Через пару лет мне предстоит повести своего сына в первый класс, и, признаюсь, эта перспектива вызывает очень серьезное беспокойство. Потому что качество школьного, а как следствие — и послешкольного образования за последние пару десятилетий упало, на мой взгляд, катастрофически. Но еще большую тревогу вызывает то, что ни государство, ни общество не видят или не хотят видеть этой проблемы.

Ведь что происходит на деле — родители в последние годы начали негласное соревнование, повально обучая своих чад грамоте и счету чуть ли не с пеленок, по сути дела, лишая своих малышей детства. Это превратилось в своеобразную моду. Сегодня абсолютно нормально, когда ребенок хорошо читает и считает уже с четырех-пяти, а то и с трех лет. Дошло до того, что в школах особо «ретивые» педагоги стали устраивать чуть ли не вступительные экзамены ребенку для того, чтобы его приняли в первый класс. А ведь два-три десятилетия назад знакомство подавляющего большинства детей с элементарным счетом до десяти и с буквами происходило лишь с шести лет, когда они попадали в так называемую подготовительную группу детского сада. Те же, кто в детсад не ходил, и вовсе учились азам грамоты только в школе.

За последние годы, кроме того, вместо десяти лет среднее образование растянули до одиннадцати. Количество занятий постоянно растет, дети все больше сгибаются под тяжестью неподъемных ранцев. Среди них после таких нагрузок к одиннадцатому классу практически не остается здоровых ребят. Медики насколько давно, настолько и безуспешно бьют по этому поводу тревогу.

Такое ощущение, что чиновники, призванные отвечать за проблемы среднего образования, заняты не столько их решением, сколько написанием новых, все более сложных программ и методик, защитой на их основе кандидатских и докторских, продвижением по службе. То есть какой-то гонкой на собственное благо, в которую, увы, невольно втягиваются и дети, становящиеся в то же время главными ее жертвами.

Все это можно бы понять, если бы достигалось главное — нынешнее поколение выпускников школ имело бы большие знания, чем поколения их родителей. Но абсурдность ситуации в том и заключается, что при всех издержках сложившейся практики сегодняшний одиннадцатиклассник знает гораздо меньше, чем десятиклассник, скажем, советской школы со всеми ее недостатками и изъянами. Об этом сегодня не говорят — просто вопиют все те, кто сталкивается с «продуктом» современной школы. Имею в виду не отдельных телевизионных «умников и умниц», а общую массу окончивших средние учебные заведения.

Общество буквально вздрогнуло от первых результатов ЕГЭ при всем к нему неоднозначном отношении. Ведь эти экзамены выявили катастрофическое незнание выпускниками основных предметов.

Вообще же складывается впечатление, что мы сегодня просто боимся обнаружить истинные знания и умения выпускников, а ведь сделать это технически несложно — была бы, как говорится, политическая воля. Ведь заговорили на самом верху российской власти о необходимости таких тестовых экзаменов для выпускников вузов (государство уже задыхается от потока безграмотных обладателей дипломов о высшем образовании), только начинать это делать надо со средних учебных заведений, так как именно они стоят первыми в цепочке производства продукта, называемого знаниями.

Главная беда нашей школы заключается в том, что критериями ее работы считалось и считается все что угодно — от аккуратного заполнения педагогами самых немыслимых форм отчетности и оснащения учебных заведений компьютерами и интерактивными досками (что, конечно, тоже важно) до активности их коллективов при проведении субботников и умения директора найти общий язык с руководством. Главными же критериями оценки работы любой и всякой школы должны быть только два: здоровье и знания выпускников. И эти критерии должны проверяться независимыми специалистами — мировой опыт богат примерами, как это организовать. Наш ЕГЭ пока первый шаг в этом направлении и, по всему видно, — не совсем удачный.

Немало, на мой взгляд, наломано дров и в проведении вузовской реформы образования. О том, к чему привели повсеместный переход на коммерческое обучение и бесконтрольность этого процесса, сегодня говорят и пенсионеры во дворах, и чиновники на всех уровнях власти. Однако число безграмотных людей с дипломами только растет, и изменить здесь пока ничего не удается. Так же, как и обуздать взяточничество и мздоимство среди преподавательского состава вузов.

Другой аспект реформы — перевод системы обучения в высшей школе на западный, якобы передовой тип заслуживает отдельного разговора. Вообще каких-либо внятных и аргументированных объяснений, для чего нужно было это делать, я никогда не слышал, за исключением одного: наши выпускники вольны выбирать местом работы и заграницу. А поскольку старые советские дипломы там не признаются, следовательно, необходимо перевести обучение на западные стандарты, введя бакалавриат и магистратуру.

А теперь вспомним, когда у нас происходил наиболее массовый процесс «утечки мозгов», который даже окрестили очередной волной эмиграции. Правильно, в 90-х годах. Тогда тысячи советских ученых и специалистов были обласканы западными компаниями, несмотря на наличие у них тех самых «некотируемых» советских дипломов. Все дело в том, что прагматичным капиталистам и их правительствам нужны прежде всего ум и знания, а какая бумажка к ним прилагается — не суть важно. Если же ума и знаний нет, нарисовать можно любой диплом и написать в нем что угодно, но его обладатель на рынке труда востребован не будет. Это как раз то, что все чаще происходит в нынешнее время.

Сегодня очевидно: проводившаяся в течение последних десятилетий реформа образования с треском провалилась, и об этом надо заявить честно и открыто. Заявить, чтобы осмыслить то положение, в котором находятся сегодня школа и вуз, и попытаться наметить пути по исправлению ситуации. Бравурные же речи наших высших чиновников от образования не только звучат как песня «Все хорошо, прекрасная маркиза… », но и дезориентируют общество, усыпляя его и тем самым не давая возможности найти верные пути решения острейшей проблемы, связанной с национальной безопасностью и вообще со всем будущим страны.