В ночь с 5 на 6 января в одном из сел Пестречинского района Татарстана покончила с собой шестнадцатилетняя школьница. По предварительным данным, на этот страшный поступок ее толкнула безответная любовь. Благополучная семья, брат учится в духовной семинарии… Впрочем, это как раз неудивительно. Согласно статистике, именно дети из благополучных семей чаще всего кончают с собой или совершают суицидальные попытки.

Семейное дело

Несмотря на многочисленные устрашающие истории в СМИ о том, как дети уходят из жизни после конфликтов с жестокосердными педагогами, статистика свидетельствует: вовсе не школа чаще всего толкает их к последней черте. И даже не несчастная любовь. Девятиклассница казанской школы №139 Маша Чухутина писала исследовательскую работу по проблемам детского суицида. Девочка опрашивала знакомых подростков (заметим, из числа тех, кого принято называть благополучными) и выяснила, что многим из них хоть раз да приходили в голову суицидальные мысли. И в основном – после конфликтов с родителями.

– Действительно, в семидесяти процентах случаев причиной суицида становятся внутрисемейные конфликты, – говорит начальник отдела по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних и молодежи Прокуратуры РТ, советник юстиции Завдат Ибрагимов. – И даже если причина самоубийства остается невыявленной, это, думается, свидетельствует о проблемах в семье – значит, никто не знал, чем ребенок живет, о чем думает…

Безусловно, часть неудавшихся суицидальных попыток можно отнести к так называемым парасуицидам, когда целью поступка является на самом деле шантаж родителей, – дескать, купили вы брату новый костюм, а мне – нет, так и живите теперь с одним братом… Но, во-первых, на такого рода шантаж пойдет далеко не каждый ребенок, а во-вторых, поясняет психотерапевт, заведующий суицидологической службой Казанской психоневрологической больницы Юрий Калмыков, очень трудно найти грань, отделяющую подлинный суицид от шантажа, – ребенок ведь действует эмоционально, сам не всегда понимая истинные причины своего поступка.

Вообще, если говорить о причинах, считает доктор Калмыков, то они часто кроются в особенностях воспитания, ведущих к эмоциональной неустойчивости. Поводом же может послужить любое, незначительное на взгляд взрослого человека, событие. В прокуратуре вспомнили случай, когда школьница пыталась покончить с собой после того, как поругалась с бабушкой – той казалось, что внучка слишком громко слушает музыку. “Я подумала, что я обуза для семьи”, – говорила девочка позже о своих побудительных мотивах.

Взрослым стоит задуматься и над тем, в какой форме они делают замечания своим чадам или, если речь идет о школе, ученикам. Подросток может признавать свою вину, но неадекватно среагировать на слишком грубое и резкое высказывание в свой адрес. А вообще, говорит Юрий Калмыков, родителям стоит быть внимательнее к собственным детям. Прежде всего обращать внимание на признаки повышенного беспокойства, неустойчивого настроения. Особенно должны насторожить резкие изменения в поведении. Ребенок может жаловаться на скуку, раздражительность, теряется интерес к учебе…

Кстати, на телефон доверия психоневрологической больницы, бывает, звонят даже одиннадцатилетние школьники. Хотя, конечно, основное число “детских” звонков приходится на 15-18-летних. С каждым годом все больше родителей обращаются в суицидологическую службу по поводу проблем у детей. И все же эти цифры пока далеки от всеохватности. В 2005 году, например, таких обращений было 74.

Между тем, по словам руководителя службы, тенденция роста суицидов у молодых людей в последнее десятилетие отмечалась по всему миру. Отчасти это объясняется физиологическими факторами. Биологическое созревание ускорилось, а психологическое за ним не поспевает. Играет свою роль плохая экологическая обстановка, влияет на неокрепшее юношеское сознание усиление информационного потока, который обрушивается на нас со всех сторон. И еще одной общемировой тенденцией психологи и социологи называют ослабление традиционных семейных связей.

“У нас вообще очень нервная жизнь”

Эти слова произнес российский министр образования и науки Андрей Фурсенко, комментируя для интернет-издания “Газета.ру” проблему суицидов среди школьников. И ведь не поспоришь – действительно, нервная…

Как отразилась эта нервозность на семье? Этой проблеме российское общество пока что не уделяет должного внимания. Да, социологи проводят свои исследования, которые говорят о том, что прежний институт семьи распадается на глазах, традиционные модели сплошь и рядом не работают. Все больше неполных семей (кстати, по данным республиканской прокуратуры, более трех четвертей всех самоубийств совершают дети из неполных семей). Но кто во властных структурах всерьез интересуется этими выводами? Вот сейчас на самом высоком уровне озаботились демографией. А ведь демографический кризис – это только верхушка айсберга. Можно увеличить пособие на детей, даже значительно его увеличить. Но эти деньги не решат всех проблем семьи. Родители сплошь и рядом стоят перед дилеммой: либо время тратится на полноценное общение с ребенком, либо – на работу с утра до вечера, работу, которая позволит обеспечить этому ребенку хотя бы самый минимум необходимого: хорошую еду, красивую одежду, полноценный отдых, а главное – приличное образование.

– Если проанализировать детские суициды в республике за этот год, то нет ни одного случая, чтобы ребенок был из так называемой неблагополучной семьи, – констатирует старший инспектор по особым поручениям отдела организации деятельности подразделений ПДН МВД РТ Гульшат Мушарапова. – Получается, что “неблагополучные” дети психологически более устойчивы, чем те, чьи семьи не вызывают опасений.

