Специалисты подсчитали: за чертой бедности сегодня живут около 280 тысяч татарстанцев. Это один из самых низких показателей в Приволжском федеральном округе. А вот теми или иными мерами социальной поддержки пользуются 1,75 миллиона татарстанцев – почти половина населения республики. Только в прошлом году на их социальную поддержку было выделено 14 миллиардов бюджетных рублей. В 2015 году затраты на социально значимые и первоочередные задачи составят 68 процентов расходов бюджета республики.
В нынешних условиях кому-то это нравится, а кому-то нет: одни ратуют за расширение социальных льгот, другие, напротив, считают разумным снизить социальную ориентированность бюджета, перенаправив его в сторону реального сектора. Можно ли найти в этом споре золотую середину? Министр труда, занятости и социальной защиты РТ Эльмира Зарипова (на снимке) уверена, что можно.
– Для начала поясню, что соцзащита в широком смысле – это система мер по соблюдению социальных прав и гарантий, созданию условий, необходимых для нормальной жизнедеятельности всем – и трудоспособным, и нетрудоспособным гражданам, – говорит министр. – Так что эта сфера априори затрагивает и интересы так называемого реального сектора.
В республике сформировалась широкая и разнообразная система социальной поддержки населения, однако государство не может не откликнуться дополнительными антикризисными мерами на трудности сегодняшнего дня. При этом может быть предусмотрено сохранение имеющихся форм социальных гарантий, обновление механизма их предоставления, формирование новых средств и методов. Однако я считаю, что меры соцзащиты должны предоставляться с учетом нуждаемости. Сегодня из 78 различных мер социальной поддержки только четыре предоставляются с учетом доходов – это материальная помощь, субсидии на оплату ЖКУ, детские пособия и компенсация за детский сад. Объем «категорийных», или «статусных», мер, предоставляемых без учета реальной нуждаемости в данных средствах и доходах, равен почти 10 миллиардам рублей – это 71 процент от общих затрат на социальную поддержку населения в республике.
Меры соцподдержки должны быть адресными, прозрачными, стимулирующими к повышению экономической самостоятельности граждан. Это обеспечивает и новый Федеральный закон «Об основах социального обслуживания граждан в РФ», вступивший в силу с января текущего года.
– Эти же законодательные новеллы обязывают смелее запускать рыночные механизмы. Не ставит ли это под угрозу саму систему социальной защиты?
– Да, новым законом приветствуется развитие негосударственного сектора в сфере соцобслуживания. Теперь поставщиком социальных услуг может быть любое юридическое лицо, соответствующее определенным требованиям. Например, в части санэпидправил и нормативов, доступности среды для инвалидов. Обязательное условие – включение этих предпринимателей в региональный реестр поставщиков социальных услуг, который ведет наше ведомство. В него уже вошли 129 поставщиков. Они могут претендовать на госзаказ, при этом если кто-либо из них не получит его, а граждане обратятся к нему за помощью, поставщику компенсируют затраты на предоставление социальных услуг.
– Власть, похоже, заинтересована в интеграции бизнеса в государственную сферу соцобслуживания.
– Правительство России попыталось максимально упростить доступ негосударственных организаций на рынок соцуслуг, предусмотрев предоставление из федеральной казны региональным бюджетам субсидий на возмещение части затрат на уплату процентов по кредитам, полученным юридическими лицами на реализацию инвестиционных проектов в сфере социального обслуживания. Кроме того, в Налоговый кодекс РФ внесены изменения в части обнуления ставки по налогу на прибыль и освобождения частных компаний от НДС по услугам в сфере социального обслуживания. Чтобы устранить излишние административные барьеры, значительно упрощены СанПиНы, что позволит сократить издержки инвесторов при реализации проектов по предоставлению социальных услуг.
Однако социальной миссии не грозит ослабление. Разумная конкуренция в этой сфере приведет к повышению качества услуг, а также закроет их дефицит – помощь получат все, кто в ней нуждается. А таких с каждым годом становится все больше, и не только по демографическим показателям. В Татарстане, например, с этого года расширен перечень оснований для признания граждан нуждающимися в социальном обслуживании. Социальные услуги могут получать граждане, пострадавшие в чрезвычайных ситуациях.
Так, в первом квартале этого года получателями социальных услуг стали 390 граждан, пострадавших во время пожара в торговом комплексе «Адмирал». Также расширен перечень тех, кто имеет право на бесплатное получение социальных услуг, а порог бедности, при котором предоставляются бесплатные услуги, повышен до полуторной величины прожиточного минимума, установленного в Татарстане (8563,5 рубля – для пенсионеров; 11160 рублей – для трудоспособного населения), что на 12,4 процента увеличило долю клиентов надомного обслуживания.
Рыночные механизмы действенны и в госучреждениях нашей сферы. Сегодня 85 процентов учреждений (99 автономных и девять бюджетных) оказывают населению дополнительные платные социальные услуги, что позволило госорганизациям заработать около 66 миллионов рублей.
– Татарстан занимает второе место среди регионов ПФО по долгам по зарплате. В начале года вы объясняли это «сезонностью». Почему ситуация не изменилась до сих пор? В каких районах республики наихудшая ситуация по зарплате и на рынке труда?
