В эту ночь, что была нечиста и пуста,
он пришел с выраженьем любви и сиротства,
как приходят к другим, что другим не чета,
и стыдятся вины своего превосходства.
Он нечаянно был так велик и робел,
что его белизну посчитают упреком
те, кто волей судьбы не велик и не бел,
не научен тому, не обласкан уроком…
Это стихи о первом снеге поэта Отара Челидзе, уроженца села Нижняя Рача в Сванетии. Рачинцы славятся тем, что спокойно спят, пока оползень, на котором стоит село, плавно опускает его. А пробудившись, невозмутимо соображают: куда же это нас уволокло за ночь и где остановимся?
Но почему я о снеге? Ведь до первого снега еще месяца два… И при чем тут рачинцы?
Встретила Фариду Посаженникову, героиню своих очерков, которой заинтересовалась телеведущая Светлана Сорокина и в своей программе «Белым по черному» сфокусировала внимание на ней и казанских бомжах. Практического толка от сюжета, показанного телеканалом «Россия» в октябре прошлого года, не было ровным счетом никакого, как не было его и от пяти предыдущих статей о бомжах в родной газете, а ведь ее читают чиновники — управители жизни социума…
Фариду же третий год не оставляет равнодушной существование бомжей, заставляя пристраивать их — кого в больницу, кого в интернат, кого в центр БОМЖиЗ на казанской улице Милицейской. Она не может пройти мимо бездомного человека, чтобы не заговорить, не ободрить. Обязательно поинтересуется, не нуждаются ли люди в том, чем она может с ними поделиться. Возможности у Фариды, санитарки реанимационного отделения детской больницы, небольшие. На сей раз в ее в сумке непромокаемая шапка, варежки, носки для женщины по имени Зайнаб, которая обретается в районе пересечения улиц Декабристов и Восстания — возможно, в подземном переходе.
Идем искать Зайнаб. Фарида рассказывает, что та не была хорошей матерью. Средняя дочь добровольно ушла из жизни, о младшей Фарида ничего не знает, а старшую нашла и даже уговорила встретиться с матерью. Только не удалась встреча — то есть Фарида с дочерью Зайнаб долго искали ее мать, но в тот день так и не нашли.
Бабушка без внуков
Ищем Зайнаб в районе упомянутого подземного перехода, а находим Лидию Семякину. Это с ней прошлой зимой произошел разговор в подземном переходе. Она укладывалась спать в окружении трех собак, с которыми в то время неразлучно слонялась по городу. «Не страшно тут?» — спросила я, а она ответила: «Убьют — и ладно, мерзнуть хоть не буду»… Тогда же в ответ на предложение помочь устроиться в интернат ответила категоричным отказом — в интернат, мол, с собаками не примут, а бросить их не может: на кого?..
Лидия Леонидовна уже без собак — их увезла соответствующая служба. Теперь она приютила возле себя котенка. Оранжевое солнышко, свернувшись в уютный клубок, безмятежно спит на подстилке, а когда проснется, поест вареной колбаски, предупредительно порезанной для него. И выпьет молочка — вот вам, Лидия Леонидовна, монетки на молочко для котенка. Вот еще — на то, что в Священном писании названо «сикерой»: «Дайте сикеры огорченному душой»… Ночь будет холодной.
Как она сдала! Воспаленные глаза требуют срочной встречи с врачом, это однозначно. Во-вторых, ее заметно потряхивает. Нет, не похмельный синдром. Она явно больна*. Ей 61 год. Бездомна 18 лет. Это уникально. По статистике срок жизни человека, живущего на улице, 2-4 года.
— Потому что пьют всякую гадость, — объясняет Семякина. — Мне же бутылки вина хватает на целый день, чтобы согреваться.
Речь ее выстроена грамотно. Можно подумать, учительница на пенсии… Но работала в Средней Азии хлопкоробом. Уехала оттуда в годы перестройки, когда все русские бросали свои дома и уезжали в Россию.
Есть у нее внуки. Только не знает, где. Потому что дочь «непутевая»: рожает и одного за другим оставляет государству. А что, государство принимает, ему нужны дети. Демография. Знает и это слово… Как и то, что если такой мамаше не до детей, то уж тем более не до матери.
Уникальный человек Лидия Леонидовна. Хотя, возможно, неправильный и с грехами. И уж наверняка слишком свободолюбивый. Даже в больном состоянии в тюрьму — а так она называет центр БОМЖиЗ — не хочет…
А чего она хочет?
Очень немногого. Чтобы приняли в интернат вместе с котенком. Но убеждена: не примут… И чтобы свою бутылочку красного в день она могла выпивать. А что? Или не заработала на такую слабость, всю жизнь собирая хлопок?
Ничего не заработала. Ни пенсии, ни паспорта, ни медполиса. Только этот подземный переход и этот котенок. Так сложилась ее жизнь. До которой никому нет дела. Тысячи людей видят ее здесь ежедневно — место бойкое… Где-то недалеко огромное здание, зовущееся министерством, в нем много людей за компьютерами. Они занимаются социальной защитой населения. Только не пойдет ведь туда Людмила Леонидовна, правильно? Там гардеробщица, на входе охранники…
Кого из нас, прохожих, едущих на собственном автомобиле, затронет вид бездомного человека? Кто протянет ему руку помощи?
Оползень. Только не тот, на котором стоит село Нижняя Рача. Это нравственный оползень. От нас не дождешься жеста внимания и сочувствия, даже если всем существом взывают о помощи. И вообще нам некогда: то Год благотворительности, то Год семьи — столько важных мероприятий! И за все надо отчитываться. Отчетов так много, что из леса, переведенного на бумагу для отче-тов, улицу домов для бездомных можно построить.