Вот уж и правда парадокс – те, кого бьют, плохо кормят, кто бежит из дома на улицу – цепляются за жизнь как могут. Те, о ком заботятся, кормят-поят, одевают, отдают в престижные школы – в эмоциональном порыве готовы навсегда покинуть этот мир. Можно, конечно, сказать, что родительская забота, выраженная в материальных проявлениях, далеко не всегда сопровождается духовной близостью с ребенком, отсюда и дискомфорт в детской душе. Но и социальные моменты нельзя сбрасывать со счетов.

– Возможно, дети, чьи родители много и трудно работают, чтобы обеспечить семье мало-мальски приличное существование, просто не хотят повторять их жизненный путь, чувствуя, что и им не выбраться из этого замкнутого круга, – говорит специалист республиканского Министерства образования и науки Фина Ахунова. – В свое время Макаренко использовал в работе принцип “завтрашней радости”. Человек должен знать, что его завтрашний день хоть в чем-то будет лучше, интереснее, чем сегодняшний. Нынче взрослым людям иногда самим от безысходности жить не хочется, какое лучшее будущее они могут обещать своим детям? И не случайно в последнее время участились случаи самоубийств в сельских районах.

Действительно, перспектив в отношении хорошей работы сегодня на селе или в маленьком городке немного. На то, чтобы уехать в большой город – учиться или работать – нужны средства, ведь там же надо на что-то и где-то жить. Не у всех эти средства есть. При этом на селе нет квалифицированных специалистов-психологов, которые могли бы работать и с родителями, и с детьми. Да и любой школьный конфликт может обернуться катастрофой. В городе, если что, можно перейти в другую школу, в другой класс, а куда пойдешь, когда школа на несколько деревень одна и в ней одна параллель?..

– А кто в деревне обратит внимание на ребенка, который на полях тетрадки рисует одни черные кресты? – вспоминает Фина Ахунова подробности одного из суицидных случаев последних лет.

Впрочем, психологическая помощь и в городе зачастую оставляет желать лучшего. За спиной школьных психологов частенько не специальное образование, а ускоренные курсы переквалификации. Обращаться же в профессиональные центры и клиники народ, как мы уже говорили, не торопится. Да и дороговато нынче стоят услуги настоящего профессионала.

В свое время специалисты казанского центра социальной помощи семье и детям “Гаилэ” предлагали создать в столице республики школу психологических знаний, в рамках которой профессиональные психологи приходили бы на уроки, проводили собрания и классные часы, работали с детьми, педагогами, родителями. Пока это остается планами. Да если и будет организована такая школа, вряд ли туда повезут детей из Актанышского или Муслюмовского районов.

Каждый – при своем

Но вернемся к проблемам семьи.

– В советское время на предприятиях следили за тем, как работники выполняют свои родительские обязанности, – обращается к недавнему прошлому Фина Ахунова. – Не дай бог ребенка заберут в детскую комнату милиции – родителям руководство тут же устроит “промывку мозгов”. А многих ли работодателей, особенно “частников”, сегодня интересует, что происходит в семьях у их сотрудников? Да для них дети работников – это только обуза: больничные, детские дни, отгулы… Поэтому можно, конечно, обвинить родителей – не заметили вовремя, не уследили… А кто им самим помог, поддержал?

Фина Сабировна уже около десяти лет отслеживает по республике случаи суицида среди школьников и учащихся профтех-училищ. И считает: по большому счету этой проблемой серьезно не занимаются. В Минобрнауки даже отдел воспитания, к которому была прикреплена служба охраны жизни и здоровья детей и где раньше работала Ахунова, не так давно ликвидировали. И теперь если она и выезжает на суициды, то больше по старой памяти – непосредственно в ее служебные обязанности это уже не входит.

Сегодня каждый делает что-то свое: милиция фиксирует случаи самоубийств, прокуратура проводит дознание, а комплексной работы нет. Скажем, был случай в одном из профессиональных лицеев – в общежитии повесилась студентка из Марийской республики. Когда стали разбираться, выяснилось, что за два года покончили с собой пятеро ее одноклассников. Какого-то внятного объяснения этому факту дано не было. Случаи детских самоубийств не вызывают серьезного резонанса в обществе. С одной стороны, это, видимо, правильно: специалисты говорят, что громкие публикации в СМИ на данную тему могут спровоцировать очередную волну суицида. С другой стороны, неплохо хотя бы на уровне местных властей приравнивать такие случаи к “ЧП районного масштаба”, проводить серьезное расследование… Ведь сегодня, говорит советник юстиции Завдат Ибрагимов, ни одно дело о доведении до самоубийства до суда не доходит – слишком это труднодоказуемо. Обратимся опять же к опыту Фины Ахуновой. Был случай в Верхнеуслонском районе, когда директор школы грубо отчитала ребенка из многодетной семьи за то, что мать не сдавала деньги на обеды (денег у женщины просто не было). Мальчик пришел домой и повесился. Директора с работы сняли, но наказывать не стали – у нее самой было трое детей…

Можно, конечно, говорить о том, что самоубийствам есть место не только в России, что их немало происходит и в куда более благополучных европейских странах. И все-таки, думается, если на государственном уровне обратят внимание на проблемы доступности квалифицированной психологической помощи, если серьезно займутся проблемами семьи – может, и меньше станет детей и подростков, выбравших для себя столь страшный путь.

P.S. На днях из Прокуратуры республики нам сообщили уточненные данные за январь 2007 года. Еще два сельских школьника покончили жизнь самоубийством. Младшему было девять лет…