Потребность в опеке над несовершеннолетними существовала во все времена. Издревле на Руси призрение детей-сирот было частным делом князей, либо возлагалось княжеским государством на церковь. Позднее, с появлением единого Российского государства, это все более становилось его прерогативой – каждый правитель, начиная с Ивана Грозного, включал заботу о сиротах в круг задач государственного правления. После революции, в 1918 году все дети-сироты были объявлены “государственными” и находились под защитой государства.
И в настоящее время статья 52 Конституции РФ устанавливает, что содержание и воспитание детей-сирот и лишенных родительского попечения возлагается на государство.
В один из июньских дней женское депутатское объединение “Мэрхэмэт”(“Милосердие”) почти в полном составе выехало в Набережные Челны с целью посещения детского дома “Мэрхэмэт”, АНО “Реацентр-Челны”, социального приюта “Асылташ” и последующего обсуждения проблем детских социальных учреждений совместно с их сотрудниками и представителями министерств здравоохранения, образования и науки за “круглым столом”.
Тетя, ты меня любишь?..
В детском доме “Мэрхэмэт”, которому в июне исполнилось 14 лет, живут пятьдесят детей разного возраста, большинство – школьники. Среди них есть дети-инвалиды, но в основном это ребятишки, которым просто не повезло с родителями… А вот 15-летний Денис Лаптев оказался здесь вместе с двумя братьями.
– Мама воспитывала нас одна, – говорит Денис, – а год назад она умерла, с тех пор мы все здесь. Живем в группе семейного типа, то есть в одной комнате. Держимся семьей…
Мы познакомились с Денисом в столярной мастерской, где вместе с учителем он что-то увлеченно мастерил.
– В будущем хотел бы стать военным, но люблю плотничать, столярничать, – поясняет юноша.
Директор Галина Сатаева считает очень важным трудовое воспитание детей, наличие в детском доме мастерских, кабинетов кулинарии и домоводства.
– Девочки у нас шьют и вяжут, мальчики могут отремонтировать стульчик, подтянуть корпусную мебель. Это трудно переоценить – когда-то они станут женами и мужьями. Важно, чтобы были готовы к этой роли. Честно говоря, кружковой работы для старшеклассников недостаточно, нужно что-то более серьезное. Очень хотелось бы иметь теплицу. Но пока об этом лишь мечтаем…
Галина Андреевна проводит гостей по дому своих воспитанников, показывая музыкально-хореографический, спортивный, тренажерные залы, библиотеку, кабинет компьютерных игр, медицинский блок, сауну, жилые комнаты, размещенные в типовом двухэтажном здании детского сада. Везде чистота и уют. Младших занимают развивающими играми, те, кто постарше, – читают, рисуют, шьют. Кажется, никаких проблем здесь нет, все сыты-одеты-ухожены. Детки как детки, только вот на взрослых реагируют иначе, чем “домашние”. Едва Людмила Кузьмина, руководитель депутатской группы, склонилась к четырехлетней Анюте, та крепко обняла ее и не отпустила, пока тетя не взяла на руки, не поговорила, не погладила по головке… Одним словом, девочка не отпустила гостью, пока не получила от нее толику материнского тепла, без которого так трудно выжить и за которое малыши готовы без сожаления отдать все свои игрушки…
“Асылташ” – корабль безнадзорных детей
Ребенка, лишенного родительской заботы, выбрасывает в океан жизни. Погибнет или спасется – зависит от того, подоспеет ли вовремя корабль спасения, иначе – социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних из неблагополучных семей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Здесь обеспечивают временным проживанием в нормальных бытовых условиях. Проводят медико-психологическое и педагогическое обследование для выявления степени социальной дезадаптации.
В “Асылташе” два отделения: стационарное, рассчитанное на 60 человек, и дневного пребывания – на 20. В год в среднем через них проходит 285 детей. Им помогают восстановить связь со школой, занимают досуг и прививают навыки к труду. Главная же цель – вернуть в родную семью. В связи с этим центр оказывает помощь и семьям, самую разную – от восстановления документов до лечения от алкоголизма.
