качалки, а вот накрыла землю изумрудно-курчавая волна леса… До чего же хороши родные просторы!
Оторвавшись от иллюминатора на несколько минут, зажмурила глаза, потом вновь посмотрела вниз и, наверное, даже вскрикнула от испуга. Внизу не было ни полей, ни домов, и даже солнце здесь не светило. Во все стороны, куда ни кинь взгляд, простирались затопленные водой куски безжизненной суши с жалкими кучками умирающих деревьев. Откуда этот ужасный сюрреалистический пейзаж?
Геннадий Митькин рассказал, что эти земли, некогда чудесные луга, леса подтоплены водами Нижнекамского водохранилища. Причиненный природе ущерб превысил многие миллиарды рублей. То ли урок впрок не пошел, то ли иные мотивы теперь берут верх в умах “верхов”, но уровень Нижнекамского водохранилища планируют поднять еще на пять метров. А это значит, что подтопленные земли полностью уйдут под воду и появятся новые сюрреалистические пейзажи….. Кстати, в зоне опасности в таком случае окажутся Мензелинск и наше самое большое в республике Мензелинское лесничество.
…Пока мы летали в безоблачном чистом небе, надо ж такому случиться, над Казанью и пригородами прошел ливень, да такой мощный, грибной. Главный спец республики по лесным пожарам Рамиль Шайхутдинов радостно заверил, что после такого дождя пожароопасность в лесах наверняка пойдет на спад.