Имущественная история с социальным подтекстом

Семья как семья

Эта пожилая пара – фронтовики, оба воевали в Великую Отечественную чуть ли не с первых дней, ушли добровольцами буквально с выпускного бала. Повезло – остались живы. Поженились в начале 50-х годов прошлого века. Родился сын, который оказался их единственным ребенком.

Когда Виталику исполнилось десять лет, ушла из жизни родная сестра Тамары Федоровны, оставив круглой сиротой восьмилетнюю дочь Верочку. Воротынцевы (фамилия действующих лиц изменена) без рассуждений удочерили девочку.

…В этот многоквартирный блочный дом они въехали лет пять назад и сразу вызвали всеобщую симпатию. Разве назовешь старухой женщину, которая в эти годы говорит о себе «я побежала», «мне нужно быстренько успеть», «тороплюсь по делам»? Или стариком – Матвея Егоровича, галантного мужчину с прекрасной седой шевелюрой, который не позволяет супруге носить тяжелые сумки с продуктами и всегда предупредительно придерживает двери подъезда перед всеми женщинами, независимо от их возраста?

Их сыну Виталию сейчас под шестьдесят, это импозантный, с вальяжным брюшком, сохранивший пышность чуть поседевших волос мужчина. Супруга Виталия – медик, он сам – заслуженный строитель, возглавляет собственную, правда, небольшую фирму по производству строительных конструкций. Единственная дочь, любимая внучка стариков, окончила институт в Москве.

Соседи иногда сплетничают – могли бы родственники, наверное, поселить стариков и в более комфортные условия. Фронтовик плохо спит, любит, чтобы форточка была открыта, поэтому любящая жена отдала ему комнату, а сама «поселилась» на диванчике в кухне. Маленькая прихожая, совмещенный санузел – видно, что пожилым людям тесно. Однако сияющая улыбка Тамары Федоровны не оставляет сомнений – у них все хорошо!

Чужие

Месяц назад, встретив Тамару Федоровну во дворе, соседка Таня не сразу узнала ее. Потухший взгляд, опущенные плечи, седые волосы в беспорядке выбиваются из-под старенького берета.

«Тамара Федоровна, вы нездоровы? Или с Матвеем Егоровичем что-то случилось?» – испугалась соседка.

«Нет, Танюша, мы, кажется, теряем сына…»

Дело оказалось нехитрым. Виталия Матвеевича разозлил «самовольный» поступок пожилых людей. Они, не предупредив, продали дачу и часть денег отдали приемной дочери Вере. «Хоть мы и старики, но за свои поступки еще отвечаем. Почему, Танюша, мы должны были с кем-то советоваться, ведь это наше собственное с дедом имущество? Признаться, мы перед Верочкой в долгу, мало уделяли ей внимания как родители».

Но на сына их благой порыв должного впечатления не произвел. По словам Тамары Федоровны, таким разгневанным она его никогда еще не видела и даже всерьез испугалась. Мужчина кричал: «Я докажу, что вы с отцом недееспособные, и сделку по купле-продаже дачи отменят!» Похоже, у Виталия Матвеевича были свои виды на это имущество, хотя впрямую речь о наследстве никогда не заводили: с одной стороны, как-то не принято у нас это до поры, да и сын, даже по нынешним меркам, – вполне обеспеченный человек. Пожилая женщина рассказала соседке: когда-то, чтобы помочь сыну с квартирой, старики продали свое очень хорошее жилье. Значительная часть их неплохих ветеранских пенсий шла на оплату учебы внучки в московском вузе. Денежных счетов родители и сын между собой никогда не сводили. А вот приемной дочери почти не помогали. И вдруг той подвернулась редкая удача – улучшить жилищные условия за очень приемлемую цену… Тут они и решили, что пришла пора отдать дочке родительский долг. Решили единогласно, и Тамара Федоровна быстро «провернула» продажу дачи.

Теперь у нее на душе вдвойне тяжело – Матвею Егоровичу о поведении сына она ничего не рассказала. Деду и невдомек, что даже любимая внучка пригрозила: «Не дадите денег на свадьбу и приданое – вы мне чужие».

«Я и не подозревала в родных людях подобной жестокости. Получается, раз мы старые, то и вообще ни на что не годные?» – мучается вопросом Тамара Федоровна.

