Секрет везения

Фермер, фермерское хозяйство… Давно ли эти слова ассоциировались у большинства из нас с малопонятным, а оттого почти ругательным названием “фазенда”. Это у них, на “загнивающем Западе”, были свои хозяйства и “фазенды”, у нас же – необозримые колхозные поля и клочки частных огородов.

Понятно, что лет двадцать назад обычный сельский паренек Сагит Гиниятуллин не мечтал ни о каких личных угодьях, готовясь к нормальной деревенской жизни. В школе учился, по его собственному признанию, не блестяще, озорничал. Парнишка с детства занимался национальной борьбой и результаты показывал впечатляющие. Например, первую спортивную победу Сагит одержал в пятнадцать лет на Сабантуе в соседнем Сабинском районе. Бороться ему пришлось с тридцатилетним здоровяком, только на силе воли да спортивной злости тогда и победил. К шестнадцати годам Гиниятуллин – мастер спорта по борьбе курэш, чемпион Татарстана.

К десятому классу выучился на механизатора, с тех пор никакая техника для него секрета не представляет.

Потом, как и положено настоящему мужчине, армия. По словам Сагита, с дедовщиной особо не сталкивался – спортсмен, гири таскает, кто ж такого “строить” решится?

– Главное – правильно выстроить отношения, – говорит Гиниятуллин. – Причем не только в армии, а и в обычной, повседневной жизни.

Тут уж спорить не приходится, именно внутренняя сила делает мужчину личностью. И будь характер Сагита чуть послабее, может, и не пришлось бы нам общаться с ним как с известнейшим не только в Тюлячинском районе, но и во всем Татарстане фермером.

…Нынче в Большой Меше успешно трудятся пятеро фермеров, да еще столько же прикидывают, не взяться ли. Только признанный лидер один – Сагит Гиниятуллин. Удивительно, но рассказывали о нем с явной симпатией и в администрации района, и в местном самоуправлении, и от соседей-сельчан не довелось услышать ни одного плохого слова. Почему удивительно? Согласитесь, людей, обеспеченных лучше своих соседей, у нас не любят. Это на Западе богатым стараются подражать, у нас же все иначе: анекдоты о “новых русских” давно стали составной частью национального юмора. А к этим пресловутым “новым” причисляют всех, кто имеет свой дом, машину и мало-мальский счет в банке. А тут вроде бы все основания для “черной зависти” есть: и три (!) магазина, названные по именам любимых наследников – Ленара, Ильдара и Фирзяра, и немаленький дом в родной Большой Меше, и еще строящийся комплекс из жилого дома и двух великолепных конюшен в Тюлячах, и 35 голов чистокровных лошадей… Однако отношение к Гиниятуллину у всех почти родственное. Разгадка в личном обаянии Сагита? Пожалуй, все проще или, наоборот, сложнее: уважение в деревне можно заработать только добросовестным трудом.

Полтора работника на ферму

…Весной 1991 года на том месте, где нынче вольготно раскинулась гиниятуллинская конеферма, были бескрайние поля и, естественно, никаких построек. Свое решение заняться фермерством Сагит Гиниятуллин сегодня называет… авантюрным. Дело в том, что братья и сестры Сагита помогать ему в этом деле не собирались – у каждого своя работа, а супруга Гузель при всем желании могла заняться хозяйством разве что наполовину: трое сыновей, мал мала меньше, младшему и года не исполнилось, а бабушек-дедушек обременять внуками в татарских деревнях не принято. В общем, полтора работника на ферму…

Началось фермерское хозяйство с пятнадцати гектаров земли и старенького колесного Т-40. Но без первоначального капитала – никуда. Тогда Гиниятуллин взял первую – и единственную за эти двенадцать лет – ссуду в пятьдесят тысяч рублей, под восемь процентов годовых. Купил на нее трактор МТ-З80, старенький комбайн и пятнадцать коров.

За год Гиниятуллины довели стадо до довольно солидных размеров – тридцати пяти голов. И хотя работали на совесть, желаемой отдачи не получалось. Так, возникли проблемы с реализацией молока. Попробовали было с колхозом отношения завязать – сдавать молоко на ферму. Но… задержки с оплатой сводили на нет все усилия фермеров. В 1995 году наряду с фермерством Гиниятуллины решили заняться еще и предпринимательством: открыть магазин в родной деревне. Конечно, это только звучит красиво – магазин. На самом деле это был крохотный вагончик, где Гузель в качестве продавца предлагала сельчанам продукты и всякие необходимые в хозяйстве мелочи. Получилось неплохо, через год к своему дому Сагит пристроил небольшое помещение и поселил туда большемешинский “универмаг”, а вагончик перевез в соседний Баландыш. Тоже пошла бойкая торговля, некоторое время спустя и здесь появился гиниатуллинский магазин. Главную же, лучшую свою торговую точку Гиниятуллины разместили в райцентре – в Тюлячах.

