В большой деревне Благодатная Нижнекамского района дом Бурзаевых укажет всякий: как не знать, где живет директор школы! С недавнего времени к Альбине и Якову Бурзаевым односельчане приглядываются по-особому: с того дня, когда из города привезли Сережу, Оксану и Настеньку. Для них семья стала приемной, то есть принявшей на воспитание без усыновления троих социальных сирот.
Читать свое пока единственное стихотворение десятилетний Сережа отказался – заскромничал. Зато Альбина Николаевна по секрету пересказала, не скрывая гордости, трогательные в неумелости и пронзительные по глубине чувства строчки. “Когда я вырасту, то построю большой красивый корабль и назову его “Мама”, – вот в нескольких словах то, о чем написал Сережа.
Бурзаевым очень уж хотелось девочку. В семье было двое взрослых сыновей и, в принципе, вовсе не поздно было бы завести еще одного ребенка, но хотелось еще и обласкать лишенного семейной ласки малыша. В один прекрасный день Альбина сказала мужу:
– Знаешь, Яша, не хочу больше быть директором школы. Давай возьмем на воспитание девочку!..
Детей в детдоме Бурзаевы не выбирали. Только один раз Альбина увидела Настеньку и сразу решила: моя. Но оказалось, что у Насти в этом же детдоме воспитывается старший брат. Альбина с Яковом только переглянулись, и этого было достаточно: стали оформлять документы на двоих. Историей детей сознательно не интересовались: мать лишена родительских прав – это единственное, что имело значение.
В доме уже были готовы места – здесь будет спать и учить уроки Сережа, это будет комната Настеньки, – как позвонила директор детдома и, будто извиняясь, сообщила, что в детской больнице живет младшая сестренка ребятишек, которой только-только исполнилось три годика. От Оксанки мать отказалась еще в роддоме. И снова Альбина с Яковом только переглянулись: ну что ж, где двое, там и трое! Тем более что получилось как раз так, как с юности мечтала Альбина: чтобы в семье было пятеро детей, как у ее собственных родителей.
Свою кровную мать смутно помнит один Сережа, но дети знают, что у них есть родная мама, о которой в приемной семье принято говорить с уважением. Вырастут – сами решат, кто им роднее.
В небольшом хозяйстве Бурзаевых всем забот достается поровну: прополоть грядки, окучить картошку, накормить кур, гусят, постирать, прибрать в доме (а чистота в комнатах, надо сказать, идеальная; такой чистоты не бывает, когда за нее отвечает одна только мама). Этот заведенный порядок хорошо знаком старшим сыновьям – Саше (он в этом году окончил школу и поступает в Чистопольский филиал КАИ) и Толе, который осенью пойдет в 11-й класс. Для Сережи такое разделение труда сначала было непривычным, он даже, было дело, пытался увильнуть от обязанностей, но понял семейное правило: кто не работает, тот не ест. Ну а Настена с Оксанкой и сами от Альбины не отходят, только и ждут, чем бы угодить. Все трое, не сговариваясь, стали называть Альбину и Якова мамой и папой. Надо видеть глаза названого отца и ту нежность, с какой он смотрит на малышек, чтобы понять: он счастлив. Старшие сыновья малышню к родителям не ревнуют: тепла в доме хватает всем, разве что сестренкам достается чуть больше, это и понятно – младшие ведь! Саша с Толей в одночасье вдруг стали старшими братьями: более умелыми, умными, сильными – и эту роль они исполняют с удовольствием. Сережа на них смотрит во все глаза и во всем старается подражать.
Главный же человек в семье – Оксанка. Деловая болтушка – сто слов в минуту, – она старается объять необъятное. И зубы лишний раз почистить, и в огороде по дорожкам побегать, и книжку с картинками полистать, и на розовом покрывале их с Настенькой кровати фломастерами порисовать, и гусят покормить, и на папиных плечах покататься, и маму пообнимать, и обувь аккуратно в ряд выстроить…
Впрочем, и у Сережи хлопот хватает: родительские поручения выполнить, в компьютер поиграть, в бочке, что стоит в огороде, искупаться. А еще стихи написать про корабль под названием “Мама”, от которых у Альбины Николаевны на глазах слезы.
По большому счету, поступок Бурзаевых укладывается в рамки государственной программы помощи детям, призывающей организовывать вместо детских домов и приютов так называемые приемные семьи – миниатюрные модели детских домов, в которых дети получают семейное воспитание. Но в деревне, в целом поступок одобрившей, нашлись и такие, кто искренне удивился: “Зачем вам это было нужно?” Пускаться в объяснения Альбина Николаевна не спешит:
– Тот, кто так спрашивает, все равно меня не поймет!
Между прочим, в Благодатной много кто не прочь бы сделать то же самое. Но пока раздумывают: все-таки очень непрост этот шаг. Чтобы решиться на него, желания мало. Прочным должно быть согласие в семье. Таким, как на семейном корабле Бурзаевых.
