Сегодня мы завершаем рассказ о полной удивительных перипетий жизни деревенской продавщицы Антониды – рассказ, начатый в прошлых выпусках “Погоды в доме”.

Антонида с самого утра была на ногах. Нужно успеть стол накрыть, в доме прибраться, воды в кадку натаскать. А погода, как назло, выдалась холодной и пасмурной. Прошло уже сорок дней со смерти Василия, который так и не смог выкарабкаться после сердечного приступа.

Суставы болели с самого вечера, и даже после традиционной чашки кофе и горсти утренних таблеток состояние не улучшилось. Тося перевязала на голове черный платок и присела передохнуть возле печки. Август выдался на удивление прохладным. Из-за постоянных дождей печь в доме приходилось топить ежедневно, чтобы в комнатах не пахло сыростью и не портились картины, развешанные на стенах. Они были главной ценностью, ставшей напоминанием о муже. В последние годы жизни Василий рисовал с трудом. На одну картину у него уходило несколько месяцев, а то и год.

Тося вспомнила, как они поженились, как сгорел прежний дом, вспомнила старую фисгармонию, оказавшуюся раритетной вещью для какого-то немецкого музея, и улыбнулась. Все-таки она была спокойна, несмотря на все переживания. Алеша уже давно окончил институт, устроился на железную дорогу путейным работником. Со временем женился. Люда трудилась кассиром в местной столовой, там и познакомились. Родилась

дочь Даша, голубоглазая улыбчивая девочка с вьющимися черными волосами, бабушкина любимица.

На колени осторожно забралась Шахерезада и стала тихонько мурлыкать. Кошку Антониде еще два года назад принесла внучка. Подобрала бедняжку со сломанной ногой на дороге. Тося месяц выхаживала хромоножку и так привязалась, что оставила ее у себя. Шахерезада, вылечившись, стала ловить мышей в погребе и кротов, которые портили хозяйкины грядки в огороде. А однажды принесла к крыльцу гадюку похвастаться своей добычей.

Антонида вздохнула и задумчиво погладила кошку. Годы пролетели незаметно. Еще недавно она, молодая женщина, устраивалась продавщицей в магазин и каждый день переделывала сотню вещей. Сейчас силы уже не те: давление мучает, ноги под вечер отекают, да и слуха совсем не стало. На днях из райцентра пришел слуховой аппарат, выложила за него почти всю свою пенсию. А ведь никуда не денешься – и с соседкой на скамейке посидеть, последние новости обсудить, и внучку о школьных успехах спросить, и вечерние новости посмотреть хочется.

За размышлениями Тося и не заметила, как на кухню вошла Люда и стала что-то готовить.

– Вам бы, мама, полежать немного, а то совсем ноги разболятся, а мы уж с Дашкой тут вдвоем управимся, – стараясь говорить громче, сказала сноха.

– Твоя правда, Людочка, пойду отдохну чуток, – ответила она и, шаркая ногами, отправилась в комнату.

Поминки закончились поздно. Деревенские долго вспоминали Василия, рассматривали картины и вздыхали. Соседки то и дело смахивали слезинки и обсуждали тех, кто ушел из жизни в этом месяце. Сетовали на маленькую пенсию, ругали правительство и деревенскую молодежь, которая совсем спиваться стала и не хочет работать.

Утром Антонида вновь встала рано и пошла в аптеку за лекарствами, которые прописал врач для снятия боли в суставах. Шла не спеша, думая о своем. Внезапно почувствовала резкую боль и потеряла сознание.

Известие о том, что бабу Тосю сбил Федькин сын на новом “жигуленке”, облетело окрестности за несколько часов. Таких происшествий в деревне отродясь не случалось. На главной улице, единственной заасфальтированной, машины проезжали нечасто, да и с такой маленькой скоростью, что даже волноваться-то повода не было. Но за день до этого Федькин сын на радостях до самого утра квасил, обмывая покупку, а затем в пьяном угаре решил “погоняться”.

В районную больницу Тосю отвез сам Федя, намереваясь после возвращения изрядно поколотить своего неразумного отпрыска. Врачи выявили тройной перелом тазобедренной кости, сотрясение мозга и множественные ушибы и посетовали, что из-за почтенного возраста заживление может идти не так быстро, как хотелось бы.

Навещать Антониду в районной больнице родственникам было накладно, сын с внучкой приезжали два раза в неделю. Тосина соседка по палате Ирина, жалея женщину, старалась помочь чем могла. Каждый день ее приходил проведать отец Аркадий Иванович, и они долго беседовали втроем. Когда соседку выписали, Тося совсем приуныла в пустой палате. Но уже вечером к ней с фруктами пришел Аркадий Иванович, сказал, что по поручению Иришки будет навещать больную как можно чаще.

Отныне каждый день в часы посещений они подолгу разговаривали. Аркадий Иванович жил в большой квартире в районном центре. Дети его уже давно выросли и обзавелись своими семьями, жена умерла от рака пять лет назад. Когда однажды Даша столкнулась в палате с Аркадием Ивановичем, то долго подшучивала над бабушкой и ее “молодым бойфрендом” – он был младше ее на семь лет. На следующий день приехал сын и отчитал Тосю за непозволительное внимание со стороны незнакомого мужчины. Алексей обвинял мать в сумасшествии, что-то говорил о возрасте и о том, что стыдно себя так вести в ее-то положении.

Через месяц, несмотря на все скандалы, Аркадий Иванович сам привез Антониду из больницы. Он долго предлагал ей пожить какое-то время у него, в хороших условиях, пока нога окончательно не заживет, а затем, видя непреклонность своей знакомой, вызвался помочь ей по хозяйству в деревенском доме, да так там и остался навсегда.

На этом газетная история героини заканчивается. А реальная Антонида, чья жизнь стала основой для рассказа, поныне живет в одной из деревушек нашей необъятной страны. Односельчане уже давно перестали обсуждать ее союз с Аркадием Ивановичем и приняли городского гостя за своего. Алексей на мать до сих пор злится. Правда, злость не мешает ему просить у Тоси деньги и “сметать” продукты из маминого холодильника. А Аркадий Иванович всю свою пенсию теперь отдает Антониде, которую называет женой без всяких регистраций и формальностей. Вместе они копят деньги на учебу внучки Даши. Время от времени их навещает Ирина, которая искренне привязалась к папиной жене. В последний раз, когда я была у них в гостях, старички выглядели очень счастливыми, нежно заботились друг о друге. Глядя на Аркадия Ивановича, обнимающего тетю Тосю на лавочке возле дома во время традиционных вечерних посиделок с соседями, в очередной раз убеждаешься в том, что любви действительно все возрасты покорны.