В Буинском доме для престарелых и инвалидов проживают 122 пожилых человека, большинство из них – инвалиды. Здание рассчитано на 120, так что заселено, что называется, под завязку. И не только местными. Есть здесь прибывшие из ближних и дальних городов и районов, вплоть до Москвы.

Надо сказать, условия здесь приличные: участники Великой Отечественной войны живут по одному в комнате, есть библиотека, молельные комнаты для мусульман и православных, конференц-зал, местная радиосеть. Все это, наряду с активной волонтерской работой студентов Социально-юридического института, училища культуры, школьников, обеспечивает досуг престарелых и в доме, и на природе. Выезды на шашлыки, купания в озере Лагерном, концертные программы, спектакли и организованные праздники от Рождества до Масленицы и Сабантуя – от этого не заскучаешь, были бы силы и настроение участвовать. Празднуют здесь дни рождения, устраивают танцевальные вечера – да как одинаково задорно танцуют и те, кто моложе, и старые! Фотографируются, делают видеосъемки, потом вместе смотрят, обсуждают. Обитателям дома, так сказать, для души, нередко включают диски с деревенскими, лесными звуками. Говорят, они бывают
растроганы до слез: словно дома побывали!
Материя с душой неразделима
С материальным обеспечением, медобслуживанием здесь, по нашим меркам, тоже все в порядке. На бытовые трудности нам не пожаловался никто. А начальник управления социальной защиты Лилия Садретдинова пояснила:
– Учреждение с 2001 года находится на балансе Министерства труда, занятости и социальной защиты. Одеждой, обувью, постельными комплектами, всем необходимым пожилых обеспечивают. Есть баня, горячий душ, холодильники, телевизоры. Медслужба состоит из аттестованных специалистов, они круглосуточно ухаживают за престарелыми инвалидами. Имеются процедурный, физиотерапевтический кабинеты. С организацией питания тоже нет проблем. Те, кто может ходить, самостоятельно спускаются в столовую. Остальных санитарки на этажах кормят. Единственное, в чем здесь нуждались, – лифт. Но министерство уже выделило четыре миллиона рублей, проектировщики начали работу.
Проблемы у нас скорее психологического плана, признала Лилия Садретдинова. В “социалке” работать нелегко, особенно со стариками. Но здесь хороший, квалифицированный коллектив, который к нуждам своих подопечных относится с пониманием. Директора Рафика Закирова жильцы дома называют “улым”, он им действительно как сын. Работает, что называется, методом убеждения. Но люди очень разные, есть и те, кто злоупотребляет спиртным. С ними работают психологи, а бывает, сотрудничаем и с участковыми милиционерами. Большинство находящихся сегодня здесь – труженики тыла, которые после войны так и не смогли устроить свою личную жизнь. Прожили до старости в деревнях, их дома пришли в негодность. А здесь-то они живут с удовольствием…
И все-таки, думается, помимо больниц и тюрем, самые печальные на свете учреждения – это дома для детей-сирот и престарелых инвалидов. Щемящая нота тоски по близким и домашнему теплу звучит в них, как зуммер, который другими звуками не заглушить. Существование таких домов говорит и о неблагополучии общества, в котором рвутся самые что ни на есть близкородственные связи – родителей с детьми. Да, наверное, бывает весело и здесь, но по большому счету для счастья или хотя бы душевного комфорта человеку нужна семья. Особенно в детстве. Особенно в старости. Ведь как малые дети нуждаются в папе и маме, так и состарившиеся родители нуждаются в заботе детей.
Красиво жить не запретишь
Но коль скоро такие дома существуют, есть и люди, ухаживающие за отверженными вместо родственников. Да, по долгу службы. Но, думается, без сердечной составляющей в такой службе не обойтись. С черствым сердцем ты здесь не работник.
Некоторые из сотрудников, а их здесь 58 человек, охотно расширили представление о проживающих. Народ, говорят, тут действительно разный – от альтруистов, пекущихся о своих лежачих соседях не менее соцработников, до дебоширов (благо, их единицы), которым только дай волю разгуляться. От обиженных собственными детьми до не принимавших участия в их воспитании, а посему теперь отвергнутых ими. Бывает же – жил человек, не вспоминая о детях, а состарился – хочет заботы…
Социальный работник Резида Мухаметзянова рассказывает: “Мне нравятся здешние пациенты, я со всеми дружу, всех выслушиваю. Конечно, им хочется жить дома. Один из них был моим клиентом, когда я еще занималась обслуживанием одиноких на дому. Писала в Красноярск его сыну – он стал “большим человеком”. И он мне объяснил, в чем дело… Бывает, отец бьет мать, не участвует в воспитании. И дети до сих пор не прощают – отказывают во внимании состарившимся горе-родителям. Но и другие истории бывают.
Врач Сания Валеева: “Мы родителей не выбираем. Какие есть, такими надо их принимать. Но дети бросают родителей, это случается все чаще. Молодые хотят жить красиво. Порой устраивают их сюда на платной основе. Согласны платить любые деньги, лишь бы избавиться. Дочь привезла мать из Казани. Сказала: это временно, через полгода заберу. Больную привезла! Ходить мать не может, ей постоянно нужны памперсы. Пенсия у старушки 3096 рублей, 75 процентов от этой суммы мы имеем право брать за содержание. А проживание стоит здесь семь с половиной тысяч рублей в месяц. Дочь будет разницу платить”.