Сегодня статистика эффективности работы приюта такова: 80 процентов детей возвращаются в семьи, где нормализовалась обстановка. Еще 10 процентов передаются в опекунские и приемные семьи. Остальные – в детский дом. Одним словом, дети от 3 до 18 лет находятся здесь до разрешения их ситуации.
Как рассказал на “круглом столе” директор Дамир Ханзаров, временность пребывания в приюте накладывает отпечаток на поведение: дети мало берегут мебель, одежду, прочий, так сказать, инвентарь. Травмированные жизнью, они не всегда ведут себя как пай-мальчики: могут поломать стул, дверь, порвать одежду без малейшего желания ее зашить – все на момент пребывания в приюте для них временное. Вот деталь: мальчишка разбегается и катится по линолеуму – носки изнашиваются за день. А норматив расхода – 10 пар в год на человека… Думаете, дети в “Асылташе” ходят без носков? Нет, конечно. Скупость государственных нормативов искупается щедростью благотворителей.
А вот ситуация с пальто. Ребенка из приюта передают в детский дом или семью. Представьте, на выходе его не раздевают, отправляют одетого по сезону! Уходит в выданном ему пальто, а в приюте уже не имеют права купить новое раньше, чем через два года… Да здравствует благотворительность, а то в чем бы ходили приютские дети?
– Мы активно работаем с руководителями предприятий. В прошлом году в виде услуг и товаров нам была оказана помощь на полтора миллиона рублей, – объяснил директор.
Многие ситуации разрешаются с помощью попечительского совета: начиная с ремонта, заканчивая дорогостоящим лечением, как было в случае с Анфисой Сафиной. Девочку прооперировали и вылечили за счет благотворительных средств. Государственного финансирования на такие случаи не предусмотрено. Теперь Анфиса живет в приемной семье и у нее все хорошо…
Хуже обстоит дело с тем, что с неуравновешенными приютскими ребятами найдет общий язык не каждый взрослый. Социализировать ребенка – нужны труд, опыт, мудрость, сердце. Но оплата этого тоже рассчитана по минимальным тарифам.
– Нам нужны высококвалифицированные специалисты, а на такой оклад может прийти разве что девушка, только закончившая учебное заведение. Но она не справится с нашими детьми. Конечно, главная награда – улыбка ребенка, но в том и дело, чтобы вызвать ее, надо обладать большим педагогическим опытом. А у нас для воспитателя предусмотрен седьмой разряд. А это значит, заработная плата пять тысяч рублей, – сказал Дамир Ханзаров.
Директор приводил другие примеры госфинансирования, несопоставимого с потребностями учреждений и касающегося разных аспектов быта. Постепенно складывалось убеждение, что вопрос корректировки тарифов и нормативов на государственном уровне на настоящий момент – главный для сиротских учреждений. Вот что сказала депутат Аида Шарипова:
– Это ведь государственные учреждения! Предприниматели уже платят налоги, на которые государство должно содержать эти учреждения. Я понимаю желание помочь, обогреть сирот и безнадзорных детей. Но нельзя полностью рассчитывать только на него. Раз не устраивает вопрос нормативного обеспечения, это мы и должны обсудить. Собрать рабочее совещание в Госсовете, вынести решение.
Директор детского дома “Мэрхэмэт” Галина Сатаева поддержала своего коллегу Ханзарова полностью: проблемы оказались действительно общими.
– Конечно, сложился определенный круг неравнодушных людей, нам помогают. Но как директор государственного учреждения, я хотела бы ощущать поддержку руководителей сверху. Сегодня детский дом произвел на вас приятное впечатление. Мы научились содержать наши учреждения в порядке за счет благотворительных средств. Но каково это: работать постоянно с поклоном?
