Толковый словарь русского языка под редакцией Ожегова трактует бедность как “жизнь в нужде”. Конечно, у каждого нужда своя. Мы бедны по-своему. Западные социологи диву даются: по одним данным, в России неуклонно идет рост ВВП, по другим – так же неуклонно растет число бедных, которых только официально уже более 30 процентов от российского населения. Откуда эти противоречия и каковы особенности национальной бедности? Ответы на эти вопросы ищет доктор экономических наук, профессор, директор Института социально-экономических проблем народонаселения Российской Академии наук Наталья РИМАШЕВСКАЯ.
– Наталья Михайловна, что такое бедность по-российски?
– Знаете поговорку: у одного щи пустые, а у другого жемчуг мелкий? Показатели российской бедности действительно разительно отличаются от границ бедности в США или Германии. В какую сторону, объяснять излишне. Но и наша нынешняя бедность уже не та, что была в самом начале гайдаровских реформ по методу шоковой терапии. В 1992 году, когда произошел обвал цен и по советским меркам за порогом бедности оказалось абсолютное большинство населения, была сформирована новая граница бедности. Как тогда говорили – временная, сроком на один год. Эта граница опустилась на отметку вдвое ниже существовавшей в СССР в 1990 году. Такая отметка просуществовала целых 8 лет – вплоть до 2000 года, когда гайдаровскую границу бедности наконец пересчитали, увеличив на 20 процентов. Это не означает, что бедность отступила: просто чиновники решили вести счет беднякам немножко честнее.
– То есть, подняв планку бедности на 20 процентов, государство добровольно пошло на увеличение количества бедняков?
– В плане статистики цифры пятилетней давности и сегодняшние не так уж сильно разнятся. Связано это с темпами депопуляции, с превышением смертности над рождаемостью. Быстрее всегда вымирают беднейшие – и Россия в этом правиле не исключение. Что же касается технологии определения порога бедности, или прожиточного минимума, то и в 1992 году, и в 2000 году она лукава. Вдумайтесь в такой постулат: 70 процентов от расчетного прожиточного минимума 10-летней давности предполагалось относить к расходам на питание. Это, конечно, нонсенс. Такое существует лишь в нескольких самых бедных в мире африканских государствах.
Но граница бедности имеет не только социально-экономическую, но еще и политическую составляющую. Если бы в 1992 году эта граница оставалась неизменной с советских времен, то тогда пришлось бы признать, что у нас бедствует не треть населения, а две трети или даже больше! Спрашивается, за что боролись? По новой же структуре прожиточного минимума доля питания составляет 50 процентов. В денежном выражении нынешняя граница бедности – 1.800 рублей. Это довольно усредненный показатель, потому что, например, для трудоспособного населения он составляет 2 тысячи, а для пенсионеров – 1.300 рублей.
– Получается, что те, кто имеет доход на душу населения свыше 1800 рублей, в России уже не бедные? Но ведь и этот минимум, если учесть растущие цены, не обеспечивает право на нормальную жизнь…
– Смотря с чем сравнивать. Помимо этого порога, существует еще и граница крайней степени бедности, составляющая ровно половину от этого базового показателя. Крайняя бедность наступает тогда, когда доход не превышает 900 рублей в месяц.
– Россия стремится к вступлению в ВТО. Но для этого следует привести к общемировому знаменателю не только наши законодательные акты и цены, но, очевидно, и показатель прожиточного минимума. Далеко ли нам в этой арифметике до Европы и Америки?
– Наш порог в 1800 рублей соответствует примерно 58 долларам в месяц, или менее 2 долларов в день. Конечно, на карте можно отыскать страны, где этот показатель еще ниже, – 1 доллар в день – в Африке и Юго-Восточной Азии. Но, с другой стороны, там легче выживать: тепло. Что касается Соединенных Штатов, то там, как и у нас, границу бедности тоже недавно подвинули. Было 1200 долларов в месяц, сейчас – 1500 долларов.
– За державу обидно, Наталья Михайловна. Но если верить Госкомстату, доходы россиян тоже на месте не стоят. По последним данным, за последние два года они выросли на целых 10 процентов. Глядишь, так и американцев догоним. Или вначале хотя бы португальцев…
– Госкомстат приводит средние величины, по которым трудно судить о реальном росте доходов тех или иных категорий населения. Ведь в России огромная разница между доходами самых бедных и самых богатых. Опять-таки в среднем – примерно четырнадцатикратная. И этот рост в 10 процентов прежде всего означает, что еще богаче стали и без того богатые, а вовсе не бедняки. Исследования, проведенные учеными и специалистами нашего института, показывают, что количество бедных в России в последние годы, к сожалению, растет. В 1992 году, если считать по принятой в ту пору метрике, их было 49,7 миллиона человек. Наиболее оптимистичный показатель приходится на 1997 год – 30,5 миллиона бедняков. А вот в 1999 году их опять стало много – 41,6 миллиона человек. В 2000 году армия бедных еще более возросла – до 42,3 миллиона человек. И в этом году не обошлось без прибавки: бедняков стало 42,6 миллиона.
– Как известно, мотор всех реформ – средний класс. Как, по-вашему, в России он уже сформировался?
