Чуть более недели назад в республиканском центре реабилитации МЧС в Казани появились новые пациенты – тридцать три женщины разного возраста.
Это не жертвы тщательно скрываемой катастрофы и не сотрудники спецслужб, для реабилитации которых десять лет назад был создан центр. Этим женщинам не довелось бывать в “горячих точках”, угроза пережить аварии и катастрофы их тоже миновала. Но за их плечами не менее тяжелое прошлое, расстаться или хотя бы смириться с которым удалось далеко не каждой. Они – матери и вдовы тех, чьими жизнями оплачен интернациональный долг Афганистану и военные действия в Чечне, тех, кто участвовал в ликвидации последствий катастрофы в Чернобыле, кто погиб при исполнении служебного долга в чрезвычайных ситуациях. Подобная “смена” организована в казанском центре, как, впрочем, и во всей России, впервые.
Как появилась идея реабилитации близких погибших? Рассказать об этом мы попросили директора центра, доктора медицинских наук, профессора Шамиля Каратая.
– Сказать однозначно, кто является автором этой идеи, сегодня невозможно. Да, наверное, и не нужно. В нынешнее неспокойное время стрессам подвержены все. И все же некоторых людей это касается более конкретно. Как депутату Госсовета, председателю республиканского координационного совета сторонников партии “Единая Россия” мне часто приходится сталкиваться с проблемами женщин, чьи мужья или сыновья побывали в “горячих точках”. И что меня всегда удивляло – они ведь приходят для того, чтобы попросить или потребовать помощи своим мужчинам, но никак не себе. А когда спрашиваешь: “А вы-то как себя чувствуете?”- ответ, как правило, один: “Я-то справлюсь как-нибудь, вы ему помогите”.
Думаю, никому не нужно прояснять психологический статус мужчин, по сути, прошедших войну. Как правило, это нарушенная психика, и чтобы просто жить рядом с таким человеком, нужны крепкие нервы. Нелегко и семьям сотрудников МЧС.
В декабре прошлого года водолазам этой службы пришлось в течение нескольких часов в холодной, мутной воде, когда дно освещалось лишь шлемовыми фонарями, а над головой была корка льда, искать тела погибших и поднимать их на поверхность. Стресс тяжелейший, без ущерба для психики это пройти не может. А теперь представьте: утомленный такой работой человек приходит домой, и неизбежно часть его состояния передается близким – они должны и выслушать, и посочувствовать, и создать дома такую атмосферу, чтобы завтра спасатель мог с новыми силами идти на работу. Так разве эти женщины меньше нуждаются в реабилитации, чем спасатели? Постоянный невроз, если его не снять вовремя, неизбежно даст негативные последствия не только для психики, но и для здоровья вообще. А каково вдовам и матерям, потерявшим сыновей? Так, из тридцати трех пациенток, поступивших в центр, только треть можно считать справившимися со своим горем. Остальным обязательно нужна помощь как минимум психолога.
– Наши предки, – продолжает профессор Каратай, – были мудрее и милосерднее нас. Петр I еще в 1719 году издал указ о защите вдов и сирот, спустя полвека Екатерина II учредила так называемую вдовью казну, дабы помогать семьям погибших во славу Отечества, в 1803-м супруга Александра I создала дома для вдов. История полна примеров милосердия, гуманных акций. Причем наша, отечественная история, ведь за рубежом традиции милосердия несколько беднее. Разве что королева Дании организовывала нечто подобное, да в США были слабые попытки поддержки вдов погибших во Вьетнаме. Так давайте возрождать хорошие, добрые традиции человеческого отношения друг к другу. Для начала – помогая этим женщинам.
– Насколько я знаю, в распоряжении вашего центра всего сто мест – и это на девять тысяч работающих в структурах МЧС. Если взять на реабилитацию еще и вдов, матерей погибших… Справитесь?
– Думаю, да. Более двухсот татарстанцев погибли в Афганистане, число погибших в Чечне пока не обнародуется. Плюс женщины, потерявшие мужей или сыновей в мирное время, – спасателей, пожарных. Пятьсот-шестьсот пациентов добавляется к основному контингенту, не меньше. Возможно, потребуется некоторое расширение коечного фонда, в наших планах – возведение пристроя к основному зданию.
– Эта акция как-то связана с Годом благотворительности в республике?
– Меньше всего хотел бы называть это акцией. Точнее сказать – начало серьезной, планомерной работы. Так, для каждой из реабилитируемых готовится индивидуальная программа с прогнозом – пациентка должна знать, на какой результат медики рассчитывают и к чему можно стремиться. Реабилитация – это ведь не только лечение. Последнее может продолжаться всю жизнь, а реабилитация предназначена для того, чтобы в определенный срок вернуть человеку желание жить, бороться. Да лечиться, в конце концов. Подготовленные в центре медкарты пациенток – с установленными диагнозами, рекомендациями к лечению – после курса реабилитации мы передадим в поликлиники по месту их жительства. Но и затем из нашего поля зрения ни одна женщина не выпадет – так же, как и сотрудники МЧС, она будет проходить ежегодные осмотры у специалистов центра, а при необходимости курс лечения и реабилитации повторятся.
В штате центра есть не только психологи и психотерапевты, но и узкие специалисты-реабилитологи. Кроме своих специалистов к диагностированию привлекаем лучших медиков республики. Например, главного психиатра Поволжского округа Анатолия Карпова.
А Год благотворительности… Президент Татарстана как-то назвал это начинание эстафетой добрых дел. Лучше, наверное, не скажешь. Эту эстафету подхватили и мы, но по-своему, ибо в данном случае выступаем не благотворителями, а исполняем долг государства перед гражданами. Ведь поддержка членов семей погибших – прямая обязанность государства, определенная законодательством. И долги нужно платить.
