Уже около полуночи мы вышли из-за стола и направились к лифту. В кабине, дабы избежать обычной в таких случаях молчанки, я с улыбкой произнес: “Да-а, если бы я лет эдак двадцать назад поужинал в кругу семьи Чрезвычайного и Полномочного Посла ФРГ в Москве!..”

– Ну, думаю, для начала это могло обернуться арестом, – в тон мне предположил мой спутник.

“Да уж одним-то допросом точно не обошлось бы”, – ответил я. Уже мысленно…

Встреча была назначена на восемь вечера, но российское гостеприимство с татарстанским коэффициентом внесло коррективы. В конце концов я занял свое место за столиком, облюбованным семейством посла.

Господин фон Плётц приезжал в Казань с супругой и младшим сыном. Фридрих, как выяснилось, изучает экономику, а старший сын Филипп – адвокат во Франкфурте – штудирует русский язык, чтобы работать в Москве.

Фрау Пяйви фон Плётц, финка по национальности, активно участвует во многих делах мужа. “Она занимается этим полуофициально, но очень охотно и относится к этому весьма серьезно”, – заметил господин фон Плётц. За ужином его прекрасная половина интересовалась жизнью в Татарстане, взаимоотношениями людей разных национальностей и религий, социальными проблемами, образованием. В расспросах ее активно поддерживали Фридрих и сам глава семейства. Так что беседа началась с вопросов гостей. Без протокольных формальностей.

Приятно было слышать, что гостям понравились и Казань, и казанцы, хотя, по их признанию, впечатления эти все же поверхностные, ибо визит был кратким. Зато после беседы с Шаймиевым немецкий посол сделал однозначный вывод: “Ваш Президент – незаурядный человек и очень грамотный политик”.

А потом наступил мой черед задавать вопросы.

– Господин фон Плётц, расскажите о себе: где, в какой семье вы родились, где учились?

– Я родился в 1940 году в Шлезии. Мои родители занимались сельским хозяйством. В 1945 году мы бежали в Западную Германию, где я и вырос. Моя семья жила в большой нужде, но я был маленький и не ощущал это так остро, как мои родители.

Потом школа, университет. Я изучал юриспруденцию в Марбурге, Берлине, Вене. Защитил диссертацию… Мой дипломатический стаж – 37 лет.

– Это – призвание, воля случая или, может, желание родителей?

– Последнее – точно нет. Я, как любой юноша, имел массу желаний, например, хотел быть капитаном… Даже не знаю, почему я так рано заинтересовался международными отношениями. Мы с одноклассниками организовали эдакое общество, считая, что Европа объединяется слишком медленно и что мы должны оказать давление на политиков…

Если вы в Германии спросите людей моего возраста, чем они занимались в свои 18 лет, то узнаете, что каждый из нас был очень активным. Один выпускал школьную газету, другой участвовал в работе школьных комитетов, третий писал статьи в местные печатные издания… Мы уже в юности, так сказать, практиковали гражданское общество. Это очень здорово, что нам давали свободу, говоря при этом: “Только делайте, только развивайтесь!” Поэтому сегодня мне так интересно наблюдать, как постепенно крепнут ростки гражданского общества в России.

– Вам нравится ваша работа?

– Я отвечу так. Если кто-то намерен только зарабатывать деньги, то есть работать восемь часов в день, а потом – домой, то дипломатия для него – ошибочный выбор. Как и политика, журналистика. И еще… Счастливы те, чьей профессией становится хобби, если при этом работа оплачивается в достаточной мере.

– На одной из пресс-конференций вы признались, что ваши нынешние хобби – сад и охота. А есть ли возможность заниматься этим, переезжая из одной страны в другую?

– Сад в последние годы мы любим исключительно издалека, виртуально. Он остался в Бонне, но не заброшен, арендуется. Еще я люблю гольф, но в России пока еще не играл. Это увлечение требует все-таки много времени. Что касается охоты, то в этом отношении Россия – просто рай. Но мои ружья по-прежнему находятся на вашей таможне. Хотя наметился определенный прогресс. Таможенное начальство готово вернуть их, как только министр внутренних дел даст согласие. Теперь жду его решения.

