Самой природой в родителях заложена роль защитника своих детей. В правовой интерпретации она выглядит так: «Обеспечение, защита прав и интересов детей возлагается на их родителей». Но очень часто мы слышим термин «неблагополучная семья», в которой родители добровольно отчуждаются от этой роли.
Беда в том, что ребенок, не получая от папы-мамы пищи, тепла, безопасности, вынужден по детскому неразумию вставать на путь бродяжничества, попрошайничества, преступности. На улицах российских городов, на вокзалах, рынках, в поездах можно видеть беспризорных детей. Они грязны, плохо одеты, говорят грубо, нецензурно. Будущее их можно предсказать уверенно: или в лучшем случае пополнят армию безработных, ибо уже лишены возможности получения полноценного образования и воспитания, или уйдут в криминальную среду.
«Российская газета» пишет: «В стране миллион сирот. И миллион заключенных. Когда те, кто сидит, выйдут на свободу, их сменят те, кто сейчас в детдомах. Потому что 45 процентов сирот попадают в тюрьму, 35 — спиваются, 10 процентов погибают. Лишь 10 процентов относительно благополучны».
В чем причина этого опасного явления, принимающего массовый характер? Говорят, прежде всего, в плохих родителях. Обычно правонарушения совершаются ими на фоне злоупотребления алкоголем и наркотиками. Однако они не всегда при этом хронические алкоголики или наркоманы. Но, находясь в состоянии дурмана систематически, конечно, не способны заботиться о детях. В пьяном виде допускают грубое, жестокое с ними обращение. Сам ребенок противостоять ему не в силах. Неудивительно, что большинство подростков из таких семей уходят из дома, ночное время проводят на улице, как правило, пополняя асоциально направленные группы. Там обеспечивают простую и быструю адаптацию новичков… Все вместе взятое — неблагополучная семья и социально дезорганизованная группа — делает их психику невосприимчивой к педагогическим воздействиям, к социальным ценностям, к проблемам общества.
А ведь нашим детям придется создавать материальные блага, защищать Родину. От того, какими они вырастут, зависит будущее страны. Какой вклад внесут в него те, кто на себе испытал жестокость родителей, несправедливость судьбы? Став родителями, прежде всего, воспитают себе подобных… Если нет какого-то счастливого стечения обстоятельств, ребенок, родившийся в неблагополучной семье, обречен: искалеченная судьба, ущербная личность с асоциальными установками, физическое и психическое здоровье которой, как говорится, оставляет желать…
Отцы и дети: развод
Вот говорят: с детьми не разводятся. Еще как! Невзирая на то что одна из особенностей прав родителей — их неотчуждаемость. Сам родитель не может отказаться быть их обладателем. Утрата прав может быть лишь следствием лишения их в судебном порядке.
В октябре 2005 года мать грудничка Анастасия Сорокина (здесь и далее фамилии изменены) из Верхнеуслонского района оставила место жительства, злостно уклоняясь от исполнения материнских обязанностей. Отцом сына указала вымышленное лицо — об этом говорится в решении районного суда. Уже год ребенок живет у Светловой, предполагаемой свекрови Сорокиной. Предполагаемый отец служит в армии. Светлова считает себя бабушкой брошенного ребенка, содержит его, устроила в детсад и сейчас оформляет опекунство.
В мае суд лишил Сорокину родительских прав по иску районного прокурора. Думается, к ее удовольствию: она по собственной инициативе отказалась от сына, мотивируя, что он помеха в ее личной жизни. О чем написала в записке к Светловой. «Личной жизнью» Сорокина называет разгульный образ жизни, который оказался ей милей собственного дитяти. Малолетнее чадо противопоставить этому ничего не может. До 14 лет ребенок не вправе отказаться от родителей. Если те захотят вернуть свои права, изменив образ жизни и отношение к воспитанию детей, то ребенка, не достигшего 10 лет, не спросят, хочет ли он, чтобы бросившие некогда люди опять обрели его в качестве сына или дочери. Тем, кто достиг четырнадцати, суды позволяют самостоятельно защищать свои права.
Этим воспользовалась 16-летняя Оля из того же района. Родители судьбой дочери уже давно не интересуются. Не работают, пьют. В доме нет отопления, электричества, мебели. Благо то, что и к судьбе Оли проявили участие другие люди, приютили ее. К сожалению, так «везет» далеко не всем детям, чьи родители лишены родительских прав.
