Апартаменты, которые достались заместителю Председателя Госсовета РТ Римме Ратниковой, считаются “удачливыми”: ее предшественники Ирина Ларочкина и Марат Магдеев прямиком из этого кабинета пошли, что называется, на повышение – в Москву.

Римма Ратникова для журналистов, вне сомнения, свой человек – пера из рук никогда не выпускала. Хотя могла бы дать себе поблажку, потому как рулила другими “перьями” – сначала в качестве редактора молодежной газеты, затем генерального директора “Татар-информа”.

– Сладость власти, увы, очень сильно меняет людей, а многих ломает даже. А что такое для матерого журналиста, который пашет всю жизнь наподобие рабочей лошади и чаще всего чувствует себя по отношению к властным структурам оппозиционером, вдруг оказаться на вершине этой самой власти? По всем прогнозам, Римма Атласовна, журналист в вас должен умереть. И умрет?

– (Смеется). Журналист не должен умирать нигде и никогда, тем более – попав во власть. Девять лет я возглавляю Союз журналистов республики, эта общественная работа научила меня представлять свою профессию не только с блокнотом и диктофоном в руке. В уставе СЖТ, кстати, есть пункт о том, что Союз журналистов отстаивает корпортивные интересы через своих представителей в органах власти. Поэтому когда мне предложили войти в партийный список единороссов по республиканскому избирательному округу, я согласилась, выполняя в том числе и уставные задачи. Союз журналистов всегда уделял и уделяет много внимания налаживанию конструктивного сотрудничества власти – прессы – общества. В последние годы меня, как многих коллег-журналистов, тревожат процессы, которые обозначились в журналистике. Все знаем, что готовятся изменения в правовом регулировании средств массовой информации. Уверена, что необходимо участие профессионалов в этом процессе.

– Если раньше вы смотрели из зала на президиум, то теперь – наоборот. Какие первые ощущения?

– Конечно, сидеть на “камчатке” в качестве критика-наблюдателя и смотреть, как работает сессия, – это одно, и совершенно другое – вариться самой в депутатском котле. Боюсь показаться наивной, но даже когда просто нажимаешь кнопку голосования, внутри что-то ощутимо напрягается.

– Похоже, вы человек с гипертрофированным чувством ответственности. Но что смущает-то?

– Не могу объяснить. Я ведь совершенно не думала о том, что мне будет предложено кресло заместителя Председателя. И когда эта должность “свалилась” на меня, мои даже полугодовой давности представления о том, что же можно сделать во власти, показались наивными. Зампред – это государственная должность, и я уже смотрю на мир государственными глазами.

– То есть государственный взгляд очень сильно отличается от взгляда обычного журналиста, я уж не говорю, обывателя?

– Хотя я всегда была человеком с государственническими позициями, наверное, есть основание так считать: груз тех задач, которые передо мной поставлены сегодня, позволяет об этом говорить. Хотя проводить государственную политику через государственное информационное агентство входило в мои прежние прямые обязанности. Нередко даже приходилось слышать в свой адрес упреки в том, что журналисты в Татарстане сильно интегрированы во власть. Но моя позиция такова: журналистика – глубоко социальная и весьма ответственная профессия. Свобода слова – это не право журналистов, а право граждан получать достоверную информацию. И журналисты должны относиться к своей профессии как к общественному долгу.

– Или как… к партийному долгу? А дело, вероятно, к тому и идет, учитывая сращивание представителей государственных структур с ведущей партией “Единая Россия”. И в связи с этим вопрос: понятия “свобода печати” и “четвертая власть” уходят с арены?

– Не соглашусь с определением “сращивание”. “Единая Россия” пришла к власти путем парламентских выборов. Это мировая практика: получать в парламенте большинство, участвовать в формировании исполнительной власти и в конечном итоге отвечать за все, что, пребывая во власти, сделали. Кстати, татарстанские единороссы считают свободу слова неотъемлемым условием демократического общества, о чем сказано в нашей предвыборной платформе. Об этом говорил в своем послании Госсовету и Президент Шаймиев. С определением “четвертая власть” я тоже не совсем согласна, вероятно, журналисты в начале девяностых годов погорячились, провозгласив себя ею. Скорее, журналист – посредник между властью и обществом. Давайте себя позиционировать так.

– А есть опасность, что вернемся к временам официальной государственной цензуры?

– Этого нам уже и Совет Европы не позволит, да и руководство страны, вероятно, понимает, что это путь, который ведет в противоположную сторону от демократии и свободы слова. Но я в последнее время часто слышу разговоры о том, что надо возрождать цензуру, что надоели произвол и вакханалия в печати, на телевидении.

– И кто же это говорит?

– Представьте, даже студенты факультета журналистики! Помню, мне в редакции “Молодежки” в наследство достался редакторский сейф, набитый перечнями якобы государственных тайн, которые нельзя было освещать в печати. Там такие были “страшные” тайны – нельзя упоминать имена Анны Ахматовой, Мандельштама, целый ряд фамилий опальных поэтов, писателей. Вот к этому совершенно не должно быть возврата!

– Официальные цензоры ушли, но умерла ли цензура?

