На 1 октября этого года в Татарстане зарегистрировано 458 приемных семей, в которых воспитывается 686 детей. Благодаря развитию института приемной семьи в республике в новом учебном году закрыли один детский дом и одну школу-интернат для детей-сирот. Республиканские власти надеются, что этот процесс продолжится. Ведь семья для ребенка однозначно лучше самого что ни на есть благоустроенного детского дома. И хотя приемные родители получают от государства зарплату за выполнение своих родительских обязанностей, татарстанская практика показывает: вовсе не деньги являются определяющим фактором для людей, пожелавших взять на воспитание чужих детей.

Самые хорошие дети

У казанцев Ирины и Михаила Ульяновых – три дочери. Как в сказке. Правда, начиналась их сказка совсем другими словами – “жили они, жили, а детей у них не было”. И тогда молодая пара решила усыновить ребенка. Четыре года назад они пришли в больницу, где лежали “отказные” дети и те, чьи родители были лишены родительских прав. Им показали трехлетнюю кудрявую красавицу с огромными голубыми глазами, предложили взять ее на руки.

– Да я не тяжелая! – уверенно глядя на них снизу вверх, заявила малышка. Ульяновы поняли: это их ребенок. Правда, выяснилось, что еще не завершены все формальности с лишением родителей девочки родительских прав, поэтому Ирине с Михаилом предложили пока оформить приемную семью.

Через год они решили взять второго ребенка. Так у четырехлетней Надюшки появилась старшая сестра. Старшая – потому что в приемную семью, как правило, отдают детей от пяти до восемнадцати, малышей до трех лет органы опеки стараются передавать на усыновление. Кате было восемь. Ее мама умерла, отец женился на другой и к ребенку интереса не проявлял. Девочку как мог воспитывал взрослый брат, у которого уже была своя семья. Отдавать ее в детский дом он не хотел, но и сам особо ею не занимался, поэтому, когда предложили передать ребенка приемным родителям, он, подумав, согласился.

Полгода назад Ульяновы взяли в семью еще одну девочку – ей было всего полтора года, но диагноз, поставленный в роддоме, где от нее отказалась мать, отпугивал потенциальных усыновителей. Об этом диагнозе мама Ира говорить не любит – его, мол, уже сняли, не подтвердился… Зато у их девчонок теперь есть младшая сестренка, которую они очень любят. А в их двухкомнатной сталинке стало хоть и теснее, но веселее.

Ирина не скрывает: если бы не ощутимая поддержка государства, возможно, семья бюджетников (она медсестра, он водитель троллейбуса) ограничилась бы усыновлением одного ребенка. Но приемным родителям, в отличие от усыновителей, на содержание дошкольника до октября этого года выплачивалось 3900 рублей, на школьника – 4500. Плюс зарплата в 1100 рублей на каждого ребенка, а если один из родителей медик или педагог, то еще и доплата в 550 рублей (с октября все эти выплаты повысились). Вот только считать, насколько же обогатилась семья Ульяновых, взяв на воспитание троих обездоленных малышей, – занятие бесперспективное. Когда я слушала рассказ Ирины о том, в скольких кружках блещут талантами ее дочки (музыкальная школа, театральная студия, хореография, цирковая школа, фигурное катание…), когда она говорила, как помогло им государственное пособие купить для девчонок шведскую стенку, синтезатор, рассказывала про походы в театры, поездку в Санкт-Петербург, я понимала: что-то не складывается в этой арифметике. Детей ведь, кроме как развивать, еще и одевать, и кормить надо. А деньги не такие уж и большие, тем более если вспомнить, что мама последние полгода сидит в административном отпуске по уходу за младшей…

– Ну конечно, свои деньги мы на них тоже тратим, – смущенно улыбается Ирина в ответ на мое недоумение. – А как по-другому? Я бы вот сейчас еще мальчика хотела взять, но у нас тесно. Подумываем об ипотеке…

Сейчас Ульяновым даже странно вспоминать, что когда-то друзья встретили их выбор недоумением – считали, что Ира с Мишей просто не понимают, что делают. Сегодня гости в их доме с удовольствием едят пельмени и пироги, которые мама готовила вместе с дочками, и радостно аплодируют после мини-концертов, которые устраивают для них Надя и Катя. Хотя у всех дочек в семье разные фамилии, Иру с Мишей они называют мамой и папой. Старшая говорит, что возьмет фамилию приемных родителей, когда будет получать паспорт.

Все разговоры о том, что неблагодарное это занятие – растить чужих детей, что еще неизвестно, оценят ли они по достоинству труд приемных родителей, когда вырастут, Ирина считает необоснованными.