В Нурлатском районе двух ребятишек — пяти и четырех лет — еще до судебного процесса отобрали у матери, поместив в Чулпановскую больницу. Чесотка, педикулез, истощение… Неработающая женщина, ведя аморальный образ жизни, запирала детей в бане — без еды и воды. На суде иск органа опеки не признала. Оно понятно. Лишение родительских прав лишает и возможности тратить детские пособия. Наоборот, надо платить алименты. Суд лишил ее родительских прав, ведь и раньше дети уже доставлялись в ЦРБ…
В мае Ново-Савиновским районным судом Казани рассмотрено дело в отношении Равиля Галимзянова. Будучи пьяным, он на протяжении длительного времени истязал малолетнего сына Тимура. Закрытая травма головы, перелом правой кисти… Мужчина получил два года лишения свободы — условно! Родители не следили за мальчиком, он ходил грязный, голодный, попрошайничал, не учился, стал токсикоманом. Изредка приходя в школу, доедал то, что оставалось в столовой после одноклассников. Родители же приходили в школу, только когда им сообщали, что можно забрать новогодний подарок для сына. На момент суда их второй ребенок, трехлетний, был в больнице в связи с отравлением…
— Жестокое обращение с детьми, к сожалению, — не редкость в современных семьях, — говорят сотрудники подразделения по делам несовершеннолетних. Но даже если ребенка забирают от пьющих и жестоких родителей, проблема решается не всегда. Детей помещают в больницы, в социальные приюты, но они часто оттуда сбегают. Никакое соцучреждение не может заменить ребенку маму и папу, семью. Они продолжают любить своих непутевых родителей!
Этих безответственных взрослых нужно лечить от алкоголизма, но в России лечить по принуждению нельзя. А значит, пока все будет оставаться, как есть.
Кто виноват и что делать?
В прошлом году районными и городскими судами нашей республики рассмотрены 1265 дел по лишению родительских прав. Передо мной несколько таких дел, предоставленных Управлением Судебного департамента РТ. Детей изолировали от родителей, проживание с которыми представляло опасность для их физического и нравственного здоровья. Исход вроде бы положительный. То есть ровно наоборот — исход отрицательный, если иметь в виду, что распад семьи, зафиксированный и юридически, дело отнюдь не благое.
Поблагодарив за инициативу, подумаем, чего хотят сотрудники судебных инстанций, предлагая выдвинуть тему лишения родительских прав в поле общественного сознания? Читая решения суда, понимаешь: ограничиться описанием детских мытарств и осуждением нерадивых, преступно-легкомысленных и просто преступных родителей было бы тоже по меньшей мере легкомысленно. Надо что-то делать.
Хирург Герман Пятов пять лет координирует проект «Мурзик.ру», объединяющий анонимных благотворителей. Забота о детдомовцах — его жизнь.
— Не так давно, — говорит он, — на меня вышли некие люди из правительства с рядом вопросов: можно ли установить точное количество сирот в России, как их подсчитать, классифицировать и что с ними делать? То есть даже на этом уровне нет точных данных и представлений о том, как решать эту проблему. Они предложили сформировать рабочую группу, но встреча ничем не закончилась. Я не услышал конкретных предложений о статусе группы, ее возможностях и ресурсах. Поэтому мы пока решаем собственные задачи, реализуем свои программы.
Вообще, проблема сиротства тесно связана с проблемой бедности. В результате низкого уровня жизни возникает тотальный алкоголизм — основной «поставщик» сирот в детские дома. Сейчас, по нашим данным, детей в сиротских учреждениях страны около 700 тысяч, но проблема этим не исчерпывается — потенциальных социальных сирот из неблагополучных семей можно насчитать еще сотни тысяч.
В современной России среди множества острых проблем детское сиротство — едва ли не самая наболевшая. Но как социальный феномен она появилась не сегодня. И отношение к ней не всегда было одинаковым.
Размышления о сиротстве
Проблемой сирот (беспризорников) после Гражданской войны занялась ВЧК. Но не столько конвоиры с винтовками, сколько талантливые педагоги типа Макаренко решили ее. Потому что дискурс* социальной опасности сирот, характерный для силовых структур (не только, разумеется, для них), тупиковый. Для него свойственно называть сирот «бродячие элементы», «малолетние преступники», «разносчики болезней», «источник антисанитарии». Разумеется, такие были чужды обществу, строившему коммунизм, поскольку «увеличивают преступный контингент и количество хищений», «получают пропитание от правонарушений», «среди них развивается хулиганство, воровство и другие безобразия». Надо заметить, этот стереотип весьма живуч. Образ ребенка-сироты здесь в устах современников не отличим от образа сверстников 1920-х годов.