Директор Рафик Закиров присоединяется к разговору: “Из Казани на днях приехала женщина, родом она из наших краев. Муж умер; детей на ноги поставила, но стала им не нужна: иди куда хочешь. Они внучат настраивали, чтобы те не почитали бабушку. Даже приглашали к ней санитаров из психбольницы. Те сказали: это не наша пациентка. Она у вас психически здоровая… В такое время выгонять мать! Она пришла узнать, можно ли устроиться к нам”.
А как-то сюда привезли мать одного московского банкира. Жила она у казанских родственников, не хотела сына отягощать заботами о себе, стеснялась. Сама выбрала дом престарелых. Но если бы банкир был настоящим человеком, разве попала бы мать в казенное учреждение? Вопрос, разумеется, риторический. А вот вопрос о “красивой жизни” без стариков перед действительно красивыми людьми не стоит.
Свидетельство чувств
Есть в кабинете персонала чудо чудное, диво дивное. Его, как мне показалось, продемонстрировали с волнением и даже гордостью. А появилось оно здесь так. Пришел к Закирову директор магазина, собственноручно доставил товар ценою поболее средней пенсии и заявил: “Это подарок персоналу. Сказано, чтобы поставили в своей комнате и любовались. Это знак любви и благодарности. А вот от кого – говорить не велено. Скажу по секрету, покупатель был из вашего дома”.
Нет, я таких светильников сроду не видела! Столько разных по цвету ламп – не светильник, а нарядная новогодняя елка. Зажгли – настроение поднялось, словно праздник наступил… Да, подобные подарки только от души и делаются. Прежде всего там, где отношения между людьми, а в нашем случае между персоналом и жильцами, действительно человеческие.
С 1 ноября Буинский дом-интернат для престарелых и инвалидов стал государственным автономным учреждением. Директор рассчитывает, что возможность заниматься предпринимательством улучшит жизнь подопечных. Сейчас они ходят за мелочами в магазин: а дорожное движение, холода – мало ли опасностей для пожилого человека на улице? Площади позволяют иметь такой магазинчик внутри здания. Пекарню можно организовать, услуги массажистов, обеды на заказ – иногда ведь хочется чего-то помимо дежурного питания. Доходы ожидаются небольшие, но когда ты сам хозяин своих расходов-доходов, каждая копейка дорога.
Увеличить заработную плату сотрудников здесь рассчитывают, выполняя госзаказ, экономя энергию: тепло, электричество, газ. По пути сокращения штата не пошли – каждая пара рук здесь необходима. Ведь стариков-то нужно и вниманием побаловать, поговорить. Общение для них – лучший стимул, лучшее лечение. Сам Рафик Расыхович не употребляет слов “бабай” и “эби”, а с улыбкой спрашивает: жигитляр, кызляр – как дела? А им любо.
Разумеется, нельзя сказать, что, если на одну чашу весов положить эти светлые моменты, а на другую – долгую старость в казенных стенах, без детей и внуков, чаши хотя бы сравняются. Но так уж складывается жизнь…
Любви все возрасты покорны
Лет Вере Эрастовне много, гораздо больше, чем можно дать. Осанка и строгое интеллигентное лицо выдают в ней бывшую учительницу. Так и есть. Учитель начальных классов. Ветеран труда. Отличник народного просвещения. Когда-то у нее учились дети Героя Советского Союза Михаила Девятаева, а также дети многих других “больших людей”. Но это было так давно. Помнят ли о ней ученики?
– Жить здесь можно, – говорит Вера Эрастовна, – чисто, комфортабельно. Но мне так одиноко!
“С добрым утром, добры люди. Что-то дальше с нами будет?”
Это строчки из ее стихотворения. Молодым кажется, что жизнь стариков закончилась, и уже ничего дальше не будет. Нам невдомек, что старый человек – тот же самый, что в молодости, только зашитый в изношенную кожу. Что каждый вздрагивает, когда его впервые всерьез называют стариком. Что любовь старикам нужнее, чем хлеб.
Валентина Афанасьева и Гаяз Гиматдинов (на снимке) нашли друг друга здесь. Живут в одной комнате. Она всю жизнь работала дояркой, свинаркой, грузчиком. А вот личную жизнь после войны устроить не удалось:
– Своих детей нет, семья кончилась. Потом состарилась, ослепла. Три года слепая лежала. Рафик Расыхович сам меня отвез в Казань на операцию. Спасибо ему, спасибо!
Сотрудники говорят, что она раз по десять за день благодарит всех и за все. А сама просыпается рано – за лежачими больными ухаживает, весь день трудится. Удивительно работоспособный и отзывчивый человек. Когда ослепла, то дала себе зарок: если зрение вернется – никогда никому ни в какой просьбе не отказывать…
А с Гаязом сошлись так. Он играл на гармошке, а она, тогда еще слепая, поднималась с постели и шла на ее звук. Садилась рядом и слушала. Так и сблизились.
В их комнате – пышно взбитые подушки, белоснежные салфетки. Все как положено в доме у работящей хозяйки. Другое дело, что смотрят на чету как на местную достопримечательность. А в общем-то, что же в их положении такого необычного? Любви – ей все возрасты покорны.