– Родные дети тоже разными вырастают, – резонно полагает она. – А я вот смотрю на своих девочек и вижу, что они самые хорошие… Они гораздо лучше воспитаны, чем многие другие, не эгоистки. На работе люди рассказывают, как у них дети ссорятся, дерутся, а у нас этого вообще нет. Мои дочки друг для друга – лучшие подружки.

Кстати, на новой работе, куда Ирина устроилась уже после того, как у нее появились две старшие дочки, долгое время даже не подозревали, что ее дети – не родные. Узнали, только когда в семье появился третий ребенок. Сказали, что гордятся такой сотрудницей.

– Мы уж и не помним, как жили, чем занимались, пока детей не было, – признаются Ульяновы. – Сейчас-то везде с ними – и в поход, и на каток, и в музей… Летом бабушка старших забрала в деревню, так мы места себе не находили. Вот некоторые одинокие люди заводят себе кошек или собак… У нас тоже есть и кот, и собака. Но разве можно посвящать животным свою жизнь, вкладывать в них всю душу?..

По закону приемные дети, в отличие от усыновленных, не имеют никаких наследственных прав в новой семье. За ними, например, должно быть закреплено собственное жилье. У старшей дочки Ульяновых такое жилье есть. У средней в этом плане – серьезные проблемы. Непутевые родители, получив квартиру по программе ветхого жилья, и сами там не прописались, и ребенка не зарегистрировали – сейчас за эту квартиру надо бороться, доказывать Надины права… У младшей, “отказной”, и вовсе никакого жилья нет. Но Ульяновы признаются: они даже не думают, что когда-нибудь девчонки от них уйдут. Они надеются на ипотеку, обдумывают, чем дочери будут заниматься после школы, и мечтают о внуках…

Лекарство от оптимизации

– Здоровых детей до трех лет государство стремится отдать на усыновление, – говорит начальник отдела педагогической поддержки, реабилитации и специального образования Министерства образования и науки РТ Надежда Бычкова. – Именно оно считается приоритетной формой решения детской судьбы, ведь в этом случае чужой ребенок во всех правах приравнивается к кровнорожденным. Но когда речь идет о более старших детях (а их уже не так охотно усыновляют) либо о братьях и сестрах, которых по закону нельзя разлучать, или если у ребенка хроническая болезнь, пугающая усыновителей, – вот тут свою роль может и должна сыграть приемная семья.

Татарстанский опыт показывает: в приемные семьи действительно охотно берут братьев и сестер – будь их двое, трое или четверо. Многие, видя ощутимую государственную поддержку, не против воспитывать и ребенка-инвалида. Да, приемными родителями “работают” за зарплату на основании договора с органами опеки и попечительства. Впрочем, слово “работа” можно и не брать в кавычки – фактически это действительно работа на дому. Но “кадровый отбор” тут идет очень серьезный – ведь решаются детские судьбы. Как и усыновители, кандидаты в приемные родители должны обратиться в муниципальный орган опеки и попечительства по месту жительства и представить полный пакет документов – справку с места работы о зарплате, медицинскую справку, копию финансового лицевого счета и выписку из домовой книги с места жительства… Свое согласие на новых братьев и сестер должны дать родные дети, если они живут вместе с родителями. Так что не стоит думать, что создать приемную семью просто. Инспекторы не только внимательно изучают документы, но и беседуют с потенциальными родителями, обследуют их жилищные условия. Был, например, случай, когда семья из четырех человек, проживающая в однокомнатной квартире, хотела взять ребенка. Им не разрешили, резонно рассудив, что условия к тому не располагают.

По словам Надежды Бычковой, часто приемные семьи создают люди старше сорока, чьи взрослые дети уже живут отдельно, а родительский потенциал еще не исчерпан. Конечно, считают в министерстве, лучше, чтобы у приемных родителей уже был опыт воспитания собственных детей. Но опыт положительный. Однажды отказали в заявлении на приемную семью родителям, чей сын находился на учете в инспекции по делам несовершеннолетних, а потом и вовсе попал в тюрьму.

Но такие случаи, говорит Надежда Бычкова, единичны. В основном кандидаты в приемные родители – люди ответственные. Что характерно: почти 70 процентов таких семей создается на селе. Видимо, там и менталитет другой, да и прокормить ораву детишек, имея подсобное хозяйство, легче. А сейчас, считают в министерстве, когда идет оптимизация сельских школ и многие учителя остаются без работы, приемная семья может стать хорошим выходом из ситуации: и зарплату можно сохранить (и даже увеличить), и педагогические таланты в полной мере проявить. Тем более, напомним, педагогам и медикам в приемных семьях зарплата идет повышенная. (Кстати, примерно треть сегодняшних приемных родителей в республике относится именно к этим категориям.)