– Долги по зарплате на общую сумму 44,9 миллиона рублей сегодня имеют шесть татарстанских предприятий. Основная сумма долгов, 89,5 процента, приходится на строительную отрасль, а там в большинстве случаев задолженность образуется к концу года и длится до лета следующего. Это связано в основном с сезонным характером производства.
Среди муниципальных образований больше всего долгов по зарплате в Нижнекамском районе (более 36 млн рублей), значительно меньше – в Лаишевском (3 млн), Мамадышском (свыше 2,8 млн), Лениногорском (1,5 млн) районах и в Казани (более 1,38 млн рублей). Задолженность сформировалась как из-за отсутствия собственных средств у предприятий и организаций, так и по причине недобросовестности работодателей и недоступности кредитных ресурсов.
– Сколько людей, по вашему мнению, работают на «сером» рынке и что делается для легализации занятости?
– Сегодня на «сером» рынке занято почти 250 тысяч человек. В основном они работают в сфере торговли, автосервиса, строительства и ремонта жилья, транспорта. Эти люди, похоже, не представляют последствий – полного отсутствия социальных гарантий в случае потери работы, утраты трудоспособности, рождения детей, а также каких-либо прав на достойное социальное обеспечение в будущем.
Наше министерство во взаимодействии с органами местного самоуправления муниципалитетов, с территориальными отделениями Пенсионного фонда, Фонда социального страхования, Федеральной налоговой службы, Государственной инспекцией труда и органами прокуратуры ведет работу по снижению неформальной занятости. Влияем на «проблемных» работодателей, выявляя их с помощью населения по телефонам «горячей линии». На заседаниях территориальных комиссий им разъясняют, почему необходимо официальное оформление трудовых договоров с работниками, как важна выплата реальной зарплаты.
О негативных последствиях работы без оформления трудовых отношений и применения «конвертных» форм оплаты рассказываем населению. Кроме того, с мая этого года в республике для граждан организована возможность сообщать о фактах неформальной занятости, неофициальных выплат заработной платы через государственную информационную систему «Народный контроль». Министерство регулярно мониторит результаты работы по снижению неформальной занятости. Еженедельно анализируем их на совещаниях в режиме видеоконференций с руководителями территориальных комиссий по вопросу легализации «серого» рынка труда.
– Ужесточение требований к трудовым мигрантам повлекло их отток и, как следствие, высвобождение рабочих мест. Занимают ли их наши безработные? Как в целом обстоят дела с иностранными работниками?
– Неутешительные прогнозы экспертов об оттоке иностранной рабочей силы сбылись лишь отчасти. Конечно, мигрантов стало меньше, но они все же едут. За пять минувших месяцев в республике оформлено 11986 патентов трудовым мигрантам, выдано 1656 разрешений на работу. Для сравнения: на аналогичный период прошлого года было оформлено 12296 патентов и выдано 3591 разрешение на работу.
Вакантные места, требующие определенной квалификации, предполагаемые для граждан из ближнего и дальнего зарубежья, жителями республики не заполняются. Основная причина этого – несоответствие наших безработных требованиям работодателей в плане квалификации, опыта работы по специальности, состояния здоровья и т. п. Кроме того, существует территориальное несоответствие спроса и предложения рабочей силы: большая часть вакансий имеется в Казани, где реализуются крупные инвестиционные проекты, а основная часть безработных зарегистрирована в других городах и районах республики. А вот вакансии подсобных рабочих, бетонщиков, водителей, каменщиков, плотников, кондукторов, маляров-штукатуров продолжают заполнять в основном иностранные граждане.
В целом же отток мигрантов относительно невысок – около 16 процентов. Наиболее явно мигранты ушли из сферы ЖКХ, сельского хозяйства, трудовой деятельности для обеспечения личных, домашних и иных подобных нужд. Что касается домашнего хозяйства, отток частично был компенсирован украинскими беженцами. Другое дело – ЖКХ и сельское хозяйство. Конечно, мы не погрязли в мусоре, но стали реже убирать в подъездах. Дворникам навязывают по 2–3 участка, которые они едва ли в силах обслужить.
Стройки вначале тоже недосчитались мигрантов, но кризис затронул Таджикистан, а потом и Узбекистан. Люди, чтобы кормить свои семьи, вновь обратились к России. И все-таки падение рубля ослабило желание трудовых мигрантов хвататься за любую работу. Если раньше при конвертации зарплата в 20 тысяч рублей превращалась в 700 долларов, то сейчас она уменьшилась вдвое.
Повлияло общее ухудшение ситуации на рынке труда, так как многие предприятия оптимизируют свои расходы, зачастую сокращая штаты. Еще одна причина оттока мигрантов – высокая стоимость легализации. Им необходимо заплатить за патент, за подготовку к экзамену по русскому языку, истории, основам законодательства России, да и за сам экзамен, а также потратиться на полис добровольного медицинского страхования, медицинские справки, сертификат об отсутствии заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека… «На круг» выходит 15–16 тысяч рублей.
Еще одна существенная, на мой взгляд, причина – не очень гибкая миграционная политика. Мигранты попросту не успевают оформить все документы в 30-дневный срок. Более того, после сдачи необходимых документов большинство мигрантов не могут получить готовый патент до двух месяцев. В этом случае возникает проблема продления регистрации, что автоматически ставит мигранта в нелегальное положение. При отсутствии разрешительных документов правоохранительные органы нередко выдворяют мигрантов.
