На днях в Швейцарии состоялся суд над российским гражданином, осетином Виталием Калоевым (на снимке), который за убийство диспетчера авиакомпании “Скайгайд” Петера Нильсена был приговорен к восьми годам каторжной тюрьмы. Вроде бы все верно и логично: заслужил наказание, совершив тягчайшее из возможных преступление, будь добр – ответь по закону. Но этот посыл справедлив лишь в том случае, если не принимать во внимание всего трагизма обстоятельств, которые предшествовали событию.
Напомню, что в ночь на 2 июля 2002 года в небе на границе Германии и Швейцарии в результате ошибки диспетчера авиакомпании “Скайгайд” столкнулись два самолета – грузовой американский “Боинг-757” и российский пассажирский Ту-154. Тогда погиб 71 человек, в числе которых 57 летевших на отдых в Испанию подростков и 12 членов экипажа российского самолета, а также два пилота “Боинга”. За этими сухими цифрами статистики кроются реальные трагедии во многих российских семьях.
Виталий Калоев руководил строительной фирмой и работал в Испании. В тот злополучный год он пригласил всю свою семью отдохнуть на Средиземном море. В результате авиакатастрофы у него погибли все самые близкие – жена, маленькие сын и дочь.
После крушения самолетов весьма показательно повели себя власти Швейцарии. Сначала они утверждали, что российские пилоты плохо владели иностранными языками, в результате чего не поняли команду диспетчера и совершили роковую ошибку. Когда же швейцарцам все-таки пришлось признать, что ошибку совершил их диспетчер Петер Нильсен, никаких особых действий не последовало, как если бы в автобусной толчее диспетчер авиакомпании наступил кому-нибудь на ногу. Петер Нильсен как ни в чем не бывало продолжал жить и работать, занимая свою прежнюю должность. Более того, швейцарцы не посчитали нужным даже принести извинения нашей стране, десяткам российских семей, потерявших родных, близких и друзей.
По словам Виталия, он поехал в Швейцарию, чтобы посмотреть в глаза человеку, виновному в гибели его семьи, и услышать от него извинения. И только когда Петер Нильсен стал грубо гнать Калоева от своего дома и выбил у него из рук фотографию погибших жены и детей, произошла еще одна трагедия. Вот что сказал Виталий корреспонденту “Известий” уже после суда:
“Когда-то я хотел всего лишь того, чтобы передо мной искренне, по-человечески извинились – у нас так принято, это бы облегчило мое состояние. Я, может быть, вернулся бы к жизни. Но передо мной никто не извинился. Вместо этого мне предложили деньги за моих близких. Видимо, так принято извиняться в Швейцарии…” 
Не хочу выносить вердикт о справедливости или несправедливости вынесенного россиянину приговора (тем более это решение обжаловано), так же как и давать оценку тому, что, например, судья два раза засыпал на заседании. Напомню лишь о том, что на фоне проведенного в крайне сжатые сроки дела россиянина расследование деятельности авиакомпании “Скайгайд” ведется ни шатко ни валко уже более трех лет и не дало еще никаких результатов.
Сама трагедия с крушением самолетов и последующие за ней события очень ярко продемонстрировали громадные, порой мировоззренческие различия, существующие между человеческой моралью, системой ценностей, принятыми в западном мире, с одной стороны, и в России – с другой. Те наши соотечественники, что присутствовали на суде, поддерживая Калоева, неустанно повторяли, что швейцарцы, их правосудие никак не могут понять чего-то главного. Думаю, и не в состоянии понять, потому что мыслят по-другому, в иной системе координат.
Западноевропейская цивилизация в силу многих объективных причин не способна понять того, что, к счастью или несчастью, до сих пор не разучились понимать в России. Того, что никакими деньгами нельзя измерить любовь к детям, дружбу, жизнь близкого человека, что никакие материальные компенсации не смогут заменить простого людского покаяния, что только искренние извинения порой могут помочь человеку выйти из состояния ожесточения после трагедии, а крупные денежные суммы за погибших детей выглядят лишь циничным желанием откупиться.
И что для россиян, пусть не всех, но значительной их части, до сих пор священно такое понятие, как справедливость. А инструмент правосудия рассматривается ими не как самоцель, а лишь как средство к достиже
