В эти летние дни память зачастую возвращает нас к событиям 62-летней давности, к грозным дням начала Великой Отечественной войны. Она так или иначе коснулась каждого дома, каждой семьи. Около семисот тысяч татарстанцев ушли на фронт, оставшиеся ковали победу в тылу, у станков и на полях колхозов. С Татарией непосредственно связана и одна из наиболее драматических страниц военной истории – эвакуация. Чуть ли не с первых же дней войны в Поволжье стали прибывать эшелоны с эвакуированными из прифронтовой полосы, а также из Москвы и Ленинграда.
В Национальном архиве РТ хранится целый блок документов, рассказывающих о событиях Великой Отечественной. Невозможно без волнения читать эти пожелтевшие от времени страницы.
Вот что сообщал председатель Совета Народных Комиссаров ТАССР С.Гафиатуллин в Совнарком РСФСР: “По состоянию на 4 июля 1941 года прибыло в г.Казань – 2841 человек. Из них мужчин – 56, женщин – 1505, детей – 1280… Находятся в пути к Казани
4 эшелона, на станцию Агрыз – 1 эшелон, на станцию Бугульма – 1 эшелон. Три из этих шести прибудут сегодня, 5 июля… Отсутствие начальника эшелона, списков и документов у многих эвакуированных затрудняет их размещение и трудоустройство. У всех отсутствуют какие-либо средства, поэтому мы вынуждены обеспечить их питанием, необходимой одеждой, обувью…”
С продвижением вражеских войск в глубь страны увеличивался поток прибывающих беженцев и расширялась география эвакуации. Наряду со взрослыми эвакуировались и детские учреждения – детские дома, детсады, пионерские лагеря из Москвы, Ленинграда, Украины, Белоруссии, Прибалтики. В основном они были размещены в
Елабужском, Мензелинском, Рыбнослободском, Челнинском районах республики.
Почти все дети эвакуировались в срочном порядке и не имели с собой никаких вещей. Несмотря на всестороннюю помощь, им пришлось столкнуться со многими трудностями: голодом, холодом, черствостью и равнодушием отдельных чиновников. Детей подчас размещали в совершенно непригодных помещениях, где не было отопления, им не хватало продуктов питания. “Помещение, которое предоставлено нам, – это рабочее общежитие, т.е. барак. Дети спят по двое на кровати, иначе не разместить, размещение можно было бы считать удовлетворительным, если бы не холод, школа получает дрова, которые отпускаются неохотно по цене 35 рублей за кубометр. Чтобы получить лошадь для их доставки, надо потратить день на уговоры председателя колхоза”, – писал директор одной из школ, эвакуированной из Ленинграда.
Как свидетельствуют архивные документы, питание детей было скудным и однообразным. Нормы отпуска продуктов на одного ребенка в среднем были таковы: 600 граммов хлеба, 70 граммов мяса, 300 граммов картофеля, 200 граммов молока в день. Но и эти нормы зачастую не соблюдались. Вот меню той же эвакуированной ленинградской школы на 1 декабря 1941 года: “Завтрак – картофель в мундире, кусок хлеба, обед – картофельное пюре на воде, ужин – овсяная каша”.
Несмотря на лишения и невзгоды, постепенно жизнь налаживалась, устранялись безобразия и несправедливость. У многих детских учреждений появились шефы. Так, колхозники Мамадышского района выделили детсаду фабрики “Большевичка” корову, двух овец, несколько мешков картошки, яйца, мед. И это при том, что сами колхозники нуждались не меньше, но так повелось у нашего народа, что общая беда сближает и объединяет.
Многие дети в результате поспешной эвакуации потеряли связь с родителями. И летели в разные города запросы, полные боли и страха. Вот строки из заявлений: “Убедительно прошу проверить, не попала ли в ваш город моя дочь Калиниченко Светлана, пяти лет, фамилию она может забыть, а потому ищите по приметам: худенькая, беленькая, глаза зеленоватые…” Или: “Прошу помочь в розыске моего ребенка Миньковой Майи Матвеевны, 1933 г.р., которая в момент эвакуации находилась на даче с детским садом №53 г.Минска. Прошу вникнуть в мое горе, ибо каждый прожитый день без моей девочки ведет меня к гибели”…
И ответы – желанные или горько-официальные: “Ваша дочь находится в Лаишевском детском доме”; “В списках не значится”, “Сведениями не располагаем”.
Разлученные семьи – еще одна трагическая грань войны. Есть расхожая фраза: “У войны не женское лицо”. У Великой Отечественной много лиц. В том числе это и лица детей, лишенных нормального детства, дома, семьи. Прошли годы, выросли “дети войны”. Но память о тех событиях живет и будет жить в воспоминаниях современников, в кадрах кинохроники, на пожелтевших страницах архивных документов.
Ольга ФЕДОТОВА.
Ведущий специалист Национального архива РТ.
