На семинаре “Пресса и власть: возможности взаимодействия в информационном пространстве”, который провел в конце декабря в Казани Фонд защиты гласности при содействии Европейской комиссии в России, разговор шел как будто для заинтересованных лиц – юристов и журналистов.

Однако качество профессионального взаимодействия представителей системы правосудия и СМИ столь глубоко и масштабно отражается на состоянии общества в целом, что касается буквально каждого гражданина. Недаром советник Президента РФ по развитию институтов гражданского общества и правам человека Алексей Симонов сказал, что занимается проблемой установления более осмысленных и открытых контактов между журналистами и судьями уже 15 лет. Дело в том, что правовая и информационная системы, по сути, – сообщающиеся сосуды. Это в странах с развитой, здоровой демократией. А российская демократия потому хилая и золотушная, что канал сообщения меж этими сосудами закупорен. Оттого почти нет у нас независимой прессы и судов: без доверительного контакта друг с другом, по отдельности, они таковыми стать не смогут. И тем наносят огромный ущерб обществу. Интересно, что “виновата” в этом не власть, а сами судьи и журналисты. Об этом мы беседуем с доктором юридических наук, секретарем Союза журналистов России, профессором Михаилом Федотовым.

– Чтобы два чуда демократии осуществляли свою деятельность в русле сотрудничества, нужно взаимное доверие друг к другу. Как вы оцениваете на текущий день состояние доверия?

– По-разному в разных регионах: вполне благоприятное, крайне натянутое, а есть регионы, где отношений нет никаких. Журналисты, пишущие о судебной деятельности, и судьи просто не знакомы. Но существуют другие примеры: практика создания объединенных пресс-центров, проведение регулярных встреч, “круглых столов”, посиделок у самоваров. Такие формы работы повышают взаимное доверие.

– Но на сегодняшний день закрытость судов – факт?

– Страх перед открытостью очевиден. По результатам нашего исследования, лишь 46 процентов судей считают, что журналисту можно дозволить присутствовать в зале суда. А если присутствует, может ли делать записи в блокноте? Ответили “да” 57 процентов. Но лишь 15 процентов согласны с тем, что журналист может делать магнитофонные записи.

– Какое же при таком сознании может быть освещение судебных дел? Правосудие должно быть открытым, это записано было даже в Конституции 1936 года!

– Нужно преодолевать отчужденность. Судьи и журналисты, как никто другой, могут помочь друг другу. Мы говорим: у нас журналисты продажные, судьи продажные. К сожалению, это явление существует. Но оно не настолько распространено, как представляется. Я лично знаю многих судей и журналистов высочайшей квалификации и порядочности, а главное, смелости и отваги в высшем смысле этого слова. Важно понять: судьи могут рассчитывать на защиту своей независимости прежде всего независимыми СМИ. Больше им обратиться не к кому. Если на них давит прокуратура или исполнительная власть, куда бежать? К Путину? Он один на 142 миллиона населения. А районная газета – вот она, рядом. Обратись, напиши, расскажи.

– Почему это важно, чтобы журналисты и судьи сотрудничали корректно, профессионально, на основе взаимного доверия? Что это дает обществу и что оно теряет, когда этого нет?

– Общество теряет демократию – утрачиваются навыки демократии и демократические институты. Они превращаются в муляжи. Вы идете в суд, думая, что это независимый суд, а он оказывается не в состоянии выносить независимые решения. Покупаете газету, чтоб прочитать правдивую информацию, а вместо этого получаете пропаганду. Продажные судьи и журналисты представляют опасность. Они наносят огромный ущерб обществу, если хотите, они угроза национальной безопасности. А коррупция откуда возникает? На какой почве? На той, что у нас нет независимого суда, что суд закрыт, нет независимых СМИ или их очень мало.

Но мы же хотим жить в демократическом, правовом, федеративном, социальном государстве! Без независимых судов и СМИ его не построишь. Важно, чтоб суды работали открыто и граждане могли контролировать их работу. А для этого нужно, чтоб работа судов освещалась. Эти два чуда демократии – независимый суд и независимые СМИ – могут существовать только вместе. Если нет независимых СМИ – не будет независимого суда. Не будет независимого суда – не будет независимых СМИ.

Нужно, чтобы они помогали друг другу. Важно, чтобы судьи, рассматривая дела, связанные с деятельностью СМИ, учитывали заинтересованность общества в том, чтобы СМИ, принадлежащие собственнику, выражали свою точку зрения, могли быть максимально от него независимыми – по содержанию, по редакционной политике. Вам это кажется фантастикой, я понимаю.

– Совершенно верно.

– Но это реально существует во многих странах. Значит, у нас тоже может быть! Почему этого нет? Мы не созрели, не прошли тот путь, который прошли все развитые демократии. Когда они начинали, не знали, к чему придут. А мы-то знаем! Можем посмотреть, как у них это устроено, можем скопировать. Нужно захотеть и суметь. Хотя, с другой стороны, журналисту спокойнее быть пиарщиком при мэрии или главе администрации, или при ООО, ЗАО и т.д.

– Что нужно делать, чтобы положение менялось, хотя бы постепенно?