– Коллеги из Фонда защиты гласности утверждают, что существует много разных видов цензуры, в том числе редакторская правка, цензура учредителя, который вкладывает свои деньги в СМИ. И это касается не только государственных изданий. Здесь как раз в какой-то мере порядок существует. А вот в неофициальных, независимых, называйте как угодно, СМИ – там порой вообще нет понятия свободы слова, выполняется исключительно заказ учредителя.

Наша профессия каждый день ставит тебя перед выбором: быть или не быть, писать или не писать, ведь порой даже молчание – это уже выбор. И эту этическую дилемму журналист решает исходя из своих мировоззренческих, гражданских, если хотите, и политических позиций.

– Римма Атласовна, когда в последний раз садились за компьютер?

– Я была играющим тренером всегда. Редактор любого издания – это творческий руководитель, он должен владеть ремеслом не хуже, чем хотя бы средней руки журналист. Надеюсь, и на новом месте не утеряю свои навыки.

– Что ныне входит в ваши непосредственные функции?

– Четыре из семи комитетов курирует мой коллега Юрий Камалтынов, у него огромный социально-экономический блок (это финансы, бюджет, промышленность, природные ресурсы). Я буду курировать комитеты по вопросам законности, регламента и депутатской этики, по госстроительству и местному самоуправлению – здесь дел, что называется, непочатый край. Нужно скрупулезно вникать в процессы и отслеживать их, тем более в условиях многопартийности. Комитет по культуре, науке, образованию и национальным вопросам – тема для меня более близкая и понятная на сегодня.

– Как, на ваш взгляд, прошла первая сессия?

– Не скажу, что легко, несмотря на то, что восемьдесят пять голосов наших. Фракция “Единой России” еще не была создана, откровенно говоря, это было серьезной проверкой для единороссов, мы не знали, как депутаты будут голосовать. Партийная дисциплина, конечно, будет выстраиваться, но это не значит, что в результате получится некая безликая масса, которая по команде будет нажимать на кнопки. На обсуждении во фракции можно выяснять точки зрения, грубо говоря, хоть до посинения, но на сессию нужно выносить консолидированное мнение. “Единая Россия” сложилась из трех общественно-политических движений, поэтому разные точки зрения возможны, они случаются и на политсовете.

– Что скажете по поводу активного участия коммунистов в работе сессии?

– Мне даже показалось, что их было больше, чем четыре человека (смеется). Такой вот накал страстей.

– Не боитесь, что на фоне этих яростных представителей КПРФ единороссы будут выглядеть бездушным монолитом? Пока сей монолит мало чем отличается от прежней массы молчаливых глав администраций. Этот момент вас не тревожит?

– У единороссов есть и блестящие ораторы, и хорошие юристы, и стойкие бойцы, поверьте, они еще покажут себя. Хотя, признаем, у нового закона немало минусов. И один из них – в партийных списках оказываются и неизвестные избирателю люди. Проблемы есть, и мы будем над ними работать. Но говорить, что каждый из нас получит возможность произвести у микрофона фурор, – не получится. Парламент – это не столько работа у микрофона, сколько рутинные труды в комитетах.

– Представим, что кто-то из депутатов-списочников покинет парламент, что тогда? Выходит, что место выбывшего партийца будет пустовать?

– Прямо в точку попали. В Госдуме уже начался этот процесс, поскольку в связи с реформой государственных органов некоторых единороссов пригласили на работу в министерства, комитеты. Из Госсовета в течение четырех-пяти лет тоже выбывает с десяток депутатов. На скамейке запасных у нас – один-единственный кандидат! Ну что ж… Мы ведь впервые провели избирательную кампанию по новому закону о партиях и впервые столкнулись с тем, что серьезных политиков не заставишь войти в конец списка. А вообще, в политике нет мелочей, надо быть дальновидными.

– Хотя в законодательстве и не прописана партийная исполнительская дисциплина, но если, допустим, депутат раз за разом голосует против решений фракции, что тогда?

– Изгнать его из законодательного органа нельзя, он зарегистрирован депутатом. Значит, остается воздействовать по партийной линии.

– Что скажете о дальнейшей судьбе своего детища – “Татар-информа”? Вы ведь не можете работать совместителем, так?

– Так, поэтому я уже сдала дела. Решение по судьбе агентства руководством республики пока не принято. На мой взгляд, республике необходимо мощное информационное агентство, оно должно развиваться дальше. “Татар-информ” – это коллектив профессионалов, его продукция востребована как в республиканских СМИ, так и за пределами Татарстана. Оно не должно создаваться или ликвидироваться под руководителя. Редакторы звонят мне с тревогой: что дальше? Не придется ли редакциям создавать свои информационные отделы? – а это распыление сил и средств. Нужно учитывать специфику агентства – там работают люди, которые натасканы добывать самую свежую информацию, что называется, из-под земли и писать ее с “колес”, нередко в экстремальных условиях…

Кстати, что-то вы не спрашиваете про Союз журналистов, говорят, там уже ряд претендентов обозначился. Это фальстарт. У меня есть почти полтора года полномочий в Союзе, и законодательство не запрещает заниматься общественной работой…