“Не дай тебе бог жить в эпоху больших перемен” – гласит восточная мудрость. И в первую очередь это относится к самым незащищенным слоям населения. Когда в обществе идет глобальная перестройка всего и вся, страдают прежде всего те, кто уже (или еще) не может самостоятельно постоять за себя – пожилые люди и дети. В России сегодня, например, насчитывается более миллиона беспризорных детей. У большинства из этих Гаврошей нового времени, как и у их литературного предшественника, есть родители. Но родному дому они предпочли жизнь на улице.

Путешественник поневоле

Андрею девять лет. Невысокий, худенький мальчик с милой улыбкой и большими карими глазами. В казанский приют “Гаврош” для безнадзорных детей его доставили инспекторы по делам несовершеннолетних, проводившие вместе с инспекторами охраны общественного порядка операцию “Семафор” по выявлению безнадзорных подростков. Андрея они обнаружили в электричке, следующей из Канаша в Казань.

Родился мальчик в небольшой чувашской деревне. Там и сейчас живут его отец, бабушка и тетя, но, по словам Андрюши, папа нигде не работает, а сам он с годовалого возраста жил в детском приюте в Канаше, откуда сбегает уже в третий раз.

Он рассказывает, что в приюте его били старшие мальчишки, потому и убегал. Сбежав, на электричках добирался до родной деревни. Приехав домой в очередной раз, Андрей сказал старшим, что его отпустили на каникулы. Никто не стал проверять, правда ли это. Две недели, проведенные у отца, он гулял, катался на лошадях. А потом отец велел ему сесть в электричку и вернуться в приют, что мальчик и сделал с той лишь разницей, что в приют возвращаться не стал, а поехал “кататься”. Успел побывать в Урманах, Канаше, Чебоксарах и в итоге попал в Казань.

Сами за себя

По словам одной из воспитательниц приюта, работающей в приемном отделении, Андрюша – не самый типичный представитель беспризорного племени: мальчик общительный, тихий, легко идет на контакт, не нарывается на ссоры. Говорит, что любит учиться и даже знает, кем хочет быть – таксистом. А вообще-то в “Гаврош” попадают совершенно разные ребята, и бывают очень трудные случаи.

– Эти дети прошли школу выживания на улице, и нормы обычной жизни для них поначалу совершенно неприемлемы, – говорит директор приюта Диана Фахардынова.

Приют “Гаврош” был открыт в 2002 году, и за это время реабилитацию здесь прошли 560 детей. В основном это те, кого милиция “выловила” на казанских улицах. Но есть и такие, кого забрали из дома по ходатайству органов опеки – потому что родители вели асоциальный образ жизни.

Бывает и так, что ребенок сам приходит в приют, не желая оставаться в семье. Иногородних, как Андрей, в “Гавроше” немного – в основном “свои”, казанские.

Вновь поступивших детей в приюте помещают в приемное отделение, где они 21 день находятся на своеобразном “карантине”. Ведь у многих из тех, кого привели с улицы, обнаруживают тубинфицирование, пневмонию, бывает и гепатит. О таких “мелочах”, как педикулез и чесотка, и говорить не приходится. Так что тщательная санобработка маленьким бродягам просто необходима.

Большинство жителей приюта – это так называемые социальные сироты. У них есть родители, но они родителям не нужны.

– Это рождает в них чувство неполноценности, вины, – говорит директор приюта. – Дети считают: “Раз я не нужен маме и папе, значит, недостоин их любви”. Отсюда идет обида, агрессия. Они никому не доверяют, они – сами за себя, не умеют дружить, принимать помощь.

Попав в приют и оказавшись в центре внимания множества взрослых, “уличные” дети испытывают дискомфорт. А необходимость регулярно умываться, чистить зубы, ходить в школу и строить отношения в коллективе порождает в маленьких бродягах чувство протеста. Поэтому они могут снова и снова убегать из приюта, хотя там тепло и кормят. Привыкают, говорит Диана Фахардынова, постепенно. Когда поверят, наконец, что действительно кому-то нужны и интересны. На улице они живут одним днем: поесть, поспать, понюхать клея, чтобы не чувствовать голода и холода, чтобы быстрее прошел еще один день…

В приюте же появляются мысли о будущем. “Для чего нужно учиться? – написал в своем сочинении один из воспитанников “Гавроша”. – Чтобы иметь хорошую работу, деньги. Иначе придется воровать, собирать бутылки, цветмет. Не будет работы – будешь питаться на помойке, станешь бомжом, сопьешься”. Да, приют дает им реальную возможность избежать той жизни, которую они, скитаясь по вокзалам и подвалам, привыкли видеть каждый день. Примером тому, что детей-бродяг можно вернуть к нормальной жизни, – судьбы некоторых воспитанников. Среди них есть бывшие токсикоманы, которые благополучно оканчивают школу, поступа-ют в училища, получают профессию. Некоторые уже создали свои семьи и пытаются строить их по-новому, избегая подражания тому, с чем когда-то пришлось столкнуться в отчем доме.

