Памятуя о том, какое большое значение в жизни очень многих россиян имеет садово-огородное хозяйство, будучи в долговременной командировке в Австрии, я решил выяснить, присутствует ли в сердцах местных жителей мечта о том, что мы называем коротко “дачей”. Оказалось, что такая мечта у рядовых австрийцев живет и она довольно созвучна с привычным нам желанием иметь домик на природе. В устах австрийцев, да и в целом европейцев, зачастую и звучит заимствованное из русского языка слово “дача”, под которым подразумевается загородный домик. Именно домик, а не вилла, которые распространены на Западе, да и с недавних пор в России.
И хотя этимологически слово “дача” восходит к древнерусскому понятию “дарованная князем земля”, привычное нам советское понимание садово-огородных делянок стало оформляться в Европе лишь два века тому назад.
Передо мной книга профессора Теодора Пфайфера “Рабочие сады”, датированная 1907 годом. В ней ученый делится опытом создания садоводческих кооперативов для простолюдинов. Оказывается, семейные наделы для выращивания плодово-овощных культур стали выделяться малоимущим слоям населения еще в первой половине ХIХ века в Германии, Франции, Англии, Бельгии, Северной Америке. Так, документально подтверждено, что в 1820 году ремесленникам и рабочим немецкого города Киля была предоставлена в арендное пользование городская земля с целью “удовлетворения их потребности в овощах и обеспечения семей приработком путем продажи излишков урожая”.
Более распространенным названием участков в Австрии и Германии являются “сады Шребера”. До своей кончины в 1861 году (примечательна отмена в этом году крепостного права в России) доктор Морис Шребер работал над проблемой “гармоничного развития человека, в особенности сохранения им физических сил” в условиях садоводческих кооперативов. Деятельность “объединений Шребера” включала в себя и организацию детских игровых площадок на отведенных рабочим семьям садовых участках. Иными словами, созданием рабочих садов Шребер преследовал этико-воспитательную цель.
Однако Пфайфер объясняет заинтересованность общества в поддержании садов для рабочих с более прагматических позиций: стремлением промышленников к поддержанию ресурсов физически полноценной рабочей силы и необходимостью обеспечить средства к существованию калекам и нетрудоспособным лицам, ставшим таковыми в результате несовершенного производства. В таких случаях земля предоставлялась желающим даже в бесплатное пользование или за символическую арендную плату.
Чтобы повысить заинтересованность пролетариата в работах на садовых участках власти разрешили семьям возведение маленьких строений, предоставляя для этого бесплатно или по себестоимости строительный материал.
Поскольку в основе своей такие мероприятия носили отчасти социалистическую направленность, а потому исключали право собственности на землю, садоводческим уставом воспрещалась дальнейшая передача земельных наделов в аренду или же обработка участков наемной рабочей силой. Подобные и другие решения принимались “колонистами” в ходе голосования на собраниях кооперативов.
С тех давних пор садово-огородные традиции европейских стран в организационном плане почти не претерпели изменений, сохранив многое из того, что мы имели смелость когда-то называть “завоеваниями”, а с недавних пор “издержками социализма”. Целевое назначение европейских “дачурок” – воплощение мечты трудового человека, не имеющего возможности позволить себе обрести собственное жилище вне городской черты, отдохнуть на природе.
Примером того, как “городят огороды” на Западе, может служить семья венского служащего Михаэля Гратфолля – гордого обладателя садика в 2,8 сотки. Михаэль является представителем четвертого поколения владельцев уютного участка с маленьким искусственным прудиком и небольшими насаждениями, полученного в пожизненное пользование. Право на данный участок обходится ему в небольшую по австрийским меркам сумму – 500 американских долларов в год (что сопоставимо с месячной платой за аренду однокомнатной квартиры в центре Вены). Члены садоводческого кооператива располагают участками от 240 до 400 кв. метров, получая их в пользование в зависимости от условий, предъявляемых тем или иным объединением к участникам, на 50 – 100 лет. Поэтому при прекращении права пользования (в случае переезда или естественной смерти) этот участок получит для своей семьи очередник.
