Хозяина этой непутевой семьи по имени звали редко, разве если только надо было обратиться к нему с какой-то просьбой. Но и это случалось опять же крайне редко. Нет, имя у него было хорошее, настоящее, русское – Иван, но его без употребления приставки Шабала, считай, никогда и не произносили. Мало того, и фамилия этой семьи – Горчаковы – со временем стала как бы забываться. Жену кликали Дунькой-Шабалкой. А про маленького Толю иначе, как Шабалин, не говорили до тех пор, пока он в школу не пошел.

Память услужливо подсказывает мне, что избенка Ивана-Шабалы сиротливо стояла на пустыре. Вокруг нее не было не только никакой мало-мальской сараюшки (а зачем, если у Шабалиных отродясь не водились даже куры, не говоря уж о поросенке?), но не имелось даже нужника. Огород был, понятно, только на нем почему-то никогда ничего не родилось. Ту же картошку Шабалины брали в долг у соседей, расплачиваясь потом за нее рыбой. Хозяин только рыбачить и умел. Да и кто этого не умел в деревне, стоящей на самом берегу полноводной реки. И выпить Иван-Шабала был не дурак, попустословить.

Денег, само собой, в этой семье не водилось, ведь ни хозяин, ни Дуня в колхозе не работали ни дня. Хотя на моей памяти и зарплату в сельхозартели время от времени уже давали. Сами Шабалины ходили в одежонке с чужого плеча. Их сыну, оказавшемуся вовсе не способным к учению, тоже кое-что перепадало от соседских пацанов. Словом, полная безалаберность отличала эту семейку, особенно по деревенским меркам. Впроголодь у нас мало кто жил. Даже матери-одиночки, коих после войны расплодилось с избытком, как-то сводили концы с концами. Даже купленными лакомствами изредко баловали своих ребятишек, хоть и было на каждый дом не меньше трех-четырех ртов.

Шабала, Шабала… Над этим прозвищем, как и над другими из полузабытого детства, я впоследствии задумывалась не раз. Почему именно так прозвали Ивана односельчане? К тому же родственное звучание имеют многие другие слова: та же Шаболовка, шаболы (шоболы), шаболить, шабальник, шобель… Теперь, еще раз заглянув для достоверности в словарь великого Даля, я могу объяснить, в чем тут дело.

Оказывается, одно из значений слова “шабала” (шабалда) – это бестолковый пустомеля, болтун, врун. “Бить шабалу” означает слоняться без дела и балагурить, баклуши бить. “Голова без ума – шабала”, – так говорили в народе с незапамятных времен. Иван и был шабальным, то есть вздорным человеком, тунеядцем, праздно слоняющимся.

* * *

Одного из моих сверстников в деревне прозвали Бубном. Это можно было объяснить тем, что он, рахитик, имел непомерно большой живот и не мог ходить лет до трех. За это его, кстати, позже обзывали Сиднем. Другого пацана иначе, как Зимбель, за глаза не называли. Почему именно так, ведь “зимбель” – это род округлого кулька, мягкой плетеной корзины. Как пишет тот же Владимир Даль, в зимбелях привозили обычно плоды из Персии.

В нашей же деревне зимбель был у одной-единственной древней старушки – с ним она в сельмаг ходила. Выходит, Витька чем-то напоминал эту диковинную корзину, ведь он на самом деле был мягким, безвольным, всего боялся. К тому же отличался огромным аппетитом. А в зимбель Дунилки, так звали старушку, много кой-чего входило.

* * *

На просьбу вспомнить какие-то необычные прозвища мои знакомые чего только не наперечисляли! Одной запомнилась большая семья, в которой каждого иначе, как Шурале, не называли. Дело дошло до того, что одну женщину из этого семейства, работающую дояркой, подруги запросто кликали Шуркой. А та и не обижалась: мол, Шурале – это и есть почти что Шурка.

А еще в одном селении жили Барсуки – не один, не два, а целый род. Нет, у них, как заведено, была и своя фамилия, только и сами члены этой семьи, наверное, вспоминали ее редко. Все потому, что предки их когда-то были барскими людьми. Со временем прозвище “Барские” стало употребляться уже в упрощенном варианте – “Барсуки”-то произносить легче. О детях же говорили: “Барсучьи пацаны”.

Был еще Петя-Баса (с ударением на первом слоге). Так и умер, говорят, мужик с этим прозвищем. А все потому, что когда-то в молодости он пел в церковном хоре. И священник, ценя редкий голос этого Пети, не уставал ему подсказывать: “Голубчик, баса, баса поддай!”.

* * *

В Елабуге и ее окрестностях каких только прозвищ не услышишь! В Елове, например, да и во многих других населенных пунктах многие имеют не одну, а две фамилии. Одна в свидетельствах о рождении, в паспортах значится, другая – ежедневно у всех на слуху. Это “подарок” войны, когда Сани, Федоры, Вари и другие солдатские вдовы одни растили ребятишек. Вот к ним и приклеились вторые фамилии – Санин, Варин, Федорин… От детей к внукам, правнукам перешли.

В Лекареве же другая “мода”. Здесь больше по занимаемой должности человека и его домашних “величают”. Работал человек завхозом, так Завхозом и умрет. А сын хоть в председатели выбьется, все равно прозвище будет носить по главе рода, однажды “окрещенного” народом. Бывшего председателя сельсовета до сих пор зовут Сельским…

Словом, точности, меткости нашему “великому и могучему” не занимать, остроты – тоже. В русском языке, если покопаться, такое отыщешь… И все не в бровь, а в глаз, как говорится.

Галина РОМАНОВА.