Например, заместитель генерального прокурора России использует термины «армия безнадзорных детей», «уличные оборванцы», «подвальные бродяжки», «стая несовершеннолетних преступников», «бесприютная малолетняя часть общества» («РГ»). Чиновник уверен, «миллионная армия маленьких изгоев уже сегодня представляет большую опасность для общества», ведь они «впитывают идеологию социального дна, где жестокость, насилие и протестное поведение становятся стилем жизни», и резюмирует: «Вот он — источник будущих сидельцев». Фраза достойна стать крылатой. Как ни печально, она верна по факту. Но такое определение сирот предполагает решать проблему запретительно-ограничительными мерами как тогда, так и сейчас, почти через сто лет. Тогда: «Отправлять, воспрещать въезд», «эвакуировать», «прекратить присылку, вывезти», «изъять, разбросать по детским домам». Сейчас: «сокращать приток», «выловить», «бороться», «направить на путь истинный». Делать это предлагается тем же правоохранительным органам. Если дети-сироты рассматриваются как преступный элемент, они попадают в одну категорию с прочими нарушителями правопорядка. А где таковые содержатся? В изоляции от общества, в тюрьмах. Не случайно представление о социальной опасности беспризорников так живуче и популярно: гораздо легче ужесточить режим наказания правонарушителей из низших слоев общества, нежели улучшить условия их жизни.
Чем оперировал Макаренко? Понятиями социального участия (несчастные дети — больные и голодные) и социальной полезности их (будущие члены общества, его ресурс). Это был шаг по интеграции сирот в общество, детские проблемы оказались в центре внимания. Оказание помощи им при этом рассматривалось как социальная инвестиция в будущее развитие.
Ныне, наряду с другими, популярен дискурс социального оправдания. Его суть — поиск виноватого. Виновато не общество, не власть, а отдельные плохие родители. Меры, предлагаемые в этом случае, тоже тупиковые. Наказать родителей, лишить родительских прав. Но лишение по закону распространяется только на уже существующих детей. Завтра эти же родители родят еще, еще и еще. И потом, плохие родители — тоже воспроизводящийся контингент. При этом извечный вопрос «кто виноват?» никак не может перейти к конструктивной стадии «что делать?», ибо обвинение нерадивых родителей позволяет представителям власти снять с себя ответственность за неэффективные действия или бездействие.
Не подвергается сомнению то, что воспитание детей — обязанность родителей, в то время как соответствующие институциальные структуры могут и должны лишь привлечь к ответственности нерадивых. Но появление неблагополучных семей в обществе — не случайность, а закономерность. О причинах же, приводящих к пьянству, безработице и малообеспеченности, умалчивается. Это напоминает концепцию андеркласса, в которой бедные сами виноваты в своей бедности — не предпринимают достаточно усилий, чтобы выбраться из нищеты.
Помимо прочих, в обществе в последние годы формируется дискурс социального партнерства — в результате осознания неэффективности обвинения семьи: лишение родительских прав приводит лишь к ее деградации, но не к восстановлению. Здесь рассматривается сиротство как следствие социального неравенства. Это проблема всего общества, всей страны. Принятие ответственности на себя ведет к предложению новых путей решения проблемы. Оно предполагает объединение усилий, поскольку общество и государство наравне с родителями объявляются ответственными за детей.
Большая роль отводится общественным организациям и объединениям. Создаваемые при интернатах и детдомах ассоциации родителей и педагогов, попечительские советы, ассоциации выпускников, общества инвалидов, работающие с проблемными семьями, эффективны потому, что объединяют усилия государственного и негосударственного секторов общества. Властным структурам же отводится роль координатора.
Здесь уместно вспомнить о таком явлении, как социальное единение в годы Великой Отечественной: советский народ — одна семья, сироты — дети всего народа. Это было органичной частью широкой политической цели, призванной объединить советский народ в стремлении к победе над врагом. С теплотой, болью за пережитые детьми страдания писались портреты сирот военных лет. В рассказах содержался и ответ на вопрос «что делать?». «Своим» детям и помогают всем миром. Когда детей не делят на «своих» и «чужих», помощь обретает глубокий родовой смысл: сберечь «наших» детей, пока их родители защищают нас. Сберечь для будущей мирной жизни. Именно для этого и нужны детские дома. Это ведет и к усыновлению, поскольку дети не «чужие», а «свои». Во властных директивах военных лет не говорилось прямо, что ослабленное войной государство не в состоянии нести заботу о сиротах в одиночку. Забота о сиротах определялась как «патриотическое дело», «повседневное дело советских патриотов», «святое, общенародное». Это способствовало быстрому преодолению исключения детей-сирот из общества, единению народа.
Возможно, и сегодня именно помощь детям-сиротам может стать идеей, способной объединить россиян. Думается, для этого важно помнить, что социальные проблемы не существуют независимо от нас, они результат коллективного определения. Дискурсы социальной опасности и социального самооправдания не способствуют успешной интеграции детей-сирот в социум, как показывает практика, а ведут к их отчуждению. Лишь когда получит приоритет идея общей ответственности за них, тогда и появится основа для того, чтобы дети в семьях были любимы и благополучны.
