У нас в доме хранятся большущие, как компас, наручные немецкие часы – самая дорогая для отца память о войне.

Даже когда наступило изобилие хронометров, он продолжал их носить, хотя они, конечно же, выглядели анахронизмом. Как часы попали к отцу, который по возрасту никак не мог быть участником войны? Эта необыкновенная история даже спустя столько лет трогает до слез.

К началу войны ему исполнилось девять лет. Его отец воевал на фронте, мать работала нянечкой в военном госпитале – Казань была буквально наводнена ранеными! Дежурить приходилось сутками, и сын после уроков ходил ей помогать: ухаживал за тяжелоранеными. Както в палату привезли новенького, кажется, изпод Сталинграда. Одна рука у него была короче ровно на кисть – ее оторвало осколком, другая – тоже забинтована, по самое плечо. Видимо, в медсанбате нечисто обработали рану, она воспалилась. Федор, так звали раненого, сильно переживал, что ампутируют и ее. Чем он, школьный учитель рисования, станет на жизнь зарабатывать?

Отец с ним очень подружился. Крутил ему «козьи ножки», собирал чинарики, кормил с ложки, писал под диктовку письма. В благодарность тот разрешал ему заводить часы, висевшие на ремешке на спинке койки. Часы были замечательные, их циферблат светился в темноте. «Трофейные! Немцы с такими в разведку ходят», – с гордостью говорил Федор. Мальчишка с трепетом брал их в руки, осторожно заводил пружину, стараясь как можно дольше продлить эту восхитительную процедуру. «Вот оттяпают вторую руку, мне и носить-то их будет не на чем, – мрачно шутил раненый. – Разве что тебе, Чижик, оставить…» Чижиком он звал своего юного опекуна – так он был мал и худ, настоящий чижик! Отец вспоминал, что его одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, дух перехватывало от возможности владеть таким сокровищем, с другой – он искренне привязался к Федору и не хотел, чтоб ему отрезали руку.

Вскоре Чижик сильно простудился, долго хворал. Однажды, придя с ночного дежурства, мать молча положила ему на подушку заветный хронометр. Он сразу все понял и заплакал от жалости и отчаяния. А когда вернулся в госпиталь, Федора там уже не было – его отправили долечиваться куда-то за Урал. Мама пыталась отыскать его следы, писала в разные госпитали, но всякий раз получала ответ: «Адресат выбыл…»

Вот тогда мальчишка и поклялся никогда не расставаться с его подарком. Даже в школу пытался их надевать, хотя там у него из-за этого возникали серьезные конфликты с учителями. Теперь семья бережет этот «трофей». Как общую память об изуродованном войной солдате, который уже никогда, наверное, не смог учить детей рисованию.