– Чтобы выработать предложения, надо понять причины явлений. Говорят, журналисты часто проявляют предвзятость, ангажированность. Чтобы журналист был независим, он должен работать в независимой газете – которая себя кормит. Издание, которое кормится из бюджета или другого источника, не может быть независимым. Один из реальных путей предотвратить “заказуху” – обеспечить экономическую независимость СМИ.

И транспарентность. То есть информация о том, кому что принадлежит, должна быть открытой. Например, сегодня никто не знает, кто хозяин ОАО “Первый канал”. Я вам скажу: половина акций принадлежит трем негосударственным организациям – двум ЗАО и одному ООО. Два из них зарегистрированы на Кипре, а одно – в Чукотском автономном округе. Кто это, что – официально никакой информации нет. Хотя есть закон об акционерных обществах, который обязывает все АО публиковать ежегодный отчет. А они не публикуют. Им это сходит с рук. Точно так же, как всем остальным.

– То есть подвижки с независимостью СМИ требуют не косметического ремонта, а глубоких трансформаций?

– Они необходимы! В этой сфере должно установиться саморегулирование. А когда у журналиста есть нравственный выбор: профессиональная ответственность или конверт с деньгами… Вот когда конверта не будет, а будет нормальное финансирование, на первом месте окажутся корпоративные, профессионально-этические обязательства.

Еще средство от “заказухи” – социальная защита журналиста. Есть у нас она? Нет. Журналиста можно выкинуть с работы запросто. Он говорит: в соответствии с законом я имею право отказаться от выполнения задания, поскольку оно противоречит моим убеждениям. А редактор ему: а тогда пошел вон. Если я пошел вон, то тогда вы мне обязаны выплатить компенсацию за досрочное прекращение контракта. – А, ну да-да. Ты же там у нас получаешь в кассе 1000 рублей. – Да, но я еще получаю 1000 долларов в конверте. – 1000 рублей – пожалуйста, а о 1000 долларов – забудь!

– А можно что-то сделать достаточно просто и быстро?

– Создать систему наблюдательных советов в государственных СМИ. Они живут на средства налогоплательщиков, которые имеют право контролировать их работу. Точно так же, как их контролирует Счетная палата. Это было бы вполне естественно. Это во-первых. Во-вторых – образование журналистов, в том числе творческие семинары. Судьи должны взять на себя труд чтения спецкурса на факультетах журналистики, приглашать студентов в зал судебных заседаний, чтоб посмотрели, как работает суд, могли с судьей поговорить и понять, чем он руководствуется, вынося то или иное решение. Не исключено, они будут специализироваться на судебной проблематике. Катастрофическая ситуация с юридической безграмотностью наших журналистов, пишущих на правовые темы, – причина недоверия в большинстве случаев… Что касается судов и судей – создание сайтов судов с обязательными разделами и своевременным их наполнением свежей информацией. В залах суда должны быть специальные места для представителей СМИ. Нужно рекомендовать судьям закрывать процессы только в отношении отдельных материалов дела, которые являются закрытыми на уровне постановления пленума суда. А сейчас вкладывается листочек с грифом “секретно”, и все – дело становится закрытым. Почему? На каком основании?.. Нужно изменить инструкцию по делопроизводству – включить возможность ознакомления журналиста с материалами дел. Специальные издания по судебной тематике должны рассылаться во все редакции. Они не рассылаются – дорого. Сделайте электронную версию и разошлите, это незатратно. Нужно создавать единые пресс-центры при судейском сообществе – такие примеры уже есть в России.

– Коротко, тезисами: какие принципы нужно положить в основу отношений между правосудием и журналистами?

– Главный – признание за той и другой стороной функции защиты общественного блага. Журналисты должны признать, что судьи, суд стоят на защите общественного блага, и наоборот. И чтобы те и другие это поняли и в отношении себя, и чтобы они стали проводниками идеи общественного блага. Да, быть независимым журналистом сегодня сложно. Но возможно. Человек может работать в очень зависимом СМИ, но при этом оставаться независимым журналистом.

– Это ваше мнение, с которым трудно согласиться…

– Когда мне говорят: у нас нет свободы слова, я говорю – а у меня есть! Газета “Новые известия” еженедельно печатает мои колонки. И у меня полное взаимопонимание с главным редактором, который говорит: “Все, что вы напишете, будет опубликовано. Я не изменю ни одной строки”. И я никогда с ним не согласовываю, на какую тему напишу свой комментарий. Это мое дело.

– До такого нужно доработаться, дорасти.

– Конечно. А когда журналист не умеет работать, ему говорят: знаешь, парень, мы тебя выгоняем не потому, что ты написал острую статью, а потому, что ты ее плохо написал. Но, увы, на практике происходит и другое. Журналисту говорят: пойди в суд, задай пять вопросов и принеси ответы. – А материал когда буду делать?

– Ну, это мы потом посмотрим, нужно ли писать материал.

Это уже злоупотребление. Я знаю такие примеры. Это как раз попытки воздействия, давления на суд. На мой взгляд, это вещь, чреватая уголовной ответственностью. И мне не жалко журналиста, который поплатится за такое. Потому что это не журналистика, это другое…