“Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда – болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других”.
                                                                                                                                             А.П.Чехов, “Крыжовник”

Позорный колокол страны. Скажете, нет такого? А многие слышали. В его огромной гамме звучал алюминиевый перестук – марш пустых кастрюль. Глуховатый перезвон червонцев – нищие пятаки налогоплательщиков в его истоках, рождающих золотую реку, как в песок уходящую. Дворцы “новых русских”, что росли как грибы после дождя на фоне обнищания миллионов людей. Выстрелы бандитских разборок – не пахали, не сеяли, что делили? Награбленное. Лязг запоров в подъездах обычного дома: мы забились за железные решетки и двери, усвоив презумпцию преступности ближнего, а она так далека от заповеди “Возлюби ближнего как самого себя”.

Мы долго выживали, боролись – одни за то, чтобы семья не голодала, другие за то, чтобы урвать лишний миллион при “разделе пирога”. Помощь ближнему сошла на личностный уровень, а требовать от нарождающейся экономической элиты социально ответственной политики казалось бессмысленным.

Но что мы все о 90-х?.. Уже в прошлом и год 2006-й – Год благотворительности в России. Итоги его особо не вдохновили. Хотя бизнес и понял, что “делиться надо”, идея помощи тем, кто не выбрался из-под перестроечного обвала, национальной не стала. Да и не сильно трудились над ней государственные умы. Даже Закон о благотворительной деятельности не дождался поправок в части налогообложения, то есть он практически не стимулирует благотворительную деятельность.

И хотя по оценке Российского союза промышленников и предпринимателей, озвученной в конце 2006 года, российские компании тратят на социальные программы не менее 79 миллиардов рублей в год, официальных данных ни об объеме средств, которые вращались в этой сфере, ни об экономическом или социальном эффекте подобной деятельности нет.

В таких условиях Президент Татарстана Минтимер Шаймиев объявляет 2007-й Годом благотворительности в Татарстане, чтобы благие дела в обществе стали массовыми, стали, так сказать, нормой жизни. Это тоже поначалу вызывало сомнения: разве можно заставить человека быть добрым? Вменить доброту в обязанность?

Сегодня мониторинг поступления благотворительных пожертвований в республике, проводимый специалистами, отвечает на этот вопрос положительно. Их сумма составила 1 495 376 рублей в январе, 3 813 868 – в феврале, 13 983 581 – в марте, 15 692 830 – в апреле, в мае – 12 668 790 рублей. То есть маховик этот раскручивается в нужном направлении.

Что можно конвертировать в добро?

К счастью, не только деньги. Бывшему фронтовику из села Базарные Матаки Льву Миндрюкову 82 года, а он в Алькеевском районе самый известный благотворитель. Активист районного совета ветеранов выводит новые сорта яблонь, выращивает саженцы. Каждое лето привозит в социальный приют “Березка” села Новые Салманы столько яблок, что их хватает вдоволь свежими поесть и заготовить варенья на зиму. Весной прошлого года Лев Яковлевич подвигнул ветеранов и соцработников на посадку возле приюта саженцев яблонь, которые сам вырастил. Прекрасно прижились.

Это видят дети – добро ближнему можно делать в любом возрасте и независимо от своей материальной обеспеченности. И ребятня подхватила: ученица 3-го класса из Тетюш Кристина Михеева сшила мягкие игрушки и отправила в социальный приют “Ласточка”. Ученики и преподаватели Аланской средней школы связали 150 пар носков, подарили питомцам казанского детского дома-интерната.

Подобных акций не перечислить. Счет идет на тысячи… На этом фоне поневоле задумаешься: а что могу сделать лично я? Как-никак человек – существо социальное. И разумное. Хочет жить не в каком-то кипящем социальном аду, а в гражданском обществе, немыслимом без законопослушности, нравственности, порядочности, без личного подвига ради ближнего, если хотите.

Воспитывать с детства потребность поделиться с ближним – одну из самых естественных для человека, живущего в обществе, иначе, чем очень своевременной идеей, назвать нельзя. Дети понимают, что творить благо – приятный труд. А понятие “благотворительность” не есть синоним выражения “дать денег”. И, наверное, лишь поняв это, наш бизнес станет по-настоящему социально ответственным.