– Как вы проводите отпуск? Что читаете?

– Читаю я безумно много, именно во время отпуска. Как раз сейчас мы готовимся к очередному летнему отдыху, который обычно проводим в Финляндии на берегу одного маленького озера. А перед этим в течение нескольких дней я перелопачиваю горы книг, чтобы отобрать те десять, которыми мне предстоит наслаждаться в отпуске.

– Среди их авторов бывают наши писатели?

– Да, но особенно мне запомнился роман Льва Толстого “Война и мир”. Дело в том, что тогда я специально отобрал три произведения, содержание и действующие лица которых относятся к одному историческому периоду. Два других – это роман Стефана Цвейга “Жозеф Фуше” и биография Талейрана, написанная Даффом Купером. Интереснейшая комбинация, эдакий пакет впечатлений…

– Какими иностранными языками вы владеете?

– Английским, финским и французским. Сейчас пытаюсь понемногу говорить на русском.

– Господин фон Плётц, чем вы объясните тот факт, что в России несколько снизилось число изучающих немецкий язык? Между тем в Германии в 2002 году русский язык стали изучать больше?

– Современный человек обязан владеть несколькими вещами, в том числе водительским удостоверением, навыками работы в Интернете и знанием английского языка. Это – глобальная тенденция, она коснулась и России. Другое дело, что классическое изучение иностранного языка не только предполагает овладение техникой письма и общения, но и способствует проникновению в иную культуру. То есть люди изучают поэзию, историю, постигают духовный мир людей, для которых данный язык является родным. В изучении английского языка этот аспект все сильнее отходит на задний план. Его учат все быстрее и быстрее, чтобы понимать, например, компьютерные программы…

Никто не вправе критиковать людей, изучающих английский. Это – нормально. Но есть вопрос, на который должны себе ответить и люди в разных странах, и целые системы образования: “Достаточно ли этого?”

Деловой мир становится все более интернациональным. И человек, не владеющий иностранным языком в классическом понимании, лишен возможности воспользоваться этим волшебным ключиком, чтобы открыть дверь в мир другой культуры, другого менталитета. Такой человек сегодня проигрывает, даже если он трудится в своей узкой национальной сфере.

Потому-то сейчас в странах ЕС намечена цель – каждый выпускник школы должен владеть двумя иностранными языками, а каждый студент как минимум один семестр учиться за рубежом. Это чисто европейская тенденция. И на мой взгляд, перед Россией стоит вопрос, готова ли она (в своих же интересах) поддержать эту образовательную линию. Если ответ будет положительный, то не исключено, что все больше людей выберут в качестве если не первого, то второго иностранного именно немецкий язык.

В Германии же рост интереса к русскому языку, хоть и в относительных единицах (абсолютные показатели очень незначительны), вполне объясним – Россия является крупнейшим в Европе людским и, соответственно, языковым ресурсом.

– Как бы вы ответили на вопрос: “Для чего нужен немецкий язык иностранцам?”

– Трудно ответить, не используя примитивные аргументы типа: “Обрати внимание на того человека. Он успешен, у него интересная жизнь. А все потому, что он учил немецкий!” Но это вполне логично. Германия – экономический партнер России номер один, а Россия все сильнее проникает на немецкий рынок. И уже не только с нефтью и газом, но и с промышленной, сельскохозяйственной продукцией. Есть старое правило: чтобы выйти на рынок страны, нужно знать ее язык, а чтобы успешно торговать, нужно знать ее культуру.

И еще одна короткая формула: испытание на прочность контактов между странами всегда происходит в период кризисов в их отношениях, а в преодолении последних главную роль играют духовные и культурные связи. Поэтому я всегда ратую за то, чтобы как можно больше немцев изучали русский язык и вашу культуру, и – наоборот.

