Спецшкола-интернат №4 встретила меня ребячьим гомоном и веселой суетой на крыльце: старшеклассники, увешанные фотоаппаратами и видеокамерами, садились в автобус, чтобы отправиться на экскурсию по городу.

Честно говоря, прийти сюда я готовилась не один день. Дело в том, что в этой школе учатся дети, больные ДЦП – детским церебральным параличом. А что может быть тягостнее, чем вид больного ребенка, которому хочешь, но ничем не можешь помочь? Однако увидела эту веселую ребятню – и от сердца отлегло. А уж когда из двери выскочили двое опоздавших мальчишек и вихрем пронеслись мимо меня, едва не столкнув с крылечка (правда, оба тут же остановились и вежливо извинились), то я просто воспряла духом: нормальные, обычные школьники.

Есть жалость, а есть любовь

И все же назвать их просто обычными школьниками – значит погрешить против истины. Хохочут? Конечно. Дерутся? Бывает. Получают двойки, влюбляются, пишут записки, но… Глаза на юных личиках – взрослые. Может быть, потому, что боли и страданий этим детям выпало куда больше, чем их одногодкам? Врачи, работающие в интернате (дети здесь и учатся, и живут, и лечатся), утверждают, что следить за выполнением медицинских предписаний или напоминать о процедурах им не приходится.

– Понимая, что существенно изменить свое физическое состояние к лучшему им вряд ли удастся, наши воспитанники стремятся поддерживать себя в форме, – говорит директор спецшколы-интерната №4 Асия Юсипова. – В этом стремлении мы укрепляем ребят с начальных классов. Большинство же будущих учеников узнаем с дошкольного возраста: в Ново-Савиновском районе Казани есть детский сад №16, куда набирают малышей с ДЦП. Наши преподаватели начальных классов наведываются туда постоянно, готовят малышей, параллельно подбирая для них методику обучения. Программа-то общеобразовательная, а подход нужен особый.

Можно только представить, как непросто приходится родителям больного ребенка совмещать его обучение и лечение: в школу такого ребенка без провожатого не отпустишь, а потом – в поликлинику на лечение, на массаж, в бассейн… А если еще и у самих родителей проблемы со здоровьем или не отпускают с работы? Так что интернат – это большое подспорье. Здесь и режим щадящий (обучение ведется двенадцать лет, а не одиннадцать, как в обычных школах), и полноценное пятиразовое питание, и врачи под боком.

Ну а если малыш скучает по дому, его могут отпустить к родителям не только на выходные, но и среди недели. По средам домой уходят младшие, а по четвергам – старшие школьники: понежиться в ванне, поесть маминых пирогов.

Сегодня в интернате работает 29 бесплатных кружков и секций – много ли школ в республике может похвастаться такой внешкольной работой? И шахматы, и теннис, и вышивание, и резьба по дереву – всего не перечислишь. Далеко не все эти кружки можно считать лишь развлекающими: мальчики исподволь получают специальность резчиков по дереву, а девочки – вышивальщиц. Не бог весть какие профессии, но они совсем не помешают, а могут стать выпускникам и опорой в жизни.

Хотя, как говорит Асия Шамильевна, практически все выпускники этой спецшколы-интерната поступают в различные учебные заведения, в основном в вузы.

– У ваших ребят есть льготы при поступлении в учебные заведения? – спрашиваю Юсипову.

– Только у инвалидов первой группы, – отвечает она. – Все остальные поступают на общих основаниях. Высокий уровень их подготовки объясняется тем, что у нас сильный педагогический коллектив, который складывался годами и очень стабилен. Иногда я даже удивляюсь, видя такую самоотдачу, преданность преподавателей работе, детям. Милосердие и любовь к работе – это замечательно, очень по-женски, но выкладываться за такую зарплату… А ведь они занимаются с детьми, которых обучать куда труднее, чем здоровых. И тем не менее молодые, начинающие учителя, которых мы так ждем в школах, по тарифной сетке имеют лишь девятый разряд. Их заработок со всеми надбавками (нашим педагогам полагается 20-процентная доплата) составляет менее полутора тысяч рублей. Чтобы получать тысячи три, нужно иметь стаж пятнадцать-двадцать лет…

– А как обстоят дела с финансированием интерната?

