Александр Приморов, бывший водитель одного из бугульминских предприятий, а ныне безработный, потерял уже все, что мог. И жену, которая ушла, когда Саня стал беспробудно пьянствовать, и “малосемейку”, полученную после размена общей квартиры, и все свои вещи вплоть до одежды, на какую только смог найти покупателей. Но как бы туго Приморову ни приходилось в его скитаниях, Саня ни разу не допускал мысли о продаже тонкого золотого колечка – единственной вещи, связывающей его с прошлой жизнью. Получив его из рук умирающей матери, он дорожил им как напоминанием о былом уюте родительского дома, тепле и ласке материнских рук.

Я знал об этом от самого Сани, с которым давно знаком. А тут встречаю его на автовокзале и на вопрос, что он тут делает, слышу ответ:

– Да вот колечко матушкино хочу толкнуть…

– Ты же говорил, что до самой смерти с ним не расстанешься. Или какая беда приключилась?

– Да уж приключилась, – хмуро кивнул Приморов. – Братка надо выручать.

– Не понял… Ты о чем? Ведь твой единственный брат давно умер…

– Да я не про него, а про пса, дружка моего. Братком я его назвал. А не рассказывал разве? Ну послушай…

Подхожу как-то к нашему рынку, а навстречу мне из ворот мчится маленькая шавка со здоровым ребром в зубах. А наперерез ей уже летят три такие же дворняжки, но куда крупнее. И отняли бы они у шавки ее добычу, если бы не вступился за нее молодой, но уже крепкий рыжий пес породы колли. Минутой раньше он спокойно вышагивал рядом с пацаном лет десяти и вдруг, легко вырвав поводок, стремительно ввязался в собачью “разборку”. Лохматые “рэкетиры” бросились наутек, да и сама “добытчица” ловко улизнула со своим лакомством.

Довольный успехом, колли поспешил на зов пацана через дорогу и, поскользнувшись на ледяной выбоине, попал под машину. Пацан с ревом бросился к скулящему псу, попытался поднять его на ноги, но безуспешно – задние лапы собаки висели плетьми.

Тут появились родители парнишки, которые, наверное, на рынок заходили. Было видно, что они – из “новых русских”: дорогие шубы и шапки, на руках всякие перстни. Постояли над раздавленной собакой и уволокли в стоящий неподалеку “джип” своего брыкающегося отпрыска, увещевая, что пса все равно не спасти, а они ему нового купят. А рыжий все скреб передними лапами снег, пытаясь “догнать” уходящую машину, и на глазах у него, ей-богу, были слезы…

В общем, не мог я его оставить. Поднял на руки и потащил к себе. Я тогда временным жильем обзавелся – охранял особняк, который местный предприниматель строил. Хозяин прикупил стоящий рядом домишко, где я после подвалов устроился, можно сказать, с комфортом. Ну допер кое-как я “раненого” до своего жилища и стал его выхаживать. Помог знакомый ветеринар, бывший мой сосед по “благополучному” еще житью-бытью. Сколько радости было у нас, когда через несколько месяцев Браток – так я назвал пса – самостоятельно заковылял по полянке у дома.

– Привязались мы друг к другу капитально, – грустно улыбнулся Саня. – Браток и спал со мной, и ел, и по городу ходил, пока мы пацана того, его первого хозяина, не встретили. Мальчишка остолбенел, и по выражению его лица было видно, что, с одной стороны, он собаку свою узнает, а с другой – глазам своим не верит. Браток сам развеял сомнения, подойдя к мальчишке и лизнув его руку. А потом ко мне вернулся. И я дал с ним ходу, опасаясь, что, придя в себя, пацан родителей позовет, и пса у меня отнимут. К счастью, их поблизости не было, однако, как оказалось, рано я радовался…

Уж не знаю, как бывшие хозяева колли нашли меня, но уже на следующее утро их “джип” тормознул возле моей хибары. Пацан сразу к Братку бросился, а родители стали на меня “давить”, причем поначалу грубо. Дескать, я должен вернуть собаку, если больших неприятностей не хочу. Потом угрожать перестали и предложили мне хорошие деньги плюс выпивку за добровольную “сдачу” собаки.

