У нас в сенях  громоздится обитый потемневшей  медью  бабушкин сундук. От старины в нем  разве что крышка, оклеенная изнутри  пожелтевшими картинками из «Нивы», да неистребимый нафталиновый запах. Его бы выбросить давно, да рука не поднимается –  столько с ним связано всякого.

Когда-то этот деревянный, размерами в ларь короб, заменял и шифоньер,  и посудную  горку, и тайник, в котором  хранились все наши семейные достояния. Его полновластной хозяйкой  была мать моего отца Меланья Тимофеевна  у нее одной был ключ, который она носила на поясе.  Момент, когда она отпирала навесной замок и  откидывала  крышку, был для малышни целым событием! Переломившись пополам, она извлекала из недр сундука что­нибудь праздничное: обновку, скатерть, дорогую посуду, сахар, пряники, конфеты… По субботам, когда топили баню, она доставала из него стопками полотенца, чистое белье. А запирался сундук не из подозрительности, а оттого,  что там, в жестяной шкатулке, хранились  документы, деньги, дедушкины медали, кое­какие ювелирные ценности. Както,  пропалывая грядки, бабушка потеряла свой заветный ключик, так мы исползали весь огород, пока его не нашли.

   Когда бабушка заметно одряхлела, она отдала ключ моей матери. Правда, к тому времени запирать сундук уже не было нужды. В доме появились и шифоньер, и тумбочка для обуви, и «стенка». Хранился в сундуке до поры лишь бабушкин «смертный» узелок. А потом мои мальчишки превратили сундук в  «подводную лодку»: забирались с фонариком внутрь, захлопывали  люк­крышку и превращались в моряков. Из сундучного нутра  доносились глухие команды на погружение, всплытие, торпедные атаки.

Однажды кто­то из них выковырял из щели на дне сундука  желтую монету. Рассмотрев  ее, муж  ахнул:  золотой червонец  царской чеканки  с профилем Николая II ! То ли  дедова заначка, то ли  монета случайно закатилась в щель. Как бы там ни было, но в начале 90х, когда накопления на сберкнижках  сгорели в одночасье,  «клад»  из бабушкиного сундука  оказался весьма кстати.