Казань 1945 года в воспоминаниях американского дипломата Джорджа Фроста Кеннана
Популярность к известному американскому дипломату, государственному деятелю и историку Джорджу Фросту Кеннану пришла после знаменитой «длинной телеграммы» из Москвы. Ее он отправил в Госдепартамент зимой 1946 года в качестве заместителя посла А.Гарримана – доверенного лица президента Франклина Рузвельта.
Это был первый обоснованный, структурно выстроенный анализ советской системы – в совокупности с ее историческим прошлым, мотивацией поведения, основными векторами внутренней и внешней политики. Более того, этот спрессованный комплексный анализ, небольшой по объему для исторического исследования и чересчур обширный для простой телеграммы (около 8 тысяч слов), был сделан одним из немногих на тот момент квалифицированных специалистов по России.
Кеннан прекрасно знал русский язык и историю, читал русскую классику в оригинале, активно занимался вопросами экономики и политики советского режима. В период своего обучения в Европе на рубеже 20-30-х годов, в предверии признания СССР правительством США, Кеннан концентрировался на изучении СССР через доступные ему источники, периодические издания и литературу на русском языке, а также на общении с русскими эмигрантами.
Оказавшись в первом американском посольстве в Москве в 1933 году, Кеннан был уже сформировавшимся экспертом по России. Здесь он получил возможность продолжить изучение интересовавшей его страны изнутри. Кеннан также работал послом в СССР в 1952 году, а по окончании карьеры государственного служащего стал заниматься научной и преподавательской деятельностью по вопросам советско-американских отношений и внешней политики США.
Интересно, что с Казанью и отчасти с Казанским университетом известного американского дипломата, государственного деятеля и историка Джорджа Кеннана связывают несколько прямых и косвенных ниточек.
Брат деда Кеннана, известный публицист (его тоже звали Джордж) – автор знаменитого труда «Сибирь и ссылка» (1891), вышедшего после путешествия по России – сыграл огромную роль в жизни внучатого племянника и будущего дипломата. Именно Кеннан-старший стоял у истоков сначала просто интереса, а потом и горячей любви Кеннана-младшего к России, ее культуре и народу.
31 мая 1885 года Кеннан-старший и художник-фотограф из Бостона Джордж Фрост, создавший иллюстрации для его книги, отправились по маршруту Москва – Нижний Новгород – Казань – Пермь – Екатеринбург. 18 июня они были в Тюмени, где для них началась настоящая Сибирь. Здесь, посещая пересыльную тюрьму и Главное управление ссылок, Кеннан начал свой труд, здесь он его и завершил год спустя. В Америке Кеннан занялся серьезным анализом проделанной работы и начал подготовку серии лекций и статей.
Джордж Кеннан собрал обширный материал по интересовавшей его тематике. Знакомство с огромным числом политических заключенных не могло не изменить его взгляды на российскую действительность. Биографии, письма и интервью, подкрепленные колоритными зарисовками и фотографиями Джорджа Фроста, явились мощным импульсом для трансформации восприятия России не только самим Кеннаном, но и многими из тех, кто знакомился с его трудами.
В свою очередь Кеннан-младший оказался в Казани почти случайно. Во время второго периода пребывания в Москве в качестве дипломатического работника он совершил небольшую поездку по городам России.
«Еще летом 1944 года, – вспоминает Кеннан, – я подал заявление в советский МИД с просьбой разрешить мне посетить Западную Сибирь, а в особенности металлургический центр Сталинск-Кузнецк. Этот огромный завод был одной из двух главных строек такого масштаба в 1930-х годах наряду с более известным Магнитогорским заводом. На последнем часто бывали иностранцы, а в Кузнецке гостей с Запада не было уже несколько лет. Я никогда не видел ведущих советских заводов и счел интересным посетить один из них, к тому же такой, на котором иностранцы редко бывают. К тому же мне хотелось увидеть и Сибирь, где в XIX веке побывал мой известный родственник. В течение нескольких месяцев после подачи заявления я не получал ответа из МИД и решил, что мое заявление постигла участь многих других, которые советские власти, не желая удовлетворять, предпочитали оставлять без ответа. Весной 1945 года, когда я стал уже забывать об этой бумаге, из МИД пришел ответ, что поездка мне разрешена.
Я отправился в путешествие летом. До Новосибирска я ехал четверо суток в крайнем купе спального вагона, отделенный от других пассажиров двумя людьми в форме НКВД, которые «случайно» оказались в соседнем купе. Несколько дней я провел в Новосибирске, осматривая достопримечательности этого быстрорастущего сибирского Чикаго… Обратно в Москву я возвращался на самолете. Это путешествие заняло три дня, с посадками в Челябинске и Казани».
Период пребывания в Казани занимает значительное место в дневнике Кеннана. Он пишет: в тот день, когда запланировал покинуть Казань, ему стало известно, что Москва из-за парада Победы (24 июня 1945 года) не может принять больше самолетов. Поэтому ему пришлось ночевать в отеле при аэропорте. На следующий день Кеннан вместе с сопровождавшими решил осмотреть Казань.
«Мы купили семечки и двинулись в парк, – вспоминает Кеннан, – но вскоре решили, что там слишком людно, и подумали, что мы лучше посмотрим центр города. Мы прошлись по длинной, широкой трехполосной улице с красивыми большими зданиями, которые отображали дореволюционный университетский городок. Некоторые из зданий были переделаны в военные госпитали… Было приятно и как-то по-домашнему, если не сказать по-простому, прогуливаться по улицам города у реки Волги летним вечером, философично выплевывая шелуху семечек перед собой во время прогулки… Я смог почти забыть, что был иностранцем в стране, управляемой людьми подозрительными и недоверчивыми к иностранцам».
Последующее путешествие Кеннан продолжил уже в машине: «Джип отвез нас в центр города. Я был зачарован этим местом: его атмосферой благополучного торгово-речного и университетского города, его белыми строениями, башнями Кремля, сиявшими при свете луны».
«Я был повержен тем, – писал дипломат, – что, несмотря на то, что это место было более значительным, чем Новосибирск, вы слышите о нем меньше. Это, как мне кажется, потому, что это первый и самый значительный царский город в большей степени, чем советский. Возможно, это и потому, что это центр Татарской Республики; политические отклики татар не были чем-то желанным в последнее время».
Итак, спустя почти 60 лет после приезда Кеннана-старшего Казань буквально покорила Кеннана-младшего. Примечательно также то, что почти через сорок пять лет после знаменитого дипломата Казань посетил известный биограф Джорджа Фроста Кеннана Уолтер Хиксон.
Таким образом, обнаружились яркие факты, так или иначе связывающие судьбу известного американского дипломата с Казанью. Подкупает то, что Джордж Кеннан, находясь весьма короткий срок в Казани, сумел быстро уловить основные архитектурные, исторические и социально-политические особенности города.