Но деятельная душа фермера требовала чего-то нового. Творчества, что ли…

Быть в Татарстане гиниятуллинским скакунам!

И тогда Сагит принимает кардинальное решение – продать всех коров в одночасье. Ради нового дела – задумал он частный конезавод.

…В деревню Большая Меша, где проживает наш коневод, я попала вечером. С Сагитом мне удалось пообщаться чуть раньше, но его хозяйство, про которое уже много наслышалась, хотелось увидеть собственными глазами. Глава местного самоуправления Хамит Яруллин в телефонном разговоре порекомендовал мне явиться к фермеру для беседы с утра пораньше:

– Чем раньше, тем лучше. Днем не поймаете.

Звонить Гиниятуллиным я принялась аж с половины шестого утра. Ужасно неудобно было: бужу людей в такую рань. Трубку никто не поднимал – видимо, телефон отключили, чтобы не беспокоили ранними звонками. В доме двухлетняя малышка, а хозяева так небось устают за день, что хочется отгородиться от всего мира. В общем, “деликатничала”, прикидывая – пора звонить еще раз или подождать хотя бы до шести – половины седьмого. Мои размышления прервал Хамит Хакимуллович, явившийся проведать “казанскую гостью”.

– До сих пор не позвонила?! – возмутился он. – Собирайся быстрей, а то точно дома его не застанем.

Оказывается, телефонную трубку в доме Гиниятуллиных не брали вовсе не из вредности. Просто к шести утра никого из немаленького семейства уже не было дома. Побарствовать в кроватке до семи утра пока разрешается лишь младшей – двухлетней Гузалие, долгожданной дочке, получившей имя в честь мамы. Остальные члены семьи уже давно на работе.

Главу семейства мы встретили за домом. Он придирчиво проверял, как сыновья готовят завтрак для красавцев скакунов.

– Здесь у меня только любимчики, – с гордостью начинает хозяин экскурсию по конюшне. – Вернее, те, кого к соревнованиям готовим. Остальные в Тюлячах. А этим, кроме тренировки и особого ухода, полагается еще и усиленное спортивное питание.

Идем мимо двух просторных загонов – в деревне их называют кардами. Внимание привлекает (да что там привлекает, приковывает) черный красавец скакун. Так хорош, что и взгляда не оторвать! Статный, высокий, длинноногий. Это – английский скакун Гигант. Еще совсем юный двухлетка (по человеческим меркам ему еще и до совершеннолетия далеко) “развлекается” так, что только пыль столбом. Кажется, весьма прочные на вид стенки карды вот-вот развалятся под ударами мощных копыт.

В соседней карде – настоящий детский сад. Тут чинно прогуливаются мамаши с малышами. Здесь породистых лошадей нет, так, рабочие. Но у каждого “ребенка” и паспорт есть, и ветеринар их осматривает регулярно. И выглядят беспородные лошадки не хуже родовитых: шерсть блестит, гривы расчесаны… Ухожены, одним словом. Возможно, им предстоит походить под седлом у учащихся спортшколы: есть такая мечта у Сагита – открыть школу верховой езды в Тюлячах.

– Кони нынче в моду входят, за них любители готовы бешеные деньги платить, – говорит Гиниятуллин. – Но и в хозяйстве от лошадиной тяги отказываться рано: они и мобильные, и солярки с бензином не просят.

Чистота в конюшне – как у хорошей хозяйки в горнице. Из денника выглядывает чистокровный араб.

– Этот у меня – один из первых, – рассказывает Сагит. – К скачкам уже не пригоден по причине возраста – ему более девяти лет. Видели жеребят в карде? Его потомство.

По пути заглядываем в большой арочный ангар, где аккуратными ворохами лежат горох, овес. Зерно полновесное, аж светится, под сводами склада – ни пылинки. Стоящий перед входом трактор так и сияет свежей краской.

Двое подростков, не обращая внимания на приезжих, спокойно занимаются своими делами.

– Сыновья, – гордо говорит Сагит. – До начала уроков кучу дел переделать успеют. Думаете, я один с целым табуном справлюсь?