До того как мы перешли в ведомство Министерства образования и науки, финансирование на капитальный и текущий ремонты составляло 250 тысяч рублей в год, на кровлю – 200 тысяч и 100 – на центральный вход. А перешли под “крылышко” министерства и за четыре года – 150 тысяч рублей на все. На капремонт последние годы вообще ни копейки не закладывали. Все за счет благотворительности. Мы понимаем, что сейчас кризис. Все им объясняется… Полностью финансируются только две статьи: зарплата и питание. Поддержу коллегу: что можно спросить с сотрудника, получающего за работу пять тысяч в месяц?
А проблем много, начиная с подвала. Частичная замена труб каждый год нужна, и это делается. Есть и непредвиденные расходы, ремонт транспорта, например. У нас автобус 1996 года выпуска – латаный-перелатаный… С одеждой дело обстоит лучше, чем у коллеги Хайдарова, но сроки носки и другие нормативы надо пересматривать. Годовой норматив на одежду-обувь в год на одного ребенка – две тысячи рублей… Эту проблему уже и не озвучиваю, просто нахожу выход из положения.
Как говорится, комментарии излишни. На две тысячи рублей в год я могу купить сыну одни кроссовки – не фирменные, конечно, которые прослужили бы год как минимум, да партию носков. А вы?
Цена лечения маленькой Азалии
В “Реацентре-Челны” активно применяется уникальный метод микротоковой рефлексотерапии, который позволяет оказывать эффективную помощь детям с ДЦП в возрасте от 2 месяцев до 16 лет. Лечат и детей с задержкой речевого, психического развития, энурезами. Пациентов встречают в регистратуре, заводят электронную карточку, определяют схему лечения. Здесь работают опытные врачи-неврологи, логопеды, психологи, массажисты с высшим образованием.
Специалист по адаптивной медицине Рамиля Гизатуллина занята четырехлетней Азалией. Девочка проходит первый курс лечения. У малышки ДЦП, ей трудно перенести получасовой массаж, но бабушка Равия Габдулзяновна довольна результатом: уже к концу второй недели комплексного лечения внучка стала лучше спать, прекратилось слюноотделение. Единственное, что смущает бабушку, – цена аппаратного лечения. 18 тысяч рублей – серьезная для их семьи сумма.
– А вот массаж – недорого, – говорит она, – две тысячи за курс…
АНО “Реацентр-Челны” построен на благотворительные пожертвования. Его открытие в феврале прошлого года – первый шаг к реализации грандиозного проекта “Изумрудный город” и одновременно пятилетний итог работы Благотворительного фонда “Дети ДЦП”.
Челнинцы считают, что городу необходима лечебная инфраструктура комплексной реабилитации, предполагающей прохождение полных курсов интенсивного лечения детей, которые нуждаются в них с самого рождения. Поэтому следующий этап – строительство нейрофизиологической клиники. В настоящий момент готова ее проектно-сметная документация.
Стоит отметить, что суммы пожертвований ОАО “КамАЗ”, “Камгэсэнергостроя”, других предприятий и организаций, да и жителей всего автограда исчисляются уже десятками миллионов рублей, однако проект действительно дорогостоящий. И на данном этапе лечить в “Реацентре-Челны” бесплатно невозможно – деньги нужны на развитие проекта. Хотя и сейчас малоимущим делаются серьезные скидки, а если в центр обращаются с двойняшками, одного из них лечат бесплатно, так же как детей вдов и одиноких матерей. Не говоря уже о разовых акциях. Например, за три последних месяца 12 человек получили по 69 тысяч рублей компенсации. Деньги – от коллег из московских фондов. Сотне детей оплатили диагностику (по 1600 рублей) из собственного фонда и т.д.
Руководитель фонда “Строим Изумрудный город” Аида Шарипова пояснила ситуацию:
– Сейчас “Реацентр-Челны” оказывает коммерческие услуги, а прибыль идет на развитие, но в будущем сможем и обеспечивать хоздеятельность, и оказывать медицинскую помощь детям бесплатно. Мы не зря отстаивали такую юридическую правовую форму, как автономная некоммерческая организация. Если бы выбрали форму государственного учреждения, даже методику лечения не смогли бы купить – патентный портфель авторских технологий стоит от трех до пяти миллионов долларов и единственный, кто пошел с нами на сотрудничество в рамках договора по франчайзингу, – это СТК “Реацентр” из Самары.