– О, вы прямо на больную мозоль… Сегодня интернаты живут несладко. Дело в том, что подобные заведения – удовольствие дорогое: ежемесячное содержание одного учащегося здесь обходится почти в семь тысяч рублей. Идеальным вариантом было бы двенадцать миллионов рублей в год на весь наш интернат – это с зарплатой преподавателям, медикам, нянечкам и всему персоналу и полным обеспечением детей. Но такие деньги для нас сегодня – просто фантастика.

Мы, несколько школ и школ-интернатов, относимся к городскому управлению образования. А все общеобразовательные школы – к районным отделам образования. Так вот в районах решениями глав администраций к каждой школе прикреплены шефы в лице предприятий. Кому-то досталось богатое предприятие, кому-то – кризисное, но школам помогать они обязаны. А мы оказались “ничьими”…

Конечно, в управленческо-методическом отношении мы не отделены от района, нас обеспечивают пособиями, заботятся о повышении квалификации преподавателей. Но вот деньги на ремонт, мероприятия, экскурсии приходится просить. Как это ни печально, функции администрации сегодня – выпрашивать (“выбивать” можно было в советские времена) помощь у спонсоров.

К счастью, милосердие в душах людей не угасло. Очень помогает и частенько навещает нас Тереза Исхакова – дочь мэра столицы. Известный казанский меценат Асгат-абы Галимзянов подарил интернату микроавтобус “Газель”. В этом году силами спонсоров мы вложили в школу восемьсот тысяч рублей. Конечно, далеко не все деньгами. Например, приехал к нам гене-ральный директор одной известной фирмы, я показала ему прачечную и душевые, так он просто в ужас пришел – как здесь могут мыться дети? Снял рабочих со своего объекта, сделал нам ремонт на триста тысяч. Знали бы вы, какое счастье знать, что теперь детям в душевой гораздо комфортнее.

Когда я прихожу к руководителю более-менее преуспевающей фирмы, то вижу очередь обращающихся за помощью. Однажды он нам поможет, а во второй раз уже и обращаться неудобно – он же не обязан нам постоянно помогать… Отказывают нам нечасто, но я всегда внутренне себя настраиваю – это вполне возможно и не стоит огорчаться, ведь у всех свои проблемы. Особенно болезненным мне показался отказ одного из наших народных избранников, который прямо заявил: “У меня есть кому помогать”.

– Сейчас, – продолжает Асия Юсипова, – для поддержки школ при них создают попечительские советы, в которые входят спонсоры, родители из числа наиболее обеспеченных и желающих помочь. Для нас и этот способ неприемлем: в обычных школах, где обучается по полторы-две тысячи детей, выбрать кандидатов в попечительский совет проще. Но среди родителей наших подопечных нечасто встречаются те, кто может помочь школе материально.

– Вы возглавили интернат совсем недавно, но изменения к лучшему налицо: прекрасно отреставрированный вестибюль, столовая… Старые связи используете?

– Конечно. Честно говоря, я сильно колебалась, прежде

чем принять предложение занять директорское кресло. Не из-за зарплаты – деньги остались приблизительно те же. Но, во-первых, не хотелось замыкаться в четырех стенах – до этого я работала инспектором по дополнительному образованию и воспитательной работе в Ново-Савиновском отделе образования, общаясь с большим количеством людей. Да к тому же побаивалась работы с нездоровыми детьми – опасалась, что жалость, сочувствие будут превалировать над требовательностью. Однако уже через год почувствовала, что простор у меня ничуть не сузился – наоборот. Все свои старые знакомства и связи направила на эту школу. К тому же встретила здесь профессионалов такого уровня… Не думала никогда, что можно так гореть своей работой, отдаваясь ей целиком и полностью. Представьте себе – опытнейшие педагоги, для которых, казалось бы, уже нет ничего неизвестного, а методики преподавания давно наработаны, сидят, обложившись книгами и методическими пособиями, и изо дня в день разрабатывают что-то новое. И любую разумную идею подхватывают на “ура”. Считаю, наш педагогический коллектив – золотой фонд Казани. Да и технический персонал очень хороший. Есть у нас уборщица тетя Маня, так она не только за чистотой следит, но для ребят здесь как бабушка – и бантики завязывает, и уроки детям помогает делать, и житейские истины им втолковывает…

Мужеству тоже можно учить

Нашу беседу прерывает стук в дверь. К Асие Шамильевне заглянул первый директор интерната Валентин Михайлович Даутов, сопровождаемый одним из самых опытных педагогов Генриеттой Лукиничной Кобяковой.

