Начало 1992 года нам всем запомнилось отпуском цен “на свободу”. Постепенно прилавки заполнялись ранее дефицитным товаром, а из нашей жизни исчезла необходимость “что-то достать”. Пропал азарт беготни по магазинам, отпала надобность стоять в очередях, а вместе с этими атрибутами советской жизни испарилась и радость от запаха дефицитных апельсинов в новогоднюю ночь, от московских конфет, добытых в сутолоке столичных магазинов, от диковинного торта “Татарстан” и индийского чая из пачки “со слоном”… Сейчас весь дефицит советских времен – на прилавках, но ведь сохранилась и память от добытых в тяжелых “боях” сапогах, сервизах, мебельных гарнитурах… Сейчас мы рассказываем об этом нашим детям, как легенду…

Рустем Рафиков, начальник отдела технико-экономической информации ОАО “Татнефть”:

Еще в советские годы маме на предприятии распределили ковер. По тем временам это была невиданная редкость. Из магазина я нес ковер на спине, боясь сесть с ним в троллейбус: там могли его испачкать. Дома его повесили на стену на самое почетное место. Все соседи по очереди приходили в дом, чтобы полюбоваться ковром – красным, с желтыми кистями.

Ковер жив и до сих пор. Недавно мы сделали в квартире у мамы ремонт, поменяли дизайн, хотели убрать со стены и ковер – ну никак он не вписывался в интерьер. Но мама не позволила, заставила повесить его на старое место. Это память о тех годах, ведь ковры как награду распределяли лучшим.

Людмила Нагуманова, заместитель министра образования РТ:

Я тогда работала в Альметьевске, и мы по бартеру получили бытовую технику, в том числе и микроволновую печь. Никто не знал, что это такое, как этим прибором пользоваться. А я рискнула попробовать. И нисколько не жалела. Печь выручала меня в суматохе жизни. Она, кстати, до сих пор работает, хотя я пользуюсь новой.

Людмила Агеева, кандидат медицинских наук:

В самом начале 90-х годов мы с мужем Шамилем Агеевым отдыхали в Карловых Варах. На экскурсии в Праге увидели здания с ночной подсветкой. Шамиль загорелся: нужно сделать такую же на реконструирующемся здании Торгово-промышленной палаты РТ. Но подобного оборудования в России еще не было. И вот мы купили в Праге 80 метров провода, специальные светильники для подсветки и тащили все это на себе в Казань. Таможня нас пропустила, поскольку груз по габаритам не превышал коробки, в которых советские туристы везли чешские сервизы и люстры. И подсветка на здании ТПП работает до сих пор: значит, не зря мы так старались.

Камиль Ситдиков, фотокорреспондент газеты “Камские зори” (Набережные Челны):

Самый памятный дефицит, которым мне удалось разжиться в 1970 году, – “Рижский бальзам”. Приближался столетний юбилей В.И.Ленина, и я был отправлен в поездку по “ленинским местам”, чтобы запечатлеть их на фотопленку для последующего использования отснятых кадров в коммунистическом воспитании строителей Набережных Челнов. Ульяновск, Минск, Ленинград… Так я попал в столицу Латвии, где у меня жил родственник, работавший кладовщиком и имевший доступ к знаменитому черному бальзаму. Он и помог приобрести ящик этого любимого напитка советской творческой богемы.

Правда, пить с натуральным кофе я его не собирался. Бальзам мне требовался для других целей, потому и была закуплена целая батарея бутылок. С началом сооружения КамАЗа в городе установили “сухой” закон. За водкой мужики ездили в соседнюю Елабугу. Летом переправлялись через Каму на пароме, зимой – пешком по льду и уже на правом берегу садились в автобус. Сплошная морока, сами понимаете. Поэтому в Челнах в большом почете был самогон. Однако не все переносили его запах. Стоило же добавить в трехлитровую банку с зельем хотя бы 100 граммов “Рижского бальзама” – и сивуха превращалась в эликсир богов. Надо ли говорить, что после возвращения из командировки мой рейтинг, как бы сейчас сказали, резко вырос. От “благородного” коктейля, кроме московских и казанских коллег, не отказывались даже некоторые руководители стройки.

Ольга Васильева, предприниматель (Нижнекамск):

Мое самое яркое впечатление от времен дефицита связано с распределением зимней обуви. Я тогда работала в бюджетной организации. Наша руководительница – женщина очень энергичная – выбила шесть пар женских и пять пар мужских сапог. А в отделе было двенадцать сотрудников. “Кого обидеть” – решали всем миром. Наш до этого дружный и вполне интеллигентный отдел клокотал неделю. Сначала мы думали, что кто-то сам добровольно откажется. Не случилось: всем одинаково не в чем было ходить… Потом тянули жребий. Время было демократичное, и наша начальница решила попытать судьбу наравне со всеми. А когда пустая бумажка досталась ей, она, поверьте, расплакалась и заявила, что “ей уж всегда не везет”. После чего мы пришли к мнению, что самому молодому работнику отдела еще рано ходить в хорошей обуви…

Когда я вспоминаю нашу боязнь остаться без сапог, перекрывшую общую неловкость от участия в столь унизительной ситуации, я радуюсь, что те года прошли. Сейчас печалит совсем другое…

Читателей опрашивали

Владимир ЖИГУЛЬСКИЙ,

Ирина МИТРЮШКИНА,

Елена ТАРАН.