…Куда нас уволокло?
Жест из другого мира
Подходит Татьяна Кузнецова. Ей 46 лет. Тоже знакомая персона. Сегодня и она трезва. Поэтому тихая, грустная. С лицом у нее беда. Есть болезнь ног — называется «слоновья болезнь». У Тани подобное на лице…
Расскажу почти интимную подробность первого знакомства с нею. Шла по переходу, держа в руках сдачу от какой-то покупки, и тут мне пересекли дорогу — почти вплотную. Крупным планом увиделось: бездомная, как говорят — бомжиха, — все признаки. Рука сама буквально автоматически сунула в ее руку сдачу. Через пару секунд она бодро и громко окликнула: «Эй, девушка! Спасибо. Ты это — держись!»
Надо же… Встретились глазами — на миг. Внешне я в полном порядке, и близкий человек не догадался бы, до чего мне в тот час было плохо. А от нее не укрылось… Божья милость человеческого взгляда…
Зачем пишу об этом?.. Да чтобы подчеркнуть: бомжи такие же люди, как мы с вами. Они любят животных и могут чувствовать чужую боль, равно как и собственную. А еще — в малюсенькой надежде достучаться своей газетной «бомжелиадой» до тех, кто ворочает миллионами и (или) управляет нашей жизнью. Люди не должны жить и умирать на улице.
Мы можем отгрохать рок-фестиваль «Сотворение мира», можем провести Универсиаду, когда примем «все флаги в гости к нам», но почему не можем построить Дом милосердия, пусть где-то на задворках города с элементарным медобслуживанием тех, кто не имеет документов? Без них не принимают в больницы, разве только если кто похлопочет, поможет там оказаться… И чтобы после оказания медпомощи их не выбрасывали бы на улицу, как из больниц. Койко-место, нехитрая еда и обслуживание для больных и умирающих лиц БОМЖиЗ. Милосердие, опять же элементарное.
Не решает проблемы бездомности, давно ставшей крупным социальным явлением, казанский Центр реабилитации лиц БОМЖиЗ на 50 мест со своими условиями приема туда: только трезвых и здоровых. В последнее время актививизировались благотворительные движения от религиозных организаций — помогают бездомным с жильем и работой. Но они ту же Фариду просят не приводить беспомощных, больных людей — только трудоспособных: «Не устраивай у нас хоспис!» Они правы — в силу того, что просто не потянут материально такой груз. Те, кому дают приют и организуют работу, сами в итоге зарабатывают на пропитание и оплату арендованных домов.
При социализме за бродяжничество сажали на срок до трех лет (ст. 209 УК РСФСР). Объяснялось это просто: люди, нигде не работавшие и не имевшие постоянного места жительства, выпадали из-под тотального контроля власти над обществом. Накануне Олимпиады 1980 года из Москвы и Ленинграда бомжей вывозили целыми эшелонами на Урал, в Сибирь и Среднюю Азию. Чтобы не портили олимпийцам праздник спорта и дружбы. Сегодня политических причин для такого отношения к бомжам нет. Так неужели больные бомжи будут умирать на улицах Казани и во время Универсиады?
Введи нищего
в дом свой
Зайнаб мы нашли — неподалеку от перехода. Сидит и ест яблоко. Рядом палка — трость. Говорить с нею труднее, чем с другими — но по той же причине: букет запахов при приближении таков, что задыхаешься. Но в данном случае вспомнились запахи перевязочной в хирургическом отделении. А там не только формалином пахнет, но и гниющими человеческими тканями. Так и оказалось: ноги у Зайнаб уже лилового цвета, серьезный воспалительный процесс налицо. Тут запас отчуждения исчерпался, мы тормознули такси: довезите до Милицейской, Центр реабилитации…
— До бомжатника, что ли? Не поеду.
— Тогда в пятую горбольницу, там, говорят, бомжей принимают. Ну, пожалуйста — погибает человек!
Шофер выходит и склоняется над Зайнаб, что-то говорит ей, она отвечает, а «водила» резко возвращается к машине, отстраняет нас от дверцы:
— Мне после нее салон не выветрить, как потом людей возить?
Зайнаб молчит. Над ней повис немой крик о помощи. И над Лидией Леонидовной, и над Татьяной. А еще мимо прошел 54-летний Слава — тоже из бомжей. И где-то здесь рядом, говорит Фарида, есть место, где бывшая учительница бомжует, спит прямо за контейнером на помойке — там ночью безопасней — хулиганы не найдут и не отнимут жалкие нищенские рубли.
Могучий пророк Исайя всплыл в памяти: «Введи нищего в дом свой»… Это невозможно! Я снимаю квартиру, там чужие пианино-ковры-хрусталь, там мой ребенок, и даже если я решусь… что это изменит? Только на небольшом участке Казани — в радиусе ста метров мы встретили такое количество бездомных!
А снег?.. Да это же просто. Ночью снились люди, которых засыпает снег. Представить себя на их месте довольно просто… в наших широтах. При нынешних ценностях, отношении к человеку, попавшему в безвыходную ситуацию, не вижу условий для исчезновения бездомных или хотя бы уменьшения их численности. Болезнь не исчезнет сама по себе. Там и тут стоят, и сидят, и лежат бомжи — часовые между обществом и небытием.
* Пока эта статья дожидалась публикации, Лидия Семякина умерла в подземном переходе. Накануне добрые люди наконец «выхлопотали» ей паспорт. Но отправить в больницу не успели.