Чтобы центр мог начать принимать пациентов, взяли кредит. Около пяти миллионов рублей ушло на ремонт, оборудование, средства связи, обучение и сертификацию, которую мы прошли платно – ни от одной госпошлины нас не освободили! Как только рассчитаемся с кредитом, прибыль пойдет в двух направлениях: на развитие центра и серьезную компенсацию стоимости лечения. Мы хотим, чтобы было так.
Комплексная реабилитация детей-инвалидов должна быть, иначе скоро здоровые люди будут работать на то, чтобы содержать их и тратиться на неэффективное лечение!
Вот это, думается, по-настоящему государственный подход к делу. А что же государство в этой ситуации? В Конституции РФ прописано право ребенка-инвалида на бесплатное лечение. Однако если бы родители, имеющие детей с диагнозом ДЦП, рассчитывали только на лечение в рамках государственных услуг, прогресса они бы не дождались. И хотя благотворительность стала нормой нашей жизни, что само по себе прекрасно, есть вопросы, требующие участия государства. Однако как в данном случае посмотреть в его холодное лицо? Как убедить, что создание комплексной реабилитации детей-инвалидов, а главное, материально-технической базы для этого – дело не только родителей и благотворителей, а его обязанность, провозглашенная в Конституции? Предприятия и рядовые налогоплательщики уже платят налоги в бюджет на такие государственные нужды.
Президент фонда “Дети ДЦП” Танзиля Егорова на “круглом столе” подчеркнула:
– Единственный источник дохода – благотворительные пожертвования. За шесть лет с начала проекта от государства мы не получили ни копейки. Наш фонд – общественная организация, поэтому сколько ни обращались за помощью на разные уровни власти, ответ один: в бюджете денег на это не предусмотрено. Если вы общественная организация, то должны справляться с поставленными задачами собственными силами.
Так что посмотреть в лицо государству не получается. Оно полуприкрыто “Положением о деятельности общественных организаций”… Однако, когда государство экономит на носках и прочей экипировке воспитанников “Асылташа”, это, как говорится, беда не беда. Когда экономит на зарплате социальных работников, воспитывающих детей с трудной судьбой, – полбеды. Но когда отвлекается от своих конституционных обязанностей – вот это беда.
С одной стороны, провозглашено конституционное право ребенка-инвалида на лечение, с другой стороны, комплексная реабилитация не входит в перечень услуг обязательного медицинского страхования, да ее попросту нет. То, что замыслили в Набережных Челнах, – беспрецедентно. Общественная организация взялась за дело государственного масштаба и не собирается отступать.
Отступать им, собственно, некуда. Фонд “Дети ДЦП” составляют в основном люди, чьи дети и страдают этой тяжелой болезнью, и те, кто им горячо сочувствует. Они не одиноки в том смысле, что на настоящий момент в России сформировалась Национальная ассоциация реабилитации детей-инвалидов. В нее вошли представители 67 регионов. В мае состоялась первая конференция. Предложения от каждого региона выведут на федеральный уровень. Танзиля Егорова эту резолюцию передала и депутатскому объединению “Мэрхэмэт”. Депутаты, надеемся, со своей стороны, примут сугубо женское деятельное участие в решении этой проблемы. Ведь, как сказала Валентина Липужина, председатель Комитета Госсовета РТ по государственному строительству и местному самоуправлению, нельзя только на платной основе лечить больных детей, матери которых вынуждены не работать, и 60 процентов из них – одинокие. И Лилия Маврина, секретарь Госсовета, произнесла замечательную фразу: “Если государство берет функцию социально защищать кого-то, оно должно это делать достойно”. Это убеждение применимо как к тарифам и нормативам, так и к восстановлению здоровья будущего поколения.
Тяжелая, неестественная ситуация, когда родители не заботятся или плохо заботятся о собственных детях. Государству же не следовало бы подавать им пример.