– Средний класс – это экономически устойчивая группа, которая полностью адаптировалась к условиям жизни в обществе, которая гарантирована от потрясений и дефолтов. Я не считаю, что у большинства претендентов на принадлежность к среднему классу в России имеются такие гарантии. Тем не менее в пирамиде экономической стратификации населения, которую подготовил наш институт, доля среднеобеспеченных граждан составляет 25 процентов. Высокообеспеченными считаются 8 процентов россиян, а богатыми и очень богатыми – 2 процента. При этом низкообеспеченные составляют 30 процентов. А бедные и представители маргинальных групп – 35 процентов. Маргиналы – это социальное дно: бомжи, нищие, беспризорные дети и уличные проститутки.
– Каковы доля маргинальной группы и ее численность?
– У меня имеется научное исследование на эту тему. Правда, оно проведено лишь по городскому населению страны. Вот полученные данные: к маргинальной группе возможно отнести до 10 процентов наших горожан. Нищих и бомжей – три с половиной миллиона, беспризорных детей – 2,4 миллиона, уличных проституток -1,2 миллиона. Эти данные признаны в том числе и такой авторитетной международной организацией, как “Врачи без границ”. Когда результат был получен, в МВД всполошились: у них по этим категориям граждан были совсем другие данные. Естественно, более причесанные и менее страшные.
– А как вы хотели? Это же наверняка вопрос большой политики. Вдруг бы оказалось, что при Путине нищих и беспризорников стало больше, чем при Ельцине…
– Так их и стало гораздо больше, это уже признают даже в верхних эшелонах власти. И ничего – никто не полетел. Самое интересное, что милицейское начальство спорило со мной до хрипоты по моим 2,4 миллиона беспризорников до тех самых пор, пока Президент не заявил о том, что эта проблема для государства – из разряда первостепенных и с беспризорностью надо бороться. После этого споры и упреки в сгущении красок моментально прекратились. А потом появились и еще более гигантские цифры: 5 миллионов беспризорников!
– Возглавляемый вами институт ограничивается экспертными оценками или же может предложить конкретные рекомендации по преодолению проблем бедности?
– Ответ на извечный русский вопрос “Что делать?” лежит в плоскости социально-экономической стратегии государства. Полагаю, что ключом реформ является вопрос о реструктуризации заработной платы. В КЗоТе записано, что минимальная зарплата не может быть меньше прожиточного минимума, однако в действительности она на сегодня равняется 450 рублям. А минимальная пенсия – 430 рублям. Это половина от нижнего порога крайней бедности и всего лишь четвертая часть от минимального прожиточного минимума. Это противоестественно. И все ссылки на отсутствие средств в бюджете не выдерживают никакой критики. Что мешает государству пересмотреть, к примеру, вопросы природной ренты? Если вопрос о выживании людей стоит ребром, то власть обязана решить его в первую очередь.
В акционерных обществах путь к повышению зарплаты – сокращение ее дифференциации. Сегодня зарплата руководителя крупной компании превышает жалованье рядового сотрудника в десятки, а то и сотни раз и, как правило, практически ничем не регламентируется. А необходимо узаконить жесткую зависимость заработной платы руководителя от размера жалованья его сотрудников. Например, декларировать десятикратную степень. Тогда директору, чтобы получить привычную для него месячную зарплату в полмиллиона рублей, предстоит платить вахтеру или уборщице не менее 50 тысяч. Во многих западных странах именно так и обстоит дело. Кроме того, необходимо отказаться от нынешней плоской налоговой шкалы, при которой граждане с разными доходами платят по одной и той же 13-процентной ставке. Эта шкала, безусловно, очень удобна для богатых. Но лишает бюджет значительной части налоговых сборов.
– Но ведь государство пошло на универсализацию подоходного налога не от хорошей жизни, а чтобы обеспечить выход налогоплательщиков из “тени”. Вернись сейчас к прогрессивной налоговой шкале – и высокооплачиваемые граждане опять перейдут “на конверты”…
– Платить или не платить налоги – это вопрос доверия к государству. Власти легче всего сослаться на то, что проблемы бедности не решаются по причине нежелания более состоятельных граждан делиться своими доходами. Гораздо сложнее заставить налогоплательщика поверить в то, что все собранные подати идут по назначению, в том числе на адресные социальные программы. Вот, например, Чубайс при поддержке правительственных чиновников заладил про реформу ЖКХ. Его интерес понятен: без этой реформы невозможно в полной мере провести задуманную Анатолием Борисовичем реформу РАО “ЕЭС”. Но если в стране зарплата гораздо ниже прожиточного минимума, то о какой стопроцентной оплате коммунальных услуг и электроэнергии может идти речь?! Мне могут возразить, что неимущим станут выплачивать субсидии. Но мировой опыт показывает, что на субсидии можно рассчитывать лишь в условиях устоявшегося рынка. А в наших условиях реформа жилищно-коммунального хозяйства должна быть увязана со структурой зарплаты. Можно сказать короче и проще: прежде всего нужна реформа зарплаты, а уж потом все остальные экономические реформы!
– Каков ваш прогноз по преодолению бедности в России? Это явление вообще поддается искоренению?
– ООН поставила целью победить бедность в ближайшие 15 лет. Но даже если победа и будет одержана, то выйдет она весьма относительной: может быть, порогом бедности в наиболее отсталых государствах будет не один и не два доллара в день, а пять долларов. Что касается России, то, как известно, аршином общим ее не измерить. У нас огромные природные богатства, большой промышленный потенциал. У нас отдельные граждане сколотили миллиардные состояния за каких-нибудь два, три, пять лет. Это вряд ли возможно в любой другой стране. Но в других государствах невозможно и другое – чтобы при баснословном богатстве двух процентов населения более трети его жили впроголодь.
Беседовал
Д.СЕВРЮКОВ.
(“Деловой вторник”).