Керосиновая лампа попала ко мне почти по наследству. Я обнаружил ее в старом дедовском чуланчике. За день до того, как деревянный дом №34 на улице Шмидта разобрали на дрова. Лампу я взял себе на память, еще не подозревая, что она станет первым экспонатом в моей домашней коллекции.
Экземпляр мне достался любопытный. Не обычная жестянка с фитилем, какие до середины прошлого века можно было найти чуть ли не в каждом доме. Эта претендовала на аристократическое происхождение. Судя по медному колесику с фамилией и именем производителя, Карла Холи, сделана она была в начале прошлого века в Берлине. Емкость для топлива – из толстого стекла, в форме изящной вазы. Подкачал лишь абажур. «Родной» до наших дней не дожил, и хозяева приспособили обычный.
Лампа моя, теперь я знаю, стоит хороших денег. Но память не продается. Смотрю на нее и представляю быт обычной казанской семьи примерно в ту пору, когда мы начинали осваивать космос. Вечно чадящая керосинка, рукомойник, тарелка-громкоговоритель и совсем не лишняя керосиновая лампа – свет то и дело отключали…
Собственно, и собирать предметы быта из недавнего прошлого я стал для того, чтобы как-то сберечь обстановку тех лет. Теперь у меня в коллекции есть тяжеленный чугунный утюг – его перед употреблением долго разогревали на плите. Есть старые-престарые щипчики, которыми бабушки кололи кусковой сахар – теперь такой уже не продают. Есть та самая тарелка-громкоговоритель. На стене отсчитывает время мятник часов “Le roi Paris”(Король Парижа) из позапрошлого века (они начали ходить еще в год рождения Ленина). Есть старинная медная подставка под самовар – без такой лет сто назад никому бы даже в голову не пришло разжигать его «топку». Есть навесной замок 1888 года в форме бочонка…
Но главное в экспозиции – все-таки керосиновые лампы, их теперь у меня уже семнадцать. Три дореволюционные, с позеленевшей от времени бронзой – из того же семейства Карла Холи, который, похоже, снабжал светильниками пол-России. Несколько видов отечественного ширпотреба тридцатых-сороковых годов, без излишеств и художественных изысков. Совсем «юные» – их в России выпускают до сих пор.
Дорогущих раритетов в моем собрании, конечно, нет. Совсем древние (первая керосиновая лампа, считается, появилась еще в девятом столетии в Багдаде) не сохранились даже в музеях. Редкие европейские образцы наверняка осели в больших коллекциях. Но для меня не это главное.
Иногда я достаю с полки любую свою «лампу Алладина», заливаю туда немного керосина, подкручиваю колесико, чтобы фитиль не сильно коптил, и подношу к фитилю спичку. Свет получается ровный и неяркий. Окружающие предметы – в полумраке.
Лампа запросто переносит меня в недалекое прошлое: керосиновая лавка в самом центре Казани, каменные сводчатые потолки, огромный открытый чан, из которого продавец черпает ковшом прозрачную жидкость со специфическим запахом. И такой же вечный полумрак… Последнюю такую лавку, между прочим, закрыли в столице совсем недавно, в начале девяностых. У нас уже были планы строительства метро.
Ахмед ШАКИРОВ