«Непохожие на других» – эти заметки журналиста Евгения Ухова, опубликованные 24 июля прошлого года, стали поводом для большого разговора о встречах с людьми, которые
Наследие Валерия Леванова
Уважаемая редакция! Ваше предложение вспомнить человека, оставившего глубокий след в личной судьбе, меня ничуть не затруднило. Им был и остается Валерий Петрович Леванов, руководитель хоровой капеллы Казанского государственного университета, профессор Казанской консерватории, заслуженный работник культуры Татарстана и России, заслуженный деятель искусств РТ.
Когда родители чуть ли не на последние гроши купили 13-летнему Валерке гармошку, они и не думали, что этот нехитрый инструмент определит будущую профессию сына. Но тот для себя твердо решил, что станет музыкантом. Помог случай – приехавший на побывку старший брат, увидев, с какой гордостью братишка берет в руки гармонь, увез его в Саранск на прослушивание в музыкальное училище. И его приняли! Незадолго до выпуска на поиск талантов приехали педагоги Казанской консерватории. Им приглянулся юноша, который за учебный курс по классу баяна, проявил еще и недюжинные дирижерские задатки. После окончания консерватории судьба свела его с университетской капеллой – в 1966 году он принял на себя обязанности художественного руководителя студенческого хора КГУ.
Ему пришлось немало потрудиться, прежде чем капелла пережила новый творческий подъем, зазвучала не только в стенах университета, но и на сценах Москвы, Ленинграда, других городов СССР. За всеми этими успехами стояла титаническая работа талантливого дирижера и музыканта по воспитанию вокальной культуры, музыкального вкуса хористов. Никогда не забыть наши репетиции: они проходили на одном дыхании, становились для каждого из нас настоящим праздником – мы чувствовали, как из множества аккордов сплеталась чудесная, неповторимая ткань хорового исполнения.
Не случайно после концертов нам приходили благодарственные письма. Вот что написала школьная учительница Н.Лебедева: «Слушая вас, не верилось, что люди разных профессий могут составить такое чудное единство! Казалось, что вместе с вами поет вся окружающая нас природа: лес и степь, деревья и цветы. Живите, дружите, дети капеллы, – вы так нужны людям!»
По традиции 1 сентября «капеллисты» разных поколений собирались у главного здания alma mater и с наслаждением исполняли для стихийно собравшейся публики и народную песню «Чисто поле», и негритянский спиричуэл, и «Ave, Maria» Баха, и латышскую «Вей, ветерок!», и эстонскую «Веселый танец». Если в этот момент здесь оказывались молодожены (Дворец бракосочетаний находился неподалеку, а они по традиции возлагали цветы к памятнику Владимира Ульянова), мы исполняли для них славящую молодых мелодию.
Помню, как проходили традиционное посвящение в хористы новых студентов, а в последний день мая – традиционный концерт выпускников в актовом зале. На него приходили не только те, кто уезжал из Казани по распределению, но и выпускники прошлых лет, поклонники капеллы. А ее «птенцы», разлетаясь по всем концам страны, продолжали дело своего любимого педагога. Учительница Эльвира Хисматуллина наполняла музыкой сердца учеников на школьных уроках пения, Галина Курунина объединила в ансамбль «Элегия» ульяновских девчат…
За все годы, которые Леванов руководил капеллой, через его руки прошли сотни студентов. Многие запомнили его не только как профессионального музыканта, но и духовного отца, который всегда находил время помочь им в трудную минуту.
Был такой случай. Бандиты ранили ножом одного из наших басов – парню угрожала смертельная опасность. Полгода он пролежал в больнице, и все это время хористы не оставляли своего товарища и давали концерты для медперсонала. И он снова оказался в нашем строю! А когда несчастье постигло нашего чудесного тенора и виртуозного гитариста Славу, капелла стала его второй семьей.
Однако самой замечательной нашей традицией были свадьбы! Так получалось, что наши басы и теноры находили невест именно среди альтов и сопрано. Какие это были свадьбы – песнопения и хороводы не прекращались до самого утра. И вот что интересно: семьи эти оказывались очень крепкими!
Во многом благодаря Леванову капелла на всю жизнь сохранилась в сердцах многих выпускников. «Капелла была и остается для нас чудесным и радостным наваждением. И только теперь, в зрелости, мы понимаем, каким бесценным был этот подарок судьбы» (супруги Грунины, преподаватели Марийского политехнического института). «Пишу эти строки в международном
аэропорту по пути в Гавану. Где бы я ни был, я навеки с вами!» – такую телеграмму прислал нам выпускник биофака Рушан Сабиров.
К сожалению, сегодня капелла – дипломант, лауреат всесоюзных и международных конкурсов – переживает не лучшие времена. Уже третий год в КФУ отменяются межвузовская «Студенческая хоровая весна», фестиваль хоровой музыки имени Степана Смоленского – нашего земляка, реформатора хорового исполнительства и образования, организованный в 2007 году Валерием Петровичем. Тотальные преобразования, происходящие в одном из старейших российских университетов, коснулись и десятилетиями создаваемого культурного наследия вуза. Как видно, пока не лучшим образом…
Раиса ЕРМИЛОВА,
ветеран капеллы
Рустем и его «ковчег»
Наша встреча с Рустемом Шайхутдиновым состоялась весной 2001 года. В ту пору в республике органами МВД РТ было выявлено более 30 тысяч беспризорников. На учете милиции состояли 11 тысяч детей и подростков, во время рейдов сотрудники задержали 665 маленьких попрошаек. И хотя к тому времени в республике было открыто 13 детских приютов, в которых нашли временное прибежище 500 маленьких бродяжек, таких заведений должно было быть гораздо больше. Тогда-то я и узнал, что бывший руководитель центра «Среда», владелец салона отделочных материалов, архитектор и предприниматель открыл первый частный приют для казанских гаврошей.