– Я-то здесь год с небольшим работаю, – улыбается Юсипова. – А вот эти люди вам столько интересного рассказать смогут…

Валентину Михайловичу, ныне пенсионеру, члену президиума Республиканского комитета ветеранов войны и военной службы, довелось быть организатором интерната.

– Первый год в интернате было только пять классов, – рассказывает он. – Имели мы два здания – учебное и жилое. Крытого перехода между ними не было, котельной своей – тоже и с канализацией проблем хватало. Мы тогда добились, чтобы интернату дали статус спецшколы, а это – учительские ставки, медицинский персонал, учебная физкультура. А уж как мне пришлось добывать кафельную плитку для облицовки бассейна в водолечебнице – об этом поэму можно писать… Это ведь сейчас денег нет, а тогда не было материалов. До Председателя Совмина дошел, но кафель добыл. Ковры китайские огромные для кабинета лечебной физкультуры – еще одна поэма. Никак не соглашались в банке на такое приобретение: мол, не положено. Но ведь дети же, да нездоровые, как им на голом полу физкультурой заниматься?

– И какие дети! – вступает в разговор Генриетта Лукинична. – Первые наши питомцы передвигались на костылях, протезах: на ребенке – металлический пояс, к нему крепится протез, а то и два. На первых же уроках я столкнулась с тем, что многие из ребят лес представляли только по картинкам в книжках. Оно и понятно – у родителей не было возможности вывезти детей на природу… Тогда мы решили, что экскурсии для них – насущная необходимость. Первая наша поездка была в Ленинград. Тогда я была потрясена до глубины души жизненной силой этих детей. Представьте себе: за время походов по Эрмитажу кожа под мышками у них была стерта до крови, смотреть больно. А на предложение врачей отдохнуть денек от экскурсий – бурный отказ. Говорят, мы не для того сюда приехали, чтобы на койке отлеживаться…

– Такие экскурсии – удовольствие не из дешевых, поездки по другим городам школы могут позволить себе только за счет родителей, – замечаю я. – Как же интернату удается организовывать далекие вояжи по историческим местам?

– Используем все возможности, ведь у нас без этого просто нельзя, – утверждает Асия Шамильевна. – Здоровые дети, повзрослев, еще успеют наездиться по свету. А кто знает, как сложится судьба наших воспитанников, будет ли у них возможность посмотреть мир в будущем? Видели бы вы, как мы в кукольный театр собираемся! Сначала нужно сопровождающих подобрать: двух воспитателей и одного водителя. Ага, справимся с двадцатью малышами. Не хватит взрослых – слесаря попросим, он тоже обязательно поедет. А ведь ни водителю, ни слесарю за такое сопровождение не платят – это не их работа. Но ни разу никто из них не отказался поехать с нами. Люди все прекрасно понимают…

– А как вы думаете, почему наши выпускники не забывают родную школу и часто приходят сюда? – продолжает Генриетта Лукинична. – Да потому, что здесь для них был праздник. В этих стенах они почувствовали вкус к учебе. Жажда знаний, если ее ощутить в полной мере, – неутолима. Прочные знания и начитанность – это преимущество наших ребят перед сверстниками.

А еще необходимо подготовить их к жизни среди здоровых людей. Вот недавно наши дети выезжали на соревнования по туризму в Йошкар-Олу. И первое место – у нашей команды. Причем, заметьте, среди здоровых детей! Понятно, что обогнать своих сверстников в беге они не могли. Значит, нужно было брать сообразительностью, правильной организацией, расстановкой спортсменов по трассе. Не силой, так смекалкой. Наши выпускники более жадны до жизни, что ли, они больше ценят самые простые радости. Приезжаем на любую экскурсию – в Елабугу ли, в Булгарский заповедник, в Раифу – наши дети самые внимательные, самые воспитанные….

