В одном из недавних номеров «РТ» (см. №34 за 21.02.2012 г.) был опубликован материал нашего собкора в Нижнекамске Галины Суздальцевой «Город юности не так уж юн…» Да, у бывшего когда-то юным города сегодня уже богатая биография, многособытийное прошлое, которым нижнекамцы справедливо гордятся. Бережное, уважительное отношение к истории, судьбам первостроителей – это в крови у нижнекамцев. Уверены: тем ценнее для них новые интересные факты, связанные с рождением города, третьего по масштабам в Татарстане. Свои воспоминания о том времени редакции предоставил известный в республике строитель Марат Шакирович Бибишев. В шестидесятые годы прошлого века – молодой специалист, только что окончивший Казанский институт инженеров гражданского строительства.

Итак, в октябре 1952 года мы получили дипломы инженеров-строителей и направления на работу в разные города СССР. Меня ждали в городе Якутске, в тресте «Якутстрой». Получил телеграмму оттуда, что назначен старшим прорабом с окладом в тысячу рублей. Такой даже в Казани по тем временам считался недостаточным, но что поделаешь…

К этому времени на территории Татарской АССР были открыты значительные нефтяные месторождения, в том числе Ромашкинское, самое крупное по тем временам в мире. По слухам, в тех краях формировались всевозможные строительные и нефтяные организации и коллективы. Мы узнали, что в здании обкома партии обосновался некий московский майор, видимо, из КГБ. Он изучал личные дела специалистов-строителей и профессионалов для нефтяной промышленности, приглашал их, беседовал, многим предлагал работу в Альметьевске и ближайших городах нефтеносной зоны.

Я и два моих товарища, однокурсника, записались к нему на прием, рассказали нашу ситуацию и выразили желание работать в нефтяных районах. Майор обещал, согласовав все с Москвой, положительно решить вопрос.

Шло время, но через две недели ему из столицы ответили: пусть едут по полученным направлениям.

Спорить было бесполезно. Мы поехали «по направлениям». Один мой товарищ – в Читу, другой – в Махачкалу. В последних числах ноября я прилетел в Якутск – столицу автономной советской социалистической республики. Город встретил пятидесятиградусным морозом, абсолютным безветрием, густым туманом. Автомобили ездили с зажженными фарами даже днем.

Мне предстояло строить здесь водопровод.

Встретили приветливо, поселили в деревянном брусчатом доме вместе с молодым специалистом – механиком из Ленинграда. Бытовые условия были отличными, по каждому необходимому поводу находились добрые советчики. Вот только по строительству советоваться было не с кем. Практически был полностью самостоятельным.

Работая здесь, я интенсивно переписывался со своим приятелем Фарсатом Халиловым, окончившим наш институт на год раньше меня и в последние годы учебы жившим в Казани на квартире у моего дяди. Рассказывал в письмах о Якутске, о небывалых морозах, о том, что строительные работы на открытом воздухе велись здесь при температуре до минус 50 градусов, что оказалось, впрочем, вполне терпимым при абсолютном безветрии.

Во всем областном центре здесь не было ни одного башенного крана, ни одного экскаватора, на весь трест «Якутстрой» – один трехтонный автокран. Все земляные работы велись вручную.

Фарсат сперва работал в Казани, затем перебрался в Альметьевск. Он взахлеб писал о небывалых масштабах строительства в городе, огромном притоке рабочей силы и с сожалением – о низкой квалификации рабочих, катастрофической нехватке инженерно-технических работников. В каждом письме звал на перспективную стройку.

А вот где-то в феврале 1954 года в его письмах появились иные ноты. Сообщал, что утвержден генеральный план Альметьевска, предусматривающий рост населения города до 250 тысяч человек, строительство предприятий нефтедобычи, нефтепереработки и нефтехимии. И это при наличии лишь тупиковой автодороги из Бугульмы и тупиковой железной дороги Бугульма – Альметьевск, при отсутствии поблизости месторождений качественных строительных материалов – песка, гравия, щебня, камня и т.д. Он и другие молодые специалисты-строители активно обсуждали эти вопросы, понимая, что оптимален какой-то иной вариант размещения мощных предприятий, связанных с добычей нефти.

Кстати, Фарсат в это время работал в производственно-технологическом отделе треста «Альметьевскнефтестрой» и владел реальной обстановкой. Мотивируя необходимость огромного количества воды для большого города и предприятий нефтепереработки и нефтехимии, он и его молодые коллеги предлагали строить эти предприятия на берегу Камы в районе Чистополя.

Я в своих письмах другу предлагал все это строить в районе Набережных Челнов. Основывался на том, что, во-первых, в этом поселении с 1953 года существовала какая-никакая база нефтяников по перевалке круглого леса, прибывавшего плотами по реке и перевозившегося затем автотранспортом в нефтяные районы. Во-вторых, в этом же районе было открыто огромное месторождение бентонитовых глин, так необходимых для буровых работ.

К этому времени была разработана проектная документация и начато строительство железной дороги Альметьевск – Акташ – Круглое Поле, ориентированной на гидроэлектростанцию со створом в Набережных Челнах.

В результате обсуждений ребята согласились с моими и Фарсата Халилова соображениями. Решили написать обоснованное письмо со своими предложениями в Центральный Комитет КПСС.

Надо сказать, это был смелый шаг. Ведь предложения шли вразрез с уже принятыми решениями. Да и письмо ушло в «святую» по тем временам инстанцию. Мало ли что…

Послали его в марте. Через три недели пришел ответ: «Ваши доводы считаем обоснованными, и, возможно, они будут учтены при дальнейшем планировании». Ответили по телефону. Но о письме в ЦК стало известно обкому партии, и это вызвало негативную реакцию. Во-первых, послали без согласования. А во-вторых, считалось, что, если будет принято иное решение, взамен принятого, уменьшится финансирование будущего строительства, что негативно отразится на престиже и перспективах развития республики.