– Уже год, как вы работаете в России. Чем наша страна, на ваш взгляд, отличается от других?

– Во-первых, многообразием и богатством культуры. Во-вторых, ни в одной стране у меня не было так много друзей. А в-третьих, я очень полюбил ужинать на кухне.

– Где вы уже побывали в России, кроме Татарстана?

– В Вологде, Ростове-на-Дону, Челябинске, Екатеринбурге, Томске, Санкт-Петербурге, Калининграде… Считаю политически верным, что российские власти официально пригласили посла ФРГ на мероприятия, посвященные 60-летию Сталинградской битвы. В Волгограде я общался с ветеранами той кошмарной войны и был восхищен дружеской атмосферой, которая нас окружала.

Трижды я был в Ржеве, где, как известно, решается вопрос о кладбище немецких солдат, погибших во время второй мировой войны. Приятно осознавать, что жители города по-человечески понимают и принимают этот проект, но трудности пока еще остаются…

– А остается ли до сих пор на Западе образ России как потенциального врага или – скажем мягче – противника?

– Я могу говорить лишь за Германию. Нынешнее отношение к России, конечно же, не такое, как во времена “холодной войны”. Но это не отвечает на вопрос, адекватно ли отношение к России происходящим в ней изменениям. Из любого зарубежья приходят плохие новости, и реакция на них может быть разной. Например, могут воскликнуть: “Неужели!” Или: “Ну, это так, случайность!..” А еще бывает и реакция типа: “Мне все равно…” или “Ну, эти в своем репертуаре!”

Прогресс, конечно, очевиден, но сознание и психология людей меняются всегда очень медленно…

– Мне сейчас вспомнилось известное высказывание Уинстона Черчилля, что, мол, в политике друзей не бывает, а бывают только общие интересы. Вы согласны с ним?

– Ну, кто же может спорить с Черчиллем!.. А если всерьез, то это интересно звучащее, циничное и язвительное утверждение уходит своими корнями в тот период времени, когда международная безопасность отождествлялась с нулевой ничьей. То есть если моя безопасность повышается, то у моего соседа она соответственно снижается. Это абсолютно устаревшая, многократно опробованная и, как правило, совершенно безуспешная концепция безопасности. Пятидесятилетний опыт интеграции Европы говорит о прямо противоположном – чем благополучнее живет сосед, тем лучше живу я.

– В таком случае как вы расцениваете перспективы безвизового режима в сообщении между Россией и странами Шенгенского договора?

– Чтобы прийти к Шенгену, нам потребовалось 10 лет сложных, изнурительных переговоров. Ведь никакая свобода не должна ослаблять безопасность. Еще одна проблема – асимметричный уровень благосостояния граждан наших стран. Волн нелегальной эмиграции из стран-участниц Шенгенского договора в Россию пока не замечалось… Другой риск связан с нелегальной эмиграцией в Россию граждан из стран СНГ, что связано с ненадежностью вновь образовавшихся внешних границ России.

Но я считаю правильным, что договоренности о перспективах безвизового режима уже достигнуты, хотя подчеркиваю, что процесс этот будет поэтапным. И один из первых шагов – упрощение визового режима между Россией и “шенгенскими странами” для некоторых категорий граждан, например, студентов, ученых, бизнесменов, журналистов и политиков. Ваши власти, правда, политиков ставят на первое место…

Сейчас идет работа по определению и двустороннему согласованию этих категорий.

– Господин фон Плётц, лично вы считаете Россию Европой или все же Азией?

– На этот вопрос Россия должна ответить себе сама. Кстати, российский Президент на него уже ответил.

Никто не может оспорить тот факт, что территориально Россия является и Европой, и Азией. Но должен честно признаться, когда я во время официальной программы моего визита был в Казанском университете, меня ни разу не посетила мысль, что я нахожусь где-нибудь не в Европе. Когда мы ведем речь об образовании и духовной жизни, то я полностью разделяю мнение вашего Президента – Россия относится к Европе.Андрей Кобяков.

Беседовал