Так, в кооперативе, в котором состоит Михаэль, на листе ожидания числятся 40 семей. На членов садоводческих объединений распространяются довольно жесткие правила пользования наделами. Например, в ряде кооперативов приняты постановления, не разрешающие владельцам возводить строения. Михаэлю сотоварищи повезло: они являются счастливыми владельцами садовых домиков, правда, исключительно одноэтажных, не выше 5,5 м и без погреба. Кроме того, на участке нельзя содержать животных, например кроликов или кур, сажать ореховые деревья, ночевать. Зато разрешается иметь маленький сарай, обязательно без окон, для хранения садового инвентаря. Помимо этого австрийские садоводы обязаны соблюдать тихий час с 12 до 15 и после 20 часов. Удобрения завозятся каждым владельцем на участок отдельно, а вот уборка территории садоводческого кооператива проводится коллективно в обусловленное время. Садовые участки принадлежат рабочим и служащим, независимо от их семейного положения или достатка. Впрочем, как правило, люди обеспеченные обременены собственностью в виде добротных домов, но среди шреберовцев мне доводилось встречать и журналистов, и актеров, и инженеров … Так в обществе социального партнерства на протяжении многих десятков лет реализовывалась мечта простых австрийцев, не держащихся за собственность, быть ближе к природе и на ее лоне получать необходимый заряд бодрости.
Я выслушивал все эти знакомые с детства истины, старательно помечая в блокноте цифры и факты, и незаметно для себя переносился во времена моего детства в уже несуществующую страну с четко размеренной безальтернативной системой прав и обязанностей, когда ты не в состоянии был иметь на куцых трех сотках гараж, чтобы спрятать от недобрых глаз несчастный “Запорожец”, а сосед вынужден был маскировать от проверяющих товарищей баню под сарай. Мог ли кто-то из нас тогда предположить, сколь похожи были формы воплощения мечтаний трудящихся на Западе и в Советском Союзе! В советское время непреодолимые сложности, как правило, испытывал человек работящий, бережливый и оттого с достатком, высокие (6 м до конька дома) устремления которого губила уравниловка.
За какие-то десять лет незаметно для себя и окружающих многие недавние товарищи стали господами, переселившись в комфортабельные коттеджи с земельными владениями, трудно поддающимися измерению в привычных сотках, а на дачных участках разрешено возводить любые сооружения при наличии необходимых на то финансовых средств. Правда, сады и огороды претерпели функциональные изменения, превратившись для большого количества тех же работящих и бережливых семей из мест отдыха и добровольного истязания в чуть ли не единственное подспорье для сведении концов с концами в убогом семейном бюджете. Получается, что западный человек и россиянин за последние десять лет, за исключением отдельной категории населения, не сблизились, а, наоборот, удалились друг от друга в системе организации досуга. Если для австрийского служащего сад – это исполнение его мечты глотнуть свежего воздуха, то для определенного слоя россиян – увы, возможность прокормить и поддержать себя физически за неимением средств поехать в отпуск. Вот и выходит, что мы вновь оказались у истоков идей Шребера, выхолостив морально-этическую составляющую теории, а его западные апологеты с успехом, не за счет превращения обеспеченных людей в лишенцев, реализовали давнюю социалистическую мечту, сделав упор лишь на один компонент: укрепление тела и духа.
Правда, появившаяся на днях в австрийской газете “Пресса” статья под названием “Садоводческие хозяйства Шредера в Альпах вновь обретают будущее” свидетельствует о живом интересе, по крайней мере в Австрии и Германии, к натуральному способу ведения хозяйства на малых садово-огородных участках в связи с участившимися случаями массового заболевания скота. Однако размышления о возможностях перевода сельского хозяйства в промышленно развитых странах Запада на “шреберство” продиктованы трудностями иного рода, которые там носят, как у нас было принято когда-то говорить, “временный характер”.