Столько денег, которые они мне совали, я уже давным-давно в руках не держал. Однако переборол соблазн, хотя опохмелиться страшно хотелось. Но Браток для меня был выше этой сделки. Подошел к нему, чтобы в дом увести, а парнишка обхватил его за шею и кричит сквозь рыдания, что без своей собаки никуда не пойдет. И такое отчаяние в его голосе, глазах было, что я дрогнул… Постоял да и отдал ему пса. А когда он медленно, оглядываясь на меня, пошел на поводке за пацаном, у меня самого, поверишь ли, слезы выступили. Однако деньги, которые мне “гости” оставили на крыльце, взял.

Потом все думал, правильно я сделал или нет. И пацана было жалко, и себя. Такая тоска навалилась, будто последнего родственника похоронил. У меня ведь в этой жизни из близких только Браток и оставался…

Пил я в тот день с мужиками знакомыми до позднего вечера. А на рассвете услышал за дверью какое-то поскребывание и вроде как плач ребенка. Сперва думал, что мне это с похмелья почудилось. Но дверь открыл и… Браток мне на грудь бросился, все лицо мигом облизал. А я его в морду целую и едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься, как тот пацан. Тут уж я напился на радостях – Браток рядом. Правда, побаивался, что хозяева снова за ним приедут. Однако они, видно, поняли, что пес сбежит и во второй, и в третий раз, предательства им не простив, и больше не появлялись.

Зажили мы с Братком, как прежде, дружно и неразлучно. Он меня, бывало, ночью, когда холодно было, телом своим согревал. А потом я сделал то, за что до сих пор нестерпимо стыдно…

– В общем, – Саня нервно попросил сигарету, – совершил я такую пакость, которая приравняла меня к бывшим хозяевам Братка. Хотя предал я его не так откровенно, как они, но все равно предал.

Поддался, подлец, на уговоры моих собутыльников использовать преданность Братка, чтобы иметь постоянные деньги на выпивку и жратву. Сперва долго отмахивался, слушать ничего не хотел, но они наседали все сильнее. Мол, если пес даже от прежних хозяев к тебе вернулся, то от новых и подавно прибежит назад. А значит, можно наладить легкую и непыльную коммерцию: продать пса за хорошие деньги, а через день-другой Браток опять у твоих дверей. И ты, мол, опять его загоняешь другим покупателям, а он опять возвращается. И так далее.

И уломали-таки меня, гады. После расклейки объявлений покупатели нашлись быстро. И деньги я с них взял очень приличные. Погуляли-погудели мы с дружками по полной программе. Все шло, одним словом, по намеченному плану. За исключением одного: прошло несколько дней, как я продал Братка, а он не появлялся. Меня это встревожило. Разузнал адрес тех, кто пса у меня купил, и отправился к ним. Браток лежал, положив морду на лапы, у недостроенного гаража, откуда доносились мужские голоса. И выглядел каким-то сиротливым, заброшенным. Я негромко, подсевшим от волнения голосом окликнул его. Браток мгновенно, точно пружиной подброшенный, вскинулся и тоже меня увидел. Замер на несколько секунд и… отвернулся. Внутри у меня все словно заледенело. “Браток, ну подойди хоть поздороваться”, – выдавил я хрипло. Но пес, даже не оглянувшись, медленно и тяжело ушел в гараж…

Наверное, собаки понимают куда больше, чем мы полагаем. Когда я первый раз Братка отдал, то он, вероятно, понял, что сделал я это из жалости к пацану, и потому вернулся. А вот того, что я его за деньги отдал совсем чужим людям и дружбу нашу предал, он не простил…

Вот почему я наотрез отказался от совета корешей пса выкрасть. И решил во что бы то ни стало Братка выкупить, даже если за него запросят вдвое, втрое больше. Потому и колечко материнское продаю, и работу временную нашел, и…уже три недели не пью, каждый рублишко на выкуп откладываю. Иной раз самому не верится – я ли это. Браток мне всю душу перевернул…