Вопрос, вынесенный в заголовок, отнюдь не риторический. Вот вам факт: в магазине, именующем себя супермаркетом, категорически отказались принять в качестве оплаты монетку достоинством в одну копейку. Дескать, давай, мужик, гони мелочь покрупнее, а то копейками в банке выручку не принимают. Копейка как таковая вышла из оборота.
А разве на то был указ Президента России? Или тихой сапой, на уровне Центробанка, готовится реформа денежной системы нашего обновляемого государства? Мы что, собираемся переходить на тарабарские условные единицы, которые почему-то всегда означают совершенно безусловные зеленые “шуршалки” под названием доллары (но не центы!)? И вообще, как это все понимать?
А так и понимать, граждане, что кому-то, вероятно, очень хочется на данном историческом этапе избавиться от наименьшего номинала национальной российской монетной системы. Однако, какие бы реформы в виде дефляции, нуллификации, деноминации, девальвации или ревальвации ни проводились в нашей многострадальной стране (например, в 1924 году граждане сдавали совзнаки огромными мешками; 1 рубль золотом равнялся 50 тыс. рублей денежными знаками 1923 года выпуска, или 50 млрд рублей знаками прежних выпусков), на копейку до сих пор не покушался никто. А сейчас она покидает нас по-английски – тихо и незаметно. Вот загляните прямо сейчас в свой кошелек. Вы нашли там копейку? То-то! Пятачок, возможно, еще завалялся, а одна копеечка – ныне почти раритет.
Прогулялись мы по проспекту Ибрагимова, завернули на улицу Гагарина, желая в качестве эксперимента обменять или разменять десять копеек “однерками”. Увы, не взяли у нас копеечку ни в магазине сети “Эдельвейс”, ни в мебельном салоне, ни в хозмаге, ни в аптеке, ни в пивной точке, ни даже в газетном киоске. Одни открещивались: мол, зачем она нам? Мы ее все равно выкидываем, даже если нам ее навязывают. Другие крутили у виска и говорили: вы посмотрите на наши ценники, где тут указаны копейки? Третьи ссылались на банковских служащих, которые не принимают и не выдают “эту мелочь пузатую”, поскольку с ней возни много.
Звонок в Национальный банк, однако, расставил все по своим местам: то, что говорят торговцы, ерунда! Банки принимают и выдают копеечку. Они обязаны это делать и делают. Ссылки на отсутствие монеты несостоятельны. Вот прямо на днях придет контейнер с монетным грузом…
Тут обыватель может, конечно, встрять и возразить: а какой нам смысл держаться за копейку, если на нее и купить-то ничего нельзя, в то время как затраты на изготовление самой монетки, вероятно, во много раз превосходят номинал. Согласна, сегодня и нищий на паперти смотрит укоризненно на прохожего, подавшего рубль, – эта денежная единица потянет разве что на ломоть хлеба. Однако попробуем в качестве контрвозражения все же утверждать: только копейка и может сберечь наш бедный рубль! Уберите из оборота разменную монету – и вы получите округленную сумму стоимости товара. Но округленную, разумеется, не в минусовую, а именно в плюсовую сторону.
Наконец, давайте вспомним историю. Россия в предреволюционном 1916 году утеряла медную полушку, которая с 1700 года представляла собой наименьший номинал русской монетной системы. А еще ранее неразменной полушки существовала серебряная или медная монетка, называвшаяся деньгой и имевшая хождение в русских княжествах начиная с XIV века. Если двести денег составляли московский рубль, то полушек в том же рубле было в два раза больше. Сама же полушка XVI столетия представляла собой четверть копейки.
Увы, обесценившись, как деньга, так и полушка канули в реку времени. Напрашивается аналогия: а может, пришла историческая очередь и неразменной копейки?