Общий вектор развития религиозной ситуации в Татарстане, да и в России в целом определяется в треугольнике “православие – ислам – государство”, отношения между которыми в значительной мере носят характер славяно-тюркского взаимодействия. Нельзя сказать, что во взаимодействии этом все безоблачно, некоторые политологи отмечают даже наметившееся ухудшение. Помимо общего системного кризиса, из которого никак не может выйти страна, негативно на религиозную ситуацию влияет целый ряд факторов, действующих в собственно религиозной сфере и в области государственно-конфессиональных отношений. Сказываются и разрушение общегосударственной системы контроля за соблюдением законодательства о свободе совести и своеобразная этнизация исламских организаций, когда вместо двух духовных управлений мусульман, которые были при советской власти, возникло более 40 религиозных центров. Не забудем, что еще сформирован целый ряд республиканских духовных управлений и органов по делам религий субъектов РФ при почти полном отсутствии координации со стороны федерального центра. Такая ситуация, кстати, как раз и создает возможность использования религиозных организаций в этнократических и этносепаратистских целях.

Еще один фактор, ухудшающий межконфессиональное сотрудничество, – это особые отношения российской власти с одной конфессией, а именно – с Русской православной церковью и ее лидерами, что, между прочим, противоречит конституционному принципу отделения религий от государства.

Вызывает тревогу усиление шовинистических настроений. В 1995 году, как показывают опросы, доля русских, высказавшихся за создание православного русского государства на территории России, перевалила за 50 процентов, а сегодня их еще больше.

Как считают многие политологи, единое правовое поле в России, в принципе, невозможно создать. По мнению Ш.Бено, “Россия не может быть унитарной страной, так как мы оцениваем одни и те же события и поступки по-разному, и заставить чеченца думать так же, как нижегородца, невозможно. Поэтому в России должны быть разные формы правления: где-то монархия, где-то, возможно, ханство, где-то сейм, а в Чечне – совет старейшин…” Причина радикализации любого религиозного движения, в том числе православного, которая, думается, проявится очень скоро, заключается именно в том, что власть не может предложить обществу адекватную программу развития.

На мой взгляд, непродуктивны дискуссии, когда представители разных конфессий пытаются найти в вероучениях друг друга какие-то изъяны. Например, на одной из конференций, посвященных диалогу христианской и исламской культур, протоиерей Цветков выразился в том духе, что ислам – не что иное, как собрание и сосредоточение околохристианских еретических течений. А Мурад хазрат Архипов, с другой стороны, говорил о том, что истинность интерпретаций божественного откровения в христианском вероучении может быть поставлена под сомнение, ибо нет оригинала этого откровения. Мне кажется более целесообразным искать сходства, а не различия. Но в любом случае, прежде чем вести такой диалог между представителями ислама и христианства, нужно выяснить, какое представление о той или иной религии преобладает в мусульманской или христианской среде. Мне, к сожалению, приходилось сталкиваться с такими крайними взглядами, как, например, “ислам – религия бандитов”. Второе условие плодотворного диалога – ясное представление о возможном механизме и формах взаимодействия между исламом и христианством. Возможны ли между ними цивилизованные отношения без регулирующей роли государства? Если да, то можно вопрос поставить шире: а какова тогда вообще роль государства, где границы, которые оно преступать не должно? Немаловажно, кем эти границы определяются. Видит ли власть, что в некоторых регионах России есть заметная диспропорция в развитии ислама и православия? Ставропольский архиерей Струполев, например, в очень настойчивой форме предлагал нам отказаться от ставшего уже привычным наименования некоторых республик в качестве мусульманских.

И еще одна важная проблема – религиозное образование и воспитание. Известно стремление мусульманского духовенства включить изучение Корана и шариата в общешкольную программу в национальных школах. То же самое я слышал и от православных иерархов: христианское богословие должно стать неотъемлемым компонентом государственного образования, правда, уже на общероссийском уровне. Вопрос очень сложный и тонкий; насколько мне известно, сами руководители образования открещиваются от тех и других, выступая за сохранение светского характера школьного обучения.

И последнее, о чем хочется сказать. Даже “разборки” внутри одной конфессии – дело не только самой этой конфессии, но и предмет общегосударственной заботы. Ибо дестабилизировать ситуацию в регионе и стране способен иногда даже такой вроде бы мелкий внутриконфессиональный конфликт. Также очевидно, что взаимодействие власти и религиозных организаций не должно носить случайный, спорадический характер. И сегодня такое понимание вызревает. Большинством аналитиков, да и самими священнослужителями поддерживается идея создания некой государственной структуры, которая бы целенаправленно и профессионально помогала религиозным организациям в разрешении сложных вопросов.

Радик ГАТИН.