Прежде чем приступить к этим заметкам, я провела опрос среди друзей и коллег, выясняя, с чем у них ассоциируется дом, где сочиняют стихи и пишут картины. Чаще всего в ответах звучало: школа искусств, дом культуры или творчества, библиотека. Но ни у кого не возникло мысли, что речь идет о доме престарелых.

На протяжении многих лет в советские, а затем в постперестроечные времена нам внушали, что старики, даже самые несносные и больные, должны быть при семье. Как бы при этом ни было трудно их близким родственникам. Потому что нет для человека горше участи, чем попасть на склоне лет в дом престарелых. Да уж лучше сразу смерть…

Автору этих строк по долгу службы не раз приходилось бывать в подобных заведениях, и ото-всюду, признаюсь, я уезжала со слезами на глазах. В маленьких неуютных комнатах, пропитанных   запахом безысходности, ютилось по нескольку человек, самых разных по характеру и состоянию здоровья, объединенных одиночеством. Видавший виды телевизор в обшарпанном коридоре, такой же древний радиоприемник, блеклый клубок шерсти со спицами на подоконнике – вот и все развлечения. И так до конца, до последней черты. А ведь когда-то жизнь била ключом, были и любимая работа, и семья, и дети. Все в прошлом…

После таких поездок долго еще помнились дрожащие морщинистые руки стариков, их грустные глаза. Сердце саднило от жалости к этим несчастным людям, думалось: ни за что и никогда так не будет с моими родными, а уж тем более со мной.

Но вот не так давно довелось посетить Нурлатский дом-интернат для престарелых и инвалидов. Перезнакомилась чуть ли не с половиной жильцов и уходила в столь благостном, умиротворенном настроении, словно посмотрела старый добрый фильм.  Былые представления о доме престарелых во мне пошатнулись. Не так уж он и плох! Наверное, время пришло другое, и сегодня надо воспринимать эти заведения не как проклятие кому-то, а как новый виток жизни. Пусть завершающий, но не унижающий человеческое достоинство, а по-своему интересный, насыщенный, отнюдь не являющийся символом бедности и одиночества. На Западе, кстати, эту истину поняли раньше нас и давно перестали смотреть на подобные дома со слезами на глазах.

…Сверкая новеньким фасадом (недавно сделали ремонт), этот дом смотрит окнами на центральную улицу. На лавочках, в инвалидных колясках, устроившись в тени, сидели его жильцы. Все они приветливо закивали головами, когда мы с директором дома-интерната Евгением Савиновым поравнялись с ними. Оказывается, корреспондента из Казани здесь ждали.

На втором этаже нас встретила Халима Харисовна Вафина – очень милая бабушка в ярком цветастом платке, с ниткой янтарных бус на шее. И тут же повела в свою комнату – чистенькую, уютную, с кроватью, на которой высилась гора подушек. В углу комнаты, несколько нарушая деревенскую идиллию прошлого века, стоял большой телевизор. Старушка призналась, что любит посмотреть интересный фильм “за жизнь”, где можно поплакать, попереживать за главных героев, а в конце порадоваться счастливому разрешению семейных проблем.

А еще Халима Харисовна любит читать книги. Здесь, в доме-интернате, хорошая библиотека, и Вафина – постоянная ее читательница. Говорит, что с детства родителями и школой к чтению приучена. Самой ей, к сожалению, семью создать не удалось. Работала на заводе от зари до зари, не заметила, как и жизнь пролетела. Но она не в обиде, видимо, так уж ей суждено. С 2002 года Халима Вафина живет в доме престарелых, гордится тем, что ей доверили быть старостой этажа. У нее здесь немало подруг, ходят друг к другу чай пить.

Тут в дверь постучали, еще одна бабушка, смелая и бойкая, тоже в цветастом платке. Она нетерпеливо спросила:

– А ко мне когда придете? Я уже чайник разогрела.

– Сейчас идем и к вам, Александра Петровна, – пообещал Евгений Кузьмич.

И вот мы сидим за столом в комнате Александры Якушкиной. Вокруг много вязаных изделий: на столе и тумбочке – салфетки, на стульях – круглые плотные коврики. Позже я обнаружила такие же во многих помещениях этого дома, например, в кабинете медсестры Татьяны Зацепиной. Вязание – любимое увлечение Александры Петровны, свои изделия она любит дарить понравившимся ей людям. Мне, кстати, тоже преподнесла в дар яркую салфетку.

