Среди большой войны жестокой,
С чего – ума не приложу,
Мне жалко той судьбы далекой,
Как будто мертвый, одинокий,
Как будто это я лежу,
Примерзший, маленький, убитый
На той войне незнаменитой,
Забытый, маленький, лежу.
Александр Твардовский «Две строчки»
Как только не называют начавшуюся в ноябре 1939 года советско-финскую войну: «неизвестная», «забытая», «незаконченная», «зимняя». Твардовский дал ей определение «незнаменитая». И в этом ее горькая, трагическая правда – чести и славы советскому оружию она не принесла. По жертвенности и несопоставимости потерь, понесенных врагом и Красной Армией, она уступает разве что пришедшей вслед за ней другой войне – Великой Отечественной.
Сегодня, когда ее ветераны чуть ли не наперечет, что уж говорить про участников финской войны? Из героев этой публикации в живых нет ни одного. Но память о них хранится в сердцах родственников, архивных папках, газетных вырезках, в скупых прижизненных воспоминаниях их самих.
Были сборы недолги…
«Рахимов Баки Сингатуллович родился в 1913 году в селе Нижняя Кня Балтасинского района в семье крестьянина. Окончил начальную школу и школу ФЗУ, работал слесарем в Казани. Участник советско-финляндской войны (1939–40 гг.) Пулеметчик 109-го разведбатальона 86-й мотострелковой дивизии. Отличился в бою на острове Койвисто-Бьёркё. Погиб 3 марта 1940 года». Короткая, как справка, биография. А вот чтобы разложить в хронологическом порядке документально-публицистическое досье на героя-отца, собранное дочерью Раисой Бакиевной Рахимовой, не хватит и нескольких столов! Подлинники документов, газетно-журнальные статьи, фотографии, ксерокопии, буклеты… Вот выписка из наградного листа за подписью командующего 7-й армией Северо-Западного фронта Мерецкова и члена военного совета Штыкова:
«В ночь на 23 февраля, в 22-ю годовщину РККА, 109-й отдельный разведывательный батальон получил задачу: занять остров Койвисто-Бьёркё. В 21.00 две группы батальона начали выдвижение по льду, но сразу же попали под заградительный огонь береговой батареи. Тогда комбат принял решение: под прикрытием пулеметов и артиллерии произвести разведку острова небольшой группой добровольцев. В ее состав вошел и