Да, порой было невыносимо трудно. В транспорте, например. Представьте себе московское или ленинградское метро – толчея, эскалаторы. А у нас двое на костылях, трое с палочками и пятеро в ортопедических аппаратах. Один педагог отправлял группу наверху, второй – “ловил” внизу. Для ребят это были уроки мужества, а для нас – уроки жизни…

– Говорят, у вас в интернате есть какой-то особенный музей, где собраны материалы о судьбах известных, но не совсем обычных людей?

– Это – любимое детище Генриетты Лукиничны, – улыбается Асия Шамильевна. – Музей “Мужество”, он в своем роде уникален.

– Материалы о судьбах людей, которых не сломил недуг, которые и после тяжелых травм сумели найти свое место в жизни, я начала собирать еще в молодые годы, – рассказывает Г.Кобякова. – Сначала, это было более двадцати лет назад, у меня в кабинете появился стенд, посвященный Николаю Островскому. Потом просмотрела свои папки и поняла: “сидеть” на таком кладе не имею права – материалы должны работать на моих учеников. Сегодня в музее собраны биографии 455 людей с героическими судьбами. Например, известных спортсменов, не опустивших руки после тяжелейших травм. Таких, как парашютистка Людмила Курицына, прославленный штангист Юрий Власов, легендарный Шаварш Карапетян, спасший со своим братом двадцать человек из сорвавшегося в воду троллейбуса…

Между прочим, Карапетян в феврале этого года побывал в Казани. Генриетта Лукинична, узнав о его приезде, сумела встретиться с ним и пригласила на встречу с воспитанниками и сотрудниками интерната. Стенд о нем в музее мужества был оформлен еще двадцать лет назад, дети знали все перипетии его нелегкой жизни. Как он был растроган встречей с этими ребятишками и какой заряд жизненной энергии дети получили от него!

Музей в спецшколе-интернате №4 и вправду уникальный. Смотрю на стенды с фотографиями улыбающихся людей, которые сумели назло недугам добиться успеха в жизни. Господи, сколько нас, здоровых и сильных, жалующихся на легкое недомогание и ноющих от мало-мальских неприятностей на работе. “Да сюда здоровых детей водить надо, – подумалось мне, – чтобы учить их жить, чтобы учить оставаться людьми!”

Первый урок: жизнь в обществе

Она пришла к любимой учительнице поздним сентябрьским вечером. Неладное Генриетта Лукинична заметила сразу: глаза у девушки заплаканные, сама вся какая-то растерянная.

– Я к вам попрощаться пришла, – сказала тихо. – Не хочу жить…

Совсем недавно строгая литераторша так радовалась за одну из своих любимых учениц: она окончила интернат с отличием, с ходу прошла конкурс на филфак КГУ. Девчонка всегда отличалась сильной волей. Сама на протезе, а на всех дискотеках – первая заводила, умненькая, хорошенькая, целеустремленная. А тут…

– Они называют меня уродкой, говорят, что, мол, здоровому места в университете не хватило, чтобы поступить, а вас вот принимают…

Генриетта Лукинична рассказывает:

– Три часа мы с ней просидели. Поговорим, поплачем, опять что-то придумывать начинаем. А у меня одно желание – найти этих сытых своим безоблачным существованием студентов и посмотреть им в глаза. Ну, как можно так? Уговорила-таки я ее: “Месяц потерпи уж. Ты ведь столько знаешь, столько видела, столько ездила со мной, с известными людьми общалась. Рассказывай об этом, участвуй в семинарах, ты многое знаешь…”

Месяц проходит – она не дает о себе знать. А я звонить ей домой боюсь: что там, вдруг наделала чего? Звоню в университет. В списках значится, говорят. Стало быть, живая. Дозвонилась все-таки до нее. Голос веселый: “Генриетта Лукинична, я к вам завтра приду”. Приезжает сияющая, и с порога: “Спасибо вам! Я им рассказываю обо всем, а им так все интересно! Я сейчас как главный консультант в группе. А про то… Они не вспоминают, а я простила…”