Но и следить за такой семьей на деревне, где, как известно, “не уйти от придирчивых глаз”, будут с особым пристрастием. Это свои дети могут выбежать в огород с дыркой на колготках, никто слова не скажет, а уж приемных – будьте добры, оденьте по всей форме!

– Село – это рентген, который отследит благополучие ребенка лучше всякого инспектора, – говорит Надежда Бычкова.

Минус одиннадцать

– Большинством людей, желающих стать приемными родителями, движут сочувствие, сострадание, желание помочь детям, – говорит директор республиканского Центра усыновления, опеки и попечительства Любовь Чучупал. – И деньги, которые они получат, для них не главное, хотя они, конечно, очень помогают создать для детишек надлежащие условия. Кстати, вся бухгалтерия строго отслеживается органами опеки, так что не стоит опасаться, что “детские” деньги уйдут не по назначению.

О том, что люди у нас, несмотря на тяжелые времена, по-прежнему добры и отзывчивы, свидетельствует и такой факт. Начиная “продвигать в массы” идею приемных семей, министерские специалисты опасались, что сократится число потенциальных усыновителей, ведь им-то государство платить ничего не будет… Но этого не произошло. В нынешнем году, например, почти 40 процентов всех обратившихся в Центр усыновления, опеки и попечительства хотели именно усыновить ребенка.

И все же на усыновление решится не каждый. С приемной семьей проще. Ребенка или детей можно сначала брать в гости – на выходные или на каникулы. Присмотреться друг к другу, понять – готовы ли взять на себя такую ответственность…

– Хоть мы и провозглашаем, что ставим своей целью постепенно закрывать детские дома, форсировать этот вопрос нельзя, – говорит Надежда Бычкова. – Комфортно в новых отношениях должно быть не только ребенку, но и родителям. Поэтому, если в процессе общения возникают серьезные проблемы, не стоит жертвовать собой…

Проблемы – разной степени серьезности – конечно, возникают. Особенно если в семью берут детей старшего возраста. И со своими-то подросшими чадами не каждый способен найти общий язык, а уж с чужими, да из детского дома, с непростыми судьбами (подчас с криминальным оттенком)… Бывает, что подростки, привыкшие жить в детских домах на всем готовом, с интересом идут в дом приемных родителей, но, узнав, что за хлебом, например, надо ходить в магазин, а посуду после еды придется мыть самим, предпочитают вернуться туда, где все это за них делает персонал. Бывает, что родные дети не находят общего языка с приемными. Случаются и трения с родственниками приемных детей. У нас ведь как – пока жил ребенок в детском доме, никаким бабушкам-тетушкам был не нужен, а как узнают, что “чужая тетя” за него деньги получает, тут вдруг просыпаются “родственные” чувства – наживаются, мол, на сироте. А ведь по закону, если, скажем, мать восстановилась в родительских правах, ребенка ей должны вернуть, независимо от того, как ему жилось у приемных родителей… Кстати, именно из-за нежелания иметь проблемы с кровными родственниками своих детей Ирина Ульянова не стала фотографировать девочек для газеты и попросила изменить в статье их имена…

В общем, нередки случаи, когда людям нужна серьезная помощь – психологическая, юридическая, методическая. Поэтому в республиканском Центре усыновления, опеки и попечительства с недавнего времени действует школа приемных родителей. Сюда они могут прийти и до того, как заберут в семью детей, и потом, если столкнулись с серьезными трудностями. Центр проводит “круглые столы”, где опытные мамы и папы делятся с начинающими своими знаниями, а сейчас обсуждается возможность создать Ассоциацию приемных родителей.

Но, несмотря на все трудности и проблемы, считают специалисты, развитие института приемной семьи – дело нужное, перспективное. В Министерстве образования и науки или в республиканском Центре усыновления, опеки и попечительства вам расскажут массу трогающих до слез историй о том, как чужие, в сущности, люди становятся друг для друга самыми близкими и родными. Как нашла приемную семью девочка, родившаяся без руки, – мать от нее отказалась, а женщина, лежавшая в больнице на соседней кровати с собственным ребенком, не смогла забыть доверчивый взгляд чужого малыша. Как в Азнакаевском районе родители на собственные деньги лечили от алкоголизма родную мать своих приемных детей. И еще много чего расскажут. И объяснят: те шестьсот восемьдесят шесть татарстанских ребятишек, которых сегодня растят приемные родители, – это дети, которым есть кого назвать мамой и папой, которых любят, о которых заботятся, дарят подарки – на день рождения и просто так. А еще это одиннадцать не открытых в республике детских домов! Такая вот особая арифметика.