Роковое наследство

Людей портит не только квартирный, но и вообще многие имущественные вопросы. Шикарный ли загородный особняк у твоих родителей или утлая хибарка с клочком земли, крутая иномарка или видавший виды мопед – неважно, главное, все это – твое потенциальное наследство… Это ведь у них, на проклятом Западе, какой-нибудь Билл Гейтс скажет, что детям из всех своих миллиардов оставит минимум, а остальное пусть сами зарабатывают – и общество одобрительно кивает: правильно, пусть сами, пусть работают. У нас на подобное заявление пока, насколько помнится, отважился только один олигарх, и, честно скажем, широкими массами он понят не был. Народ у нас привык к тому, что родители детям помогают чуть ли не до пенсии, и уж чтобы родительское имущество куда на сторону ушло – это, брат, врешь…

Сказать, что все это идет от нашей вечной российской нищеты, будет неправдой – как раз нередки случаи, когда за родительское наследство «дерутся» вполне себе благополучные браться и сестры. Объяснять истории, подобные вышеописанной, падением нравов в постперестроечной России – тоже лукавство, ибо и в советские годы были примеры того, как дети со скандалом делили нехитрый скарб, нажитый родителями, – какие-нибудь немецкие гарнитуры, чешские стенки или даже, как в одном советском телеспектакле, старую швейную машинку. Кстати, назывался тот спектакль довольно символично – «Обычные обстоятельства». Как видим, сильно изменившиеся с тех пор внешние обстоятельства не сильно повлияли на дела внутрисемейные, и споры за наследство лишь усугубились тем, что наследства стало побольше и оценивается оно подороже.

Впрочем, в этих спорах, говорят специалисты, есть и скрытая психологическая подоплека.

– Часто в случаях, когда дети спорят за наследство родителей, можно проследить элемент ревности, соперничества, уходящий корнями в какие-то детские обиды, – говорит казанский психотерапевт и психолог Николай Курмышкин. – В то же время родители, распоряжаясь своим имуществом, стремятся помочь тому из детей, кому тяжелее живется, – это, в принципе, вполне естественное желание, но оно часто вызывает обиду более успешных родственников. К слову, можно предположить, что в данной ситуации родители вообще не очень рассчитывали на помощь сына и его семьи, потому и отдали имущество человеку, от которого ждут большей заботы о себе.

Но какова бы ни была подоплека конфликта, есть в этой истории, помимо имущественного и личностного, еще один важный момент: насколько наше общество готово признать за стариками право принимать самостоятельные решения?

Своя философия

«Почитай отца твоего и мать твою», – гласит одна из десяти библейских заповедей. И вроде бы спорить тут не о чем, и спроси любого адекватного на вид гражданина, вот хотя бы того же Виталия, сына Тамары Федоровны, уважает ли он своих престарелых родителей, – удивится, а то еще и обидится: да может ли быть иначе?! Но, как видим, уважение уважением, а дело делом. В обывательском сознании прочно укоренилось мнение, что принимать деловые решения, совершать серьезные самостоятельные поступки непозволительно ни детям (лет эдак до 30), ни неработающим пенсионерам (к работающим отношение помягче: мол, деньги зарабатывает – значит, дееспособен). А уж фразу «Все-таки чем старше человек, тем он неадекватнее становится!» от родственников, в очередной раз схлестнувшихся со стариками в каком-нибудь идеологическом или бытовом споре, приходится слышать совсем не редко.

– Между тем настоящее старческое слабоумие не так уж и распространено, – поясняет Николай Курмышкин. – У людей преклонного возраста снижается формальный интеллект – так называемый ай-кью. Замедляется скорость мышления. Но это вполне компенсируется личностными качествами, накопленным опытом, жизненной мудростью.

Но как раз мудрость и опыт зачастую мало кого интересуют. В отличие от накопленного за долгую жизнь имущества… Хотя кто ведет себя адекватнее по отношению к этому имуществу – еще большой вопрос.

– Стремление максимально освободиться от собственности – продать, раздать, подарить – довольно характерно для пожилых. Да, для многих окружающих такое поведение кажется непонятным, нелогичным, неадекватным даже: как это можно – отдавать свое? Но на самом деле естественно для человека как раз стремление довольствоваться только самым необходимым, – поясняет психолог. – А у людей в возрасте подобные поступки имеют еще и глубокий философский подтекст – наступает такой период в жизни, когда первичными становятся отнюдь не материальные заботы… К тому же много имущества – это много затраченных сил, времени, средств… Неудивительно, что старики не хотят им заниматься.

Тем временем исследования современных социологов (в большинстве своем западных, так как в России семейная социология не слишком продвинута) свидетельствуют: происходит снижение социального статуса пожилых людей. И уж если на благополучном Западе такое фиксируют, то что говорить о нас, имеющих столько проблем в «социалке»… Мы уважаем своих стариков на словах, но, увы, в массовом сознании полноценными членами общества они не являются. Так, может, стоит вспомнить, что когда-нибудь большинство из нас (хочется надеяться) доживет до достаточно преклонных лет? И хотя бы исходя из этого пересмотреть свое отношение к престарелым родственникам… Ведь не зря же считается, что отношение к детям и старикам – показатель цивилизованности общества.

Ирина ВЛАДИМИРОВА