Над моей семейной реликвией многие посмеиваются: выпендриваюсь, мол! Чего ради таскать с собой при переездах громоздкое тележное колесо?

Ну, во-первых, оно не от телеги, а от тачки. Во-вторых, колесо – одно из важнейших изобретений человечества, появившееся в четвертом тысячелетии до нашей эры. В-третьих, оно не простое, а, можно сказать, колесо истории, прокатившееся и по нашей семейной судьбе.

Мой дед по материнской линии Иван Степанович Шерстнев-участник Первой мировой войны, побывавший в германском плену. Будучи сапожником-скорняком, он в середине 20-х годов, поверив, что НЭП – всерьез и надолго, организовал в родной деревне свою мастерскую, взял учеников-подмастерьев, стал выделывать кожи, тачать сапоги. У него была добротная, просторная изба в центре села, доставшаяся от отца. Вот на нее-то и «положил глаз» председатель местного сельсовета, присмотрев для своей конторы. К тому времени новая экономическая политика приказала долго жить, началось раскулачивание. Воспользовавшись «политическим моментом», земляк шепнул ему по секрету, что, мол, получены списки на раскулачивание и высылку, где и его, Шерстнева, фамилия значится.

Дед, несмотря на боевое прошлое, был все же робкого десятка. И, не дожидаясь «санкций», подался в лес и скрывался там, как партизан. Потом примкнул к лесозаготовительной бригаде (документы в той глухомани не больно спрашивали). В деревню наведывался изредка и тайно – жену с сестрой из дома выселили, жили они в бане по-черному. Он оставлял им заработанные деньги, набивал котомку хлебом и снова подавался в лес. Там и о войне услышал. Спрос на древесину, конечно, возрос в разы, большинство рабочих призвали в армию, а деда оставили – он ни по возрасту, ни по здоровью воевать не мог, годился разве что для трудового фронта. В берендеевом царстве он пристрастился с деревом работать: вырезал балясины, собирал стулья, колеса делал.

Из леса он вышел в 1944м. Согбенный, худющий, обросший бородой. Перед собой он толкал двухколесную самодельную тачку с пожитками и выданным ему под расчет провиантом. Явился в сельсовет, где и узнал, что в списках на раскулачивание он никогда не значился, а бывший председатель просто взял его, как говорится, «на испуг», и что на дом свой у него все законные права. Выходит, зря он столько лет скрывался и мыкался? Дед в деревне остаться не захотел и перевез избу на новое место, поближе к лесу.

А на его тележке мы с ним возили из леса сено, которое он тайком косил по полянам и опушкам. Со временем тележка пришла в негодность, рассыпалась, остались лишь колеса. Одно из них я и привез в Казань: подновил, отполировал, лаком пропитал. Жаль только, что некому его по наследству передать – кому нужно такое допотопное наследство? Даже если оно и колесо истории.