Пока мы общаемся с хозяином, мальчишки выводят из карды Гиганта. Его сменяют три юные арабские красотки – Метрика, Рапира и Пальма. Как и положено истинным восточным красавицам, кобылки пугливы и настороженны, вздрагивают от неловкого взмаха моей руки. На всякий случай все три переходят на сторону хозяина – за надежную спину.

Неподалеку от конюшни двое мужчин разгружают машину с опилками. Древесные опилки – лучшая подстилка в стойлах. Ленивые хозяева используют солому: чего-чего, а уж ее-то в любой деревне завались. Но у соломы есть серьезный недостаток: она не впитывает влагу. Через сутки конь стоит в неприятно пахнущем месиве, что чревато серьезным заболеванием копыт. Для скакуна – крах… То ли дело опилки.

Душистыми, пахнущими лесом опилками фермерских скакунов снабжают работники лесхоза, с которыми у Сагита тоже сложились теплые отношения. Гиниятуллин “лесовикам” поставляет “конную тягу”, а те, в свою очередь, обеспечивают его еще и стройматериалами – на условиях бартера. Сейчас фермер строит еще одну конюшню, внушительную – пятьдесят на шестнадцать метров. Одно комфортабельное строение на новом участке в Тюлячах, который Сагит взял в аренду на пятьдесят лет, уже приняло новоселов, второе пока заложено. Кстати, именно на этом участке чета Гиниятуллиных заложила фундамент второго дома.

– Сыновья подрастают, старшему уже восемнадцать исполнилось, так что жилье расширять нужно, – рассказывает Гиниятуллин, пока мы едем вместе с ним в Тюлячи, чтобы посмотреть на новостройки. – В деревне останется старший (Ленар Гиниятуллин сегодня учится на втором курсе Казанской ветакадемии, так что в скором будущем в хозяйстве будет собственный ветврач. – С.А.), а мы со всем остальным семейством года через три переберемся в райцентр. Глядишь, Ленар и женится к тому времени. Средний у нас самый шустрый, в свои шестнадцать проявляет неплохие предпринимательские способности, так что ему дорога по торговой части. А уж младший, как у татар принято, будет покоить нашу с Гузалией старость. Дочка? Ну, эта пташка в родительском доме не задержится.

– Насколько понимаю, это же очень дорого – заниматься породистыми лошадьми, – озвучиваю мысль с подоплекой.

– Недешево, – соглашается собеседник. – Именитые, хорошо показавшие себя на соревнованиях скакуны подороже “Мерседеса” будут. Например, нашего Гиганта оценивают в сумму свыше пятидесяти тысяч долларов.

Здесь растят чемпионов

А начинался конезавод с нуля. Точнее – с бракованных чистокровок. Пять лет назад Сагит обменял трактор на Казанском ипподроме на жеребца- “англичанина” и двух кобылок чистых кровей – из тех, что уже не могли выступать на скачках. У одной кобылки, например, была повреждена нога. Но ведь такой дефект по наследству не передается, так что потомство удалось на славу.

– Прошлый День республики принес победу на скачках нашему Кипарису, а нынешний вообще оказался щедрым на призы. Тюлячинский Сабантуй – три первых места взяли наши кони, сабинский – первой пришла наша Пальма, в Набережных Челнах – “серебро” и “бронза”, в Казани 30 августа второй среди арабских скакунов стала Метрика, а Гигант с Фирзятом и вовсе машиной нас одарили – первый приз взяли на праздновании Дня республики.

Говорят, когда Гигант с Фирзятом в седле вышел на старт, в зрительских рядах легкие смешки послышались. В одном ряду с профессионально экипированными жокеями мальчишка в тренировочном костюме, резиновых сапогах и обычной вязаной шапочке выглядел и вправду комично. Зато когда кони взяли старт, не до смеха стало и участникам, и зрителям. Мальчишка обошел всех соперников ну просто шутя…

– Насколько выгодно сегодня фермерство?

– Выгодно, – убежденно говорит Гиниятуллин. – Но работать – и головой, и руками – нужно много. У меня сегодня девяносто пять гектаров земли. Работа фермера перспективна. Особенно если есть кому передать свое дело. Чего я не успею – сыновья продолжат. Они уже сегодня готовые хозяева, учить не нужно. Мы привыкли на земле жить, этим воздухом дышать. Каждому из нас судьбой дано предназначение. Я родился крестьянином и своей долей счастлив. Думаю, и мои дети найдут счастье именно на родной земле.