“Не думайте, что они просто дети. Некоторые из них – по локоть в крови!” Бывает, что сотрудники казанской воспитательной колонии (КВК) вынуждены говорить такое журналистам-идеалистам, считающим осужденных подростков исключительно жертвами обстоятельств. А что на сей счет думают сами подростки?

Увидев вышагивающего по плацу щупленького пацана в колонийской униформе, чуть ли не каждый гость проникается сочувствием. Такие же ребята, как на воле, только глаза грустные, надутые в обиде губы, чуть вниз наклоненная голова… Вот с виду ничем не отличающийся от обычного подростка воспитанник, на чьей совести тройное убийство – отца, матери и сестры. Вот другой, изнасиловавший четырехлетнего мальчика… Вспоминается случай. В СИЗО журналистам дали возможность поговорить с шестнадцатилетней подследственной. Та, заливаясь слезами, говорила, что пропадет в колонии, искала у посетителей понимания и сочувствия. Позднее выяснилось, что ее осудили на четыре года. За организацию… группового изнасилования своей близкой подруги.

Разговариваю с одним из воспитанников КВК. Семнадцатилетнего Эдуарда осудили на три с половиной года за грабеж. До этого он уже был осужден за кражу – условно.

– Что я приобрел? Познал жизнь зоновскую, – говорит он, спокойно взвешивая каждое слово. – Озлобление по отношению ко взрослым приобрел, потому что не очень вежливы они к заключенным.

– Как ты относишься к осужденному, который погубил свою семью? – задаю вопрос, заранее зная ответ.

– Плохо.

– А он ведь точно так же требует к себе уважительного отношения?

Молчит.

Женя – сверстник Эдуарда. Прошел схожий путь: кража – условно, грабеж – колония. Осудили на три года и один месяц.

– Половина подельников осталась на свободе. Всего нас было восемь человек. Поймали случайно и посадили меня, потому что у меня нашли награбленное. Что потерял? Многие друзья меня забыли, это было очень тяжело. Но с кем с детского сада дружим, они приходят. Что приобрел? Цену свободы знаю.

– Значит, постараешься сюда не попасть, не совершать больше преступление?

– Отчасти да. Хотя, когда забуду все, может, и совершу, – огорошивает меня юноша, у которого приближается условно-досрочное освобождение…

Еще один Женя – 18 лет. Осужден за хранение наркотиков на три с половиной года. Отбыл половину срока.

– Много не потерял. Наоборот, приобрел. Научился играть в шахматы, теннис. Одиннадцать классов закончил. Профессия есть – электрогазосварщик. Хочу поступить учиться в вуз, – с лица не сходит полуулыбка. – Научился смотреть на жизнь другими глазами, отношение к ценностям изменилось… Не нужно было допускать, чтобы я только здесь дошел до истины. Один знакомый восемь лет отсидел. Освободился, пошел по правильному пути. На “свиданку” приезжает. Говорит: “Нечего здесь делать. Не лезь никуда. Старайся освободиться по УДО”. Мне до него двадцать дней осталось.

Максим. Осужден за убийство на восемь лет. Пять лет находится в КВК. За хорошее поведение оставили в воспитательной колонии после совершеннолетия.

– Долго не виделся с друзьями. Повзрослели. Я тоже изменился. Лучше начинаешь ценить жизнь. Здесь научился без конфликтов решать проблемы. Можно же путем убеждения, без рукоприкладства выяснить все. Насилием ничего не добьешься. Возможно, человек вынужден будет с тобой согласиться, но в душе затаит злобу и все равно сделает по-своему. Просто ничего не нужно доводить до конфликта.

Максим признается, что ему лучше осознать все происходящее помогает обучение в вузе. Он заканчивает четвертый курс Казанского социально-юридического института. Изучал психологию, философию.

– Когда первый раз встретился со своими друзьями, не о чем было говорить, сейчас появились общие темы. О своем преступлении стараюсь не думать. Тяжело. Надеюсь, больше сюда не попаду. На свободе меня брат-близнец ждет.

Интересуюсь у всех собеседников, что стало первопричиной произошедшего с ними. Большинство ответов: не с теми связался; слишком много времени проводил на улице; выпивка; не слушал родителей.

Дмитрий, осужденный за убийство, говорил правильные вещи, толковал об общечеловеческих ценностях. А в конце беседы заявил: “Не надо было мне этого убивать, а надо было заказчика”… Стало понятно – у молодого человека это, возможно, не последний срок. Потому что в его сознании не закрепилось табу на преступление в целом. Другие собеседники тоже зачастую огорчались не тому, что совершили преступление, а тому, что попались. А ведь исправление невозможно без признания ошибок…

Фирдауса БИКМЕТОВА.