С высоты прожитых лет, опыта и детальных знаний обо всех принятых в дальнейшем решениях, их реальных результатах я абсолютно убежден в правильности всего свершившегося. Ведь помимо всего, ни у обкома партии, ни у правительства республики в те времена не было опыта организации и управления стройками и добычей нефти и ее переработки такого масштаба. Могли сорвать и то, и другое. А от результатов пострадали бы и плановые показатели и, я бы сказал, затормозилось бы в некоторой степени развитие ряда отраслей народного хозяйства страны.

Правительством СССР тогда было принято единственно правильное решение, основанное на доводах и предложениях молодых специалистов-строителей: разделить добычу нефти и ее переработку, развивать в Альметьевске нефтедобывающую промышленность со строительством соответствующих предприятий, объектов жилья, культуры, образования. Для нефтепереработки и нефтехимии же искать новую площадку (при этом, возможно, опять-таки принять предложение специалистов, хотя и молодых, – строить мощные, крупнейшие в Европе объекты в районе Набережных Челнов).

В июне 1954 года я приехал в отпуск к родителям в Набережные Челны. Здесь все бурлило – день и ночь на берегу Камы тракторы и бульдозеры вытягивали из воды тросами связки бревен, складывая их в огромные штабеля, автомобили с прицепами вывозили их по объектам. Население города оживилось, обретя нужное, важное дело.

Я поехал навестить приятеля Фарсата и посмотреть Альметьевск. При въезде в город из кузова грузовой машины насчитал 32 башенных крана. По тем временам это было немыслимо.

Встреча с Фарсатом и его единомышленниками была бурной, прошла в дебатах. Меня они без особых усилий убедили в необходимости переехать на работу в Альметьевск. Что я и сделал.

Скоро меня назначили старшим прорабом с окладом, почти в два раза превышающим тот, якутский. Это тоже было немаловажно.

К сожалению, по отношению к авторам, подписавшим письмо в ЦК КПСС, местные власти, в том числе и обком, стали применять мелкие репрессии. Ребята постепенно начали разъезжаться.

Но процесс бурного развития региона продолжался. Некоторые райисполкомы, в том числе Альметьев-
ский, приняли постановления об организованном наборе рабочих из сельских поселений. Приезжали на новостройку и из соседних областей и республик. Открывались учебные пункты, осваивались бригадные методы обучения, создавались филиалы вузов. Мне тоже пришлось в 1955-1956 годах обучить и подготовить две бригады плотников и бригаду каменщиков.

23 июня 1958 года председатель Татарского совнархоза Алексей Шмарев подписал распоряжение о создании комиссии из 15 человек для выбора площадки под строительство Нижнекамского нефтехимического комбината. Изыскания проводились с апреля по июнь этого же года. Но напомним: идея об изменении прежнего решения о сооружении нефтехимкомбината под Альметьевском родилась в умах молодых специалистов еще в 1954 году!

И вот было выбрано место строительства будущего города нефтехимиков – район сел Соболеково и Большое Афанасово. И перераспределение строительных сил продолжилось…

25 декабря 1960 года в село Большое Афанасово прибыл санный поезд из Заинска во главе с Мишей Бояровым (настоящее имя его было Трофим, но он его не любил), назначенным старшим прорабом от треста «Татнефтепромстрой». Приехал сюда и управляющий трестом Владимир Пчеляков. Предполагалось, что трест, создав здесь для начала СМУ, будет строить промышленные объекты, стройиндустрию. Но, к сожалению, «Татнефтепромстрой» не смог здесь себя показать.

Попутно могу сказать, что мне предлагалось возглавить строительно-монтажное управление, которое здесь предстояло создать. Но я отказался.

21 января 1961 года Совет Министров СССР утвердил проектное задание и сметно-финансовый расчет на строительство первой очереди нефтехимкомбината и нового города. В начале этого же года одно из СМУ треста «Лениногорскнефтестрой» перебазировалось в село Красный Ключ на берегу Нижней Камы для строительства города. 19 апреля 1965 года был образован рабочий поселок Нижнекамский. 22 сентября 1966 года он был переименован в город Нижнекамск.

Сегодня могу сказать, что в строгоплановом централизованном государстве, каким был тогда Советский Союз, жизнь и развитие общества во многом определялись директивами очередного съезда КПСС. На их основе разрабатывались детальные пятилетние планы, сыгравшие огромную роль в истории страны, соответственно – годовые планы, учитывались мнения и предложения профильных институтов и органов. Над этими планами работали крупные профессионалы. Упоминаемый в статье факт письма в ЦК КПСС молодых специалистов, сумевших увидеть в деталях плана серьезные и труднопреодолимые просчеты, их коллективно у себя обсудить, затем подготовить обоснованные масштабные предложения, говорит о высоком уровне подготовки специалистов в вузах того времени, их, если хотите, патриотизме и неравнодушии. Сам факт быстрой реакции на наше письмо работников Центрального Комитета и дальнейший профессиональный подход к нашим предложениям органов, вынужденных внести коренные коррективы в свои решения, говорят о гибкости и объективности государственных планов.

К сожалению, с годами, по моим наблюдениям, в нашем плановом хозяйстве уровень профессионализма, гибкости и объективности к предложениям «с низов», да и некоторых руководителей высокого ранга, постепенно снижался, что и привело к неуклонному падению эффективности методов ведения народного хозяйства. Трагедия Елабужского тракторного завода, который строил «Камгэсэнергострой»,  – тому классический пример.