Разыскать его оказалось не так просто. Вход в полуподвал с претенциозной вывеской «Грин Хауз» я не без труда разыскал в овраге улицы Рабочей Молодежи. Полуподвал больше смахивал на мастерскую – штабели оцинкованного железа в проходе, горы покрышек, станки… И лишь пройдя в глубь коридора, по расписанными детской рукой новогодними сюжетами простенкам угадал искомую дверь.
В кухне-столовой за обширным столом на дюжину персон, вперившись в телевизор, где шел зубодробительный американский блокбастер, сидела ватага ребятни, уплетая за обе щеки пшеничную кашу, горкой наваленную в глубокие тарелки. Кашеварила многодетная мать Галина Полушкова, дети которой – двое малышей и школьница Катя – здесь дневали и ночевали.
Из постоянных ночлежников к позднему завтраку поднялись лишь двое: 15-летние сверстники Гоша и Алена, остальные продолжали спать, укутавшись с головой в одеяла. Гоша этот уже который год пробавлялся случайными заработками на улице Баумана, но в тот момент был на мели – на последней шабашке его «кинули» с деньгами. А так он, как говорят, слыл мастером на все руки от скуки: чинил в подвале электропроводку, сантехнику, магнитофоны, мечтал работать на автостанции тех-обслуживания. Когда в последний раз встречался с родными – не помнил, хотя есть у него и старшая сестра, и трое младших братьев. Если бы не приют, кантоваться бы ему в казенной воспитательной колонии.
Под стать ему и Алена – перекати-поле. Жила в пригороде с матерью и бабушкой. Бегала в школу в соседнее село, но, оказавшись случайно на центральной улице Казани, там и «прописалась» – учеба побоку, к родным не кажет носа. Еще один из этой компании – Сережа Платонов ушел из дома аж в шесть лет! Малолетнего беглеца милиция не единожды водворяла в лоно семьи, но он упрямо рвался на свободу. У него пять родных сестер и братцев, но им он предпочел компанию замурзанных, полуголодных гаврошей, добывающих пропитание мошенничеством и мелким воровством.
У большинства «детей подземелья» судьбы оказались похожими: пьющие родители, бытовая нищета, семейное насилие, нелюбовь. Сюда их тянуло потому, что здесь можно не только отогреться, помыться и поесть, но и передохнуть от уличной жизни. Приют «дяди Рустема» для них словно птичья клетка с незапертой дверцей, вход и выход из которой всегда открыт. Кроме того, тут не только охранников и постоянных «шмонов» нет, но имеются мастерская и выставка художественных поделок, и вывешенный на виду устав внутреннего распорядка, в котором все расписано по минутам от подъема до отбоя. А главное – шкала коэффициента трудового участия: сколько баллов получает обитатель «Грин Хауза» за вынесенное помойное ведро, помытый пол, дежурство на кухне, «командировку» в магазин…
Вначале цель Рустема была проста – устроить гуманитарную столовую для малолетних бомжей. Но тут же возникла проблема: куда им после обеда и ужина деваться? Снова на улицу, в чужую подворотню? Пришлось перепрофилировать один из боксов в спальню, покупать двухъярусные кровати, матрацы, комплекты постельного белья. Появились санузел, прачечная, душ.
Мы сидели в его соседствующем с кухней кабинете, в котором он живет после того, как продал свою шикарную квартиру в центре. Отнюдь не фирменная мебель, потертые шкафы, скромный диван. Правда, мне запал в память компьютерный закуток, где Рустем зарабатывал деньги на содержание приюта своей основной профессией: выполняя заказы на проектирование офисных зданий, коттеджей, дач.
Поначалу подвал проходил по ведомственным документам как подростковый клуб «Помоги себе сам», со временем название стало девизом его основателя, набившего немало шишек в борьбе с чиновниками, которые знать не хотели никакого частного приюта. В управлении образования даже не сочли нужным обсудить с ним статус уникального соцзаведения, источники его финансирования. Рассчитывать пришлось лишь на себя и свою семью: сестру Ульяну и мать Раису Михайловну, живущую в селе Берсут на Каме.
Убедившись, что ждать милости от властей не стоит, он учредил и зарегистрировал социальный фонд «Грин Хауз», цель которого – помочь обездоленным, ушедшим из семьи уличным детям. Фонд выиграл грант – появилась возможность нанять повара, психолога, медработника. Нашлись учителя-добровольцы, которые занимались с трудным контингентом по школьной программе. Жители ближайших домов приносили сюда куртки, книжки, кроссовки, еду – что у кого было. Это уж потом удалось привлечь к благотворительному спонсорству юридических лиц и целые трудовые коллективы.
Раиса Михайловна, дом которой для обитателей этого «ковчега» стал вроде загородной дачи, на зиму закатывала им банки с огурцами и помидорами. Летом они сами паслись на ее огороде – обихаживали грядки, собирали ягоды, кормили кроликов, кур. Сам Рустем Шайхутдинов вынашивал идею разбить здесь палаточный лагерь, из самых старших организовать рыболовецкую бригаду – река-то в двух шагах, а со временем выкупить несколько гектаров земли под «ранчо» и выращивать бычков, разводить лошадей. Он не сомневался, что настоящее ковбойское дело выветрит из подопечных сорвиголов сомнительную романтику трущоб и подворотен.
Увы, осуществить задуманное казанскому Макаренко не удалось – организационные и материальные обстоятельства оказались сильнее его смелых устремлений. Но для детей, которых он в свое время приютил, согрел и поддержал, его уроки доброты и заботы вряд ли прошли бесследно.
Евгений ГРИГОРЬЕВ