Кстати, о подвиге… Но сначала о формах благотворительности: в марте этого года студентка из американского Висконсина купила на аукционе в Интернете надкушенный кусок поджаренного хлеба за 1025 долларов, ибо надкус сделал “сам Джастин Тимберлэйк из группы N’Sync”. К сокровищу прилагались пластиковые тарелка и вилка, которыми пользовался Джастин во время эфира на одной из нью-йоркских радиостанций. Радиостанция шутила, выставляя на продажу объедки. И была потрясена результатом, решив передать свалившиеся деньги на благотворительность. Одним словом, конвертировать в добро смогли даже абсурд.

А теперь перейдем к серьезному.

О подвигах, о доблести…

Вне личного подвига жизнь порядочного человека немыслима. Особенно сегодня. “Подвиг” – слово торжественное, но в толковании Даля есть рутинное, будничное содержание его: ПОДВИГАТЬ – подвинуть что-то, подать вперед двигая, волоком, таском, толкая от себя.

Над жизнью Фариды Посаженниковой – светлый ореол подвига. Хотя это воинскими подвигами громко восхищаются, гражданские чаще обходятся без славословия…

Что выбирается компаниями в качестве объекта благотворительной деятельности? На что нацеливают их чиновники соцзащиты, отвечающие по долгу службы за свою “паству”? Ветераны, инвалиды в домах престарелых, многодетные семьи, сироты в приютах разного профиля. Это буквально официальные объекты благотворительности. Разумеется, никто не против, и дел тут невпроворот. Но вспомним о позорном колоколе страны: БОМ-ЖЖЖЖ… Этот один из его ударов – удар по национальной гордости. Бомжи на улицах, вокзалах, рынках – да везде.

Сколько их у нас? Статистики нет. Цифры только неофициальные, не будем ими оперировать. В республике три центра реабилитации “лиц БОМЖиЗ”, один – в Казани, на 50 мест. Бомжа туда принимают только трезвенького, а главное – целого, чтобы себя обслуживал. От безруких-безногих инвалидов отказываются. Вот эти-то и умирают в заброшенных домах и теплотрассах, а то и под кустами прямо у дороги. Кто-то, увидев, отвернется. А сердобольный вызовет скорую. Та приедет, отругает позвонившего: зачем вызвали, у него полиса нет, без полиса в больницу не принимают. С начавшейся гангреной на ампутированной ноге – ну никому он не нужен.

Фарида так не думает. Санитарка в поликлинике, скромная, худенькая женщина, и голоса-то которой не услышишь, если только ей не надо убеждать, что человеку нужно помочь. Тогда говорит много, сбивчиво, но в итоге убеждает наповал, в буквальном смысле пробивает преграды инструкций, бездушия, запретов. Она готова бросить работу, чтобы заняться спасением грязного и жалкого умирающего.

“Фарида, зачем тебе это нужно?” “А разве хорошо, что человек умирает под кустом?” “А какой смысл спасать таких? Кому они нужны?” “Нам нужны. Чтобы у нас совесть не умирала. Бог испытывает нас ими: есть у нас совесть, сострадание или нет”.

Однако речь не о подробностях подвигов Фариды, а о том, что подвигнуть с места не в ее силах. Спасая от смерти одного бомжа за другим, она пришла к выводу: нужен Дом милосердия для лиц, утративших способность к самообслуживанию. Хотя бы как перевалочный пункт – из больницы в интернат. Ведь что получается? Выписали бедолагу из больницы с едва зажившими ранами, в бинтах и… увезли на автобусную остановку. И если не добиться от чиновников, чтобы устроили его в интернат, там он и умрет. Так сидел Владимир Смирнов в марте – в легкой одежде, умер бы, если бы не Фарида, заставившая побеспокоиться о нем всех – начиная с журналистов и заканчивая помощником мэра. Так сидел неделю после операции Анатолий Силантьев. За него “взялась” служба соцзащиты. Подкармливала прямо на остановке и неспешно выправляла парню документы, ведь без них в интернат никак. Вот и ел, спал, да и, простите, в туалет ходил Анатолий прямо возле остановки в Юдино. Куда без ног уйдешь?

Пробовала я сходить за него в министерство соцзащиты, поговорить о Доме милосердия… Там грозно прикрикнули: “Милиция пусть такими занимается! Мы не так богаты, чтобы…” Охота разговаривать, понятно, пропала. Довелось поговорить с бизнесвумен, уже известной на ниве благотворительности, депутатом. Ее мнение: никаких новых домов. Бомжи – отработанный человеческий материал, с точки зрения бизнеса он неинтересен. Соцзащита и здравоохранение – вот структуры, которые могут и должны работать быстрее и слаженнее, чтобы сразу из больницы отправлять человека в интернат.