Рассказывая о себе, Александра Якушкина призналась:

– Где я только не работала в прошлом! И на ферме, и в поле, и даже конюхом пришлось побыть. Войну пережила, детей одна без мужа вырастила…

Лишь на миг взгрустнула, смахнув слезинку, и тут же вновь заулыбалась, стала потчевать чаем.

– Я тут как у Христа за пазухой живу, – рассказывала она, прихлебывая чай с блюдца. – Кормят хорошо, заболит что – к медсестре схожу на первый этаж. Вот сейчас пойду давление померяю. Медсестра у нас очень хорошая, всегда выслушает и совет дельный даст.

Еще одна дверь по коридору – здесь живет Владимир Аркадьевич Чернуха. Подтянутый, чисто выбритый, он радушно открыл дверь своей комнаты: “Милости прошу!”

На почетном месте в его жилище – большой телевизор с жидко-кристаллическим экраном. Пенсионер с гордостью сообщил, что купил его на собственные деньги, в кредит, и такого “навороченного” здесь больше ни у кого нет. Много лет Владимир Чернуха работал монтажником в Казахстане, потом в Сибири добывал уран. В середине

90-х годов вернулся с женой на родину, в Нурлатский район. Но жена вскоре умерла, остался совсем один, сильно горевал. Наконец принял решение: устроюсь в дом престарелых, с людьми буду – и горе отойдет. Так оно и вышло.

Александр Яковлевич Ильин похвастался в своей комнате новыми шторами, которые он, можно сказать, выиграл в честном соревновании. Ему их вручили в качестве приза за чистоту и порядок в комнате.

– У меня еще есть спортивный костюм – тоже подарок, – сообщает Александр Яковлевич. И вдруг доверчиво берет меня за руку и шепчет: – Не верьте тем, кто говорит, что в доме престарелых плохо. Я здесь уже пять лет, ощущаю себя, словно в санатории. Кормят пять раз в день, да так вкусно… Живу и радуюсь.

Данна Зайрулловна Галимова среди жильцов и обслуживающего персонала пользуется особым уважением. Про нее говорят: “Наша поэтесса”. Ее комната похожа на рабочий кабинет – здесь много книг, даже есть компьютер. У Данны Зайрулловны часто бывают гости из разных уголков республики, а переписку по интернету она ведет чуть ли не со всем миром. Пожилая женщина считает, что неважно где жить – важно как. В далеком уже прошлом красавица и модница Данна Галимова была женой прокурора. После его смерти, оставшись одна, Данна Зайрулловна поселилась в доме престарелых. Чтобы не быть озабоченной своим здоровьем, бытом и остаток жизни провести в полном соответствии с потребностями своей творческой натуры – как она сама объяснила. Что еще поразило в комнате этой женщины, так это обилие цветов.

По праздникам, а также вечерами, когда тянет пообщаться, обитатели дома собираются в актовом зале. Его стены, как в картинной галерее, увешаны картинами – незамысловатыми, с налетом примитивизма, но, видно сразу, написанными от души. Основные сюжеты – природа родного края. Но есть и портреты, среди которых сразу выделяю улыбающееся лицо Наиля Шакировича Шарапова, главы администрации Нурлатского района. Все эти работы принадлежат, как мне рассказали, руке местного художника Анатолия Николаева. Впрочем, о руках лучше не говорить – их у этого человека вообще нет, он инвалид первой группы.

– А как же он рисует? – невольно вырвалось у меня.

 В ответ Евгений Кузьмич предложил навестить художника, благо для этого нужно всего-то спуститься на первый этаж. Анатолий Александрович оказался еще далеко не старым высоким мужчиной. Комната его уставлена мольбертами и прочими художественными атрибутами. Сам мастер стоял возле начатой картины, о чем-то размышляя, и даже не сразу увидел входящих. А когда заметил, то искренне стал благодарить Евгения Савинова за помощь, которую он ему оказывает в приобретении красок, кистей, холстов (за ними приходится ездить в Казань). Анатолий с удовольствием рассказывал о своем творчестве, планах, но когда я спросила его о том, как же он рисует, вдруг смутился.

– Это не то чтобы тайна, а что-то вроде моего “пунктика”, – признался Анатолий Александрович. – Я никому не показываю, как работаю над своими картинами – наверное, мало эстетичного в этом. И потом, ведь неважно, руками, ногами или зубами рисуешь. Главное, чтобы самому было в радость и трогало души людей. Вот я люблю изображать природу, все ее четыре времени года, и черпаю в ней свое вдохновение.

О том, как попал в дом-интернат, Николаев не любит говорить, как вообще не любит вспоминать другую жизнь, из которой пришел в эту. Скупо, с грустью сказал только, что по молодости и глупости потерял свои руки. Как бы они ему сейчас пригодились!..