…В кабинете русской литературы у Генриетты Кобяковой хранятся альбомы, повествующие о встречах детей с интересными личностями. Без преувеличения можно сказать, что в казанском интернате побывали (а многие – и не раз!) практически все лучшие артисты, гастролировавшие в столице Татарстана. На памятных фото в окружении детей – Боярский, Хитяева, Остроумова, Никулин, Соломин… Каких это стоило усилий – уговорить избалованную вниманием звезду экрана или знаменитого певца бесплатно выступать в “какой-то школе”?

– Главное – лично встретиться с человеком, – утверждает Генриетта Лукинична. – Ни один, я подчеркиваю, ни один самый известный артист не отказал мне, узнав о цели визита. А, например, София Ротару даже пригласила наших старшеклассников на свой концерт: для ребят специально выставили стулья перед первым рядом. И для каждого из них певица нашла доброе слово, подарила нам свои диски и плакаты с автографом. И у Михаила Жванецкого мы побывали на концерте – он прислал нам пригласительные билеты. Боярский, Пуговкин и Соломин вместо оговоренных тридцати минут общались с нами больше часа.

Вместе с Генриеттой Лукиничной листаем альбомы с фотографиями выпускников. Вот девочка, которая окончила мастер-класс Эдуарда Успенского, – она пишет стихи. А вот Азат, победивший во всероссийском конкурсе по английскому языку и год проучившийся в Америке. Или вот еще – чудной красоты девушка. “Наша золотая медалистка”, – с гордостью говорит педагог.

– У них чувства и само мышление обостренные, – продолжает она. – Если любовь, то очень сильная, крепкая, их семьи не распадаются. У нашего интерната, кстати, уже более шестидесяти “внуков”. Те же неистовство и стабильность проявляют наши выпускники и в труде.

Был у нас такой случай. Мой ученик Рифат Ганибаев учился тогда в выпускном классе. После операции на ноге пришел в класс, кто-то его случайно толкнул, и парень упал. И надо же такому случиться – на больную ногу. Снова перелом, снова операция, гипс и неподвижность на четыре месяца. Собираем педсовет и, посоветовавшись с медиками, освобождаем его от выпускных экзаменов. А он вместо “спасибо” заявляет: “Мне не аттестат, а знания нужны! Оставляйте на второй год!” А в выпускном классе это не положено. Но все-таки Рифат своего добился – министр образования принимал решение. А потом Ганибаев поступил в университет, окончил с красным дипломом физфак. Сейчас он у нас большой человек – председатель республиканского отделения Всероссийского общества инвалидов, депутат Госсовета РТ. Наши воспитанники очень рано понимают, что ничего не дается просто так, и работать они умеют. Например, один из наших воспитанников, Адель Хазеев, трудится сейчас референтом у Премьер-министра, другой – Марат Губайдуллин – в Аппарате Президента Татарстана работает.

Вместо послесловия

Видели бы вы, какие сочинения на тему “Кем я хочу стать?” пишут дети! Девчонки – сплошь мечтают стать артистками да балеринами, что ни мальчишка – то космонавт или, на худой конец, летчик. И какой же такт, какое терпение нужно, чтобы перевести эти детские грезы в реальные планы на будущее. Ой, как трудно с улыбкой (когда душа рвется от жалости), прагматично (когда эмоции через край) растолковать ребенку его возможности. И суметь при этом не показать своих чувств, не дай бог – пожалеть. Это же оскорбление: “Мы такие, как все!..”

И все же природа мудра. Отнимая у человека одни возможности, она щедро одаряет его другими. Этих девчонок и мальчишек она обделила здоровьем. Зато наградила их талантами – каждого. И вот найти эти спрятанные провидением способности – задача учителей, воспитателей и родителей.

Говорят, если у сильного человека отнять ноги, он отрастит крылья. И не так их мало, крылатых. Просто человеку бездушному понять их не дано…

Фото Андрея Кобякова.