Бегут не на улицу, бегут из дома

– Профилактику детской беспризорности надо, конечно, начинать с семьи, – говорит начальник отдела организации деятельности подразделений по делам несовершеннолетних УВД города Казани Илсояр Гарифуллина. – Наша задача – изъять бродяг с улиц, но пока не устранены условия и причины, толкнувшие их на побег из дома, ситуация не изменится.

Да, как уже упоминалось, большинство маленьких бродяг – это не беспризорники “в чистом виде” (сироты и беженцы из других регионов), а так называемые безнадзорные дети, то есть те, за кем не смотрят должным образом родители. Причины тому могут быть разные. Встречаются среди беглецов дети из благополучных семей, конфликтующие с родителями. Есть и те, кем движет чисто “спортивный интерес” – им просто нравится бродяжнический образ жизни. Но таковых, утверждают милиционеры и социальные работники, совсем не много. Гораздо чаще все же речь идет о неблагополучных семьях, где родители (в основном алкоголики или наркоманы), выражаясь казенным языком, “не выполняют свои родительские функции”. Такие “ячейки общества” называют “семьями, находящимися в социально опасном положении”, и с ними работают социальные службы. Для каждой неблагополучной семьи разрабатывается индивидуальная форма реабилитации. Но проблема в том, говорит главный специалист управления социального обслуживания по безнадзорности Минсоцзащиты РТ Людмила Чернова, что социальному работнику бывает трудно наладить контакт с такими родителями. Даже чтобы просто попасть к ним в дом, необходима помощь милиции и службы опеки. Правда, назвать работу соцслужб “сизифовым трудом” тоже нельзя. По статистике Министерства соцзащиты, в минувшем году почти половина находящихся на социальном патронаже семей была снята с учета в связи с “улучшением положения”. Но есть и тенденции, которые настораживают:

– Если раньше традиционно “татарские” и сельские районы республики считались в этом плане относительно благополучными (в Атнинском районе, например, долгое время вообще не фиксировали безнадзорных детей), то теперь и здесь столкнулись с проблемой детского бродяжничества, – говорит Людмила Чернова.

Прискорбно и то, что все больше детей приходит в приюты, подобные “Гаврошу” (а всего в республике 22 подобных заведения) по собственной инициативе, предпочитая общество “чужих” взрослых пребыванию под одной крышей с родителями.

Проблема без решения?

– Еще шесть-семь лет назад цифры по детской беспризорности у нас были очень большими, – рассказала нам Илсояр Гарифуллина. – Около двух с половиной тысяч детей ежегодно изымали только с казанских улиц. Сейчас поспокойнее – в прошлом году, например, в столице Татарстана было выявлено 1484 безнадзорных ребенка. Помогло разрядить обстановку появление ряда специализированных учреждений – открыли школу для детей с девиантным поведением в поселке Левченко (а они давали очень большой процент задержаний), в городе появилось три приюта.

Тем не менее, говорит наша собеседница, только две трети детей, которых милиция забирает с улицы, попадают в такого рода заведения. Остальных возвращают родителям: по закону, если выясняется, что у ребенка есть семья, его обязаны туда вернуть. И даже если он сбегает из дома несколько раз – это еще не повод, чтобы лишать мать или отца родительских прав.

Между тем несколько лет назад казанский городской центр социальной помощи семье и детям “Гаилэ” провел среди жителей Казани социологический опрос по проблеме детской беспризорности. И выяснилось, что каждый четвертый (!) из опрошенных детей хотя бы раз задумывался об уходе из дома, потому что часто испытывает там страх, унижение, непонимание…

– Можно построить еще с десяток приютов, но это не решит проблему, – говорит Илсояр Гарифуллина. – У нас отлажена система работы, и удается держать ситуацию под контролем. Но полностью искоренить детскую беспризорность – это, наверное, утопия.

Кстати, интересный факт отражен в статистике, собранной Министерством соцзащиты: за последние четыре года семей, находящихся в социально опасном положении, в республике стало меньше, а вот детей там стало больше. Выходит, если раньше многодетные семьи были нормальным проявлением ментальности российского человека, типичным свидетельством приверженности патриархальным традициям, то теперь многодетность зачастую становится признаком социально неблагополучной семьи. Разрушительные процессы, как видим, затронули и сельскую семью, где раньше воспитание трудом было залогом социального благополучия. Да и вообще, “ячейка общества” сегодня испытывает серьезные проблемы, свидетельством чему и являются маленькие бродяги. Говорят, такого числа беспризорников на улицах не было даже после Великой Отечественной войны. Значит, дело не только и не столько в материальном положении. И кризис сегодняшней семьи – это лишь продолжение кризиса, в котором находится все общество. Оказавшись один на один со своими проблемами, оставшись без серьезной государственной поддержки, корабль семьи терпит серьезное бедствие. И жертвами в этом процессе становятся в первую очередь самые слабые – дети.

Елена МИХЛИНА.