Круг замкнулся. Ведь часто надо установить гражданство, да через суд – а это дело не дней, а месяцев. Никто не станет столько держать бомжа на больничной койке. Медики его и принимать-то туда не имеют права: не принимая, мы нарушаем клятву Гиппократа, а принимая – инструкцию, говорят в 5-й горбольнице. Надо быть Фаридой, чтобы сказать вынужденно строгим дядям и тетям в белых халатах: “Если вы его не примете, я его все равно не брошу, и мы тут на крыльце с ним за ночь замерзнем…”

Это Фарида может. Но организовать Дом милосердия, хотя бы в каком-то старом здании, – нет. В городе есть власть, но добиться приема Фариде не удается вот уже несколько месяцев, хотя она очень старается. Бог ей в помощь. О Фариде мы подумаем, и припомнив строки поэта Александра Тихомирова: “В сыром бору-отчизне расцветал цветок. Непостижный подвиг жизни совершал, как мог”. Она совершает свой подвиг, слыша порой: займись своими делами! Вообразила тут себя матерью Терезой… Нередко в глаза и за глаза ей говорят: “Ненормальная!”

А вот тут соглашусь. С той поправкой, что говорят это люди, не способные выйти за пределы собственных изолированных целей, то есть те, кто не в силах замечать или воображать цели общие, наделяющие их деятельность высшим смыслом и значением…

О роли личности в благотворительности

Об этой роли говорить можно, если личность – крупный чиновник или богатый бизнесмен. Ведь носки вязать или игрушки мягкие шить – это мы и сами можем, да когда бы на этом наши проблемы кончались… Посмотрите, какой шквал добрых дел в республике вызвал призыв творить добро!

Но мелкими порциями мы можем его творить бесконечно, по большому счету это меняет немногое. Подарили спортивные костюмы – износили, подарили телевизор – сломался, выделили деньги на лечение одному, а больных не меньше. Осчастливили сирот праздником и сладкими подарками, но праздник прошел, торты съели… Конечно, и то хорошо – дела человечные, на радость и дарителям, и одаренным. Но уже разбужена в людях потребность и обязанность делать добро в массовом порядке… А перспектива Года благотворительности в республике с таким мощным потенциалом, как у Татарстана, думается, могла бы сместиться по гамбургскому счету.

Сегодня требуются подвигоположники. А таковыми в словаре Даля называются люди, “установившие подвиги, великие правила законом”. Они требуются не только для остановки позорного колокола страны в тональности “БОМ-ЖЖЖЖ…”

Необходимо обратить внимание властей на многочисленные нарушения прав ребенка. Это прежде всего содержание отказных детей в больницах без нормальных условий для их развития, без отдельного персонала. Это чрезмерное затягивание оформления документов для перевода в заведения интернатного характера или семейного устройства детей. Годами находясь в больнице, дети лишаются детства, шанса быть усыновленными – ведь охотнее в семьи берут самых маленьких. А те, кто постарше, отстают в развитии и заболевают госпитализмом. Выходят из больницы умственно неразвитыми. Мы сами губим будущих членов общества, еще в детстве делая их неполноценными. Почему? Зачем? Чтобы потом поместить в интернат для умственно отсталых и всю жизнь оттачивать на них нашу благотворительность?

В апреле побывала я в отделении отказных детей казанской горбольницы № 18. Там есть такие дети. Наша газета опубликовала о них подробную статью. В Министерстве здравоохранения соглашаются, горестно качая головами: да, да, есть такая проблема, она поднята.

Линару Камалееву, годовалому узнику детской кроватки, положения эта “поднятая проблема” не облегчала: он уже почти не обращал внимания на окружающее, монотонно и бесконечно раскачиваясь в кроватке своей телом – яркий признак госпитализма. Ну не родился же он с этим! Главврач дома ребенка № 1 Альфинур Зиятдинова говорит: “Я хоть сегодня взяла бы детей из больницы, но сделать этого не могу. Потому что завтра ко мне придут с проверкой и спросят: на каком основании?”

Выходит, первое, что надо сделать, – это вывести проблему в правовое поле и поле общественного сознания. “Человека с молоточком”, каким является Фарида Посаженникова, для этого недостаточно. Требуются подвигоположники, буквально герои нашего благотворительного времени. Самое интересное в этом деле то, что потенциальные герои есть – в министерствах, депутатском корпусе, прочих властных эшелонах. Они эти подвиги могли бы сделать в рамках служебных или депутатских обязанностей, и сделать давно: проблемы им известны. Самое же необъяснимое в том, что воз и ныне там…