Тему детей и других родственников, которые время от времени навещают обитателей дома-интерната, в разговорах с постояльцами затрагивали лишь вскользь. Наш российский менталитет в этом плане категоричен – грех при живых и порой весьма преуспевающих детях отправлять родителей в дом престарелых, навещая их в дни выдачи пенсии для того, чтобы отобрать  последние рубли. Евгений Савинов с грустью признался, что подобное и у них случается, не зря депутат Госсовета РТ Ильгиз Салихов выступил с обвинением в адрес таких горе-детей, призвал их одуматься.

– И знаете, на некоторых подействовало. Иные сыновья приходили, винились, – рассказывает Евгений Савинов. – Помню, один сидел у меня в кабинете, плакал, рассказывал, как в детстве отец совершенно им не занимался, а теперь вот требует заботы. Я ему на это коротко ответил: кто былое помянет, тому глаз вон. А отец или мать – это святое, какие бы они ни были в прошлом. Несколько постояльцев таким образом уехали от нас домой, к детям. Но вот участник Великой Отечественной войны Батыршин, который очень скучает по дому, по дочке и внучке, все еще у нас. Его дочь по контракту работает и живет в Сирии, к отцу приезжает от силы раз в год. Внучка – тоже в разъездах.

Сколько людей, столько судеб и характеров, нельзя всех стричь под одну гребенку. Как нельзя, наверное, заявлять, что в доме престарелых всем людям плохо и одиноко. Есть, например, в Нурлатском доме-интернате дядя Ваня Тарасов, когда-то совхоз возглавлял, был большим начальником. Его дочь живет в Москве. Недавно приезжала к нему и умоляла:

– Папа, поехали отсюда.

А он в ответ:

– Не поеду, и не зови. Что я там у тебя в квартире делать буду на черт знает каком этаже? К тому же ни покурить, ни выпить. Ты ведь не будешь мне разрешать этого делать?

Дочь смутилась:

– Ну, папа, конечно, я буду ограничивать эти пристрастия, ведь в твоем возрасте табак и алкоголь вредны для здоровья.

Он радостно:

– А я не хочу, чтобы ты меня ограничивала. Это моя жизнь, я сам выбираю, как мне ее устраивать.

Так и не поехал. Дочь два дня провела с отцом в комнате для гостей, на рынок сходили, по магазинам прошлись. Чуть позже на вопрос, скучает ли, дядя Ваня лишь рукой махнул: мол, уехала, ну и ладно, а я уж тут останусь.

Рассказывая эту историю, Евгений Савинов вспомнил, как он дядю Ваню упрекнул за дезинформацию – ведь в доме-интернате курить да выпивать не разрешается. На что хитрый старик, сощурившись, ответил, что он тогда, с дочкой, пошутил. Ему в самом деле не хочется отсюда уезжать.

Проблемой домов-интернатов, в том числе в Нурлате, являются выпивохи. Хоть и понимают люди, что нельзя, а удержаться не могут. Все как в жизни. Приходится воспитывать.

– Для таких мы выпускаем стенгазету под названием “Так жить нельзя”, – рассказывает Евгений Савинов. – Фотографируем их, так сказать, в не очень красивые моменты их жизни, и вывешиваем на всеобщее обозрение. Помогает.

Мы уже торопились к выходу, когда к директору подошла старая женщина и стала благодарить за то, что он дал машину – навестить сына. Вот только душа у нее болит, что он голодный. А нельзя ли и сына взять в дом-интернат, а то ведь пропадет…

– Беда с этой бабушкой, – развел руками Евгений Кузьмич, когда мы уже прощались. – Сын-то у нее вполне здоровый мужик, ему еще и пятидесяти нет, так что взять его к нам никак нельзя. Не работает, пьет, дебоширит. Он и мать бил, когда она с ним жила. Теперь старушка у нас, но сердце-то материнское все равно сына непутевого жалеет. Кто виноват в том, что так у них судьба сложилась, как ее теперь изменить – не знаю.

В тот день нещадно палило солнце, Евгений Кузьмич с грустью взглянул на часы – уже вечер, а жара не спадает. Эх, пропадет урожай без полива!

Да, предмет его забот – и  полтора гектара земли за городом, которые выделены администрацией района дому престарелых. В прошлом году собрали хороший урожай овощей. Есть еще при доме сад с огородом – там командует бывший агроном, а ныне постоянный обитатель дома-интерната Илья Яманов с добровольными помощниками. Так что свежие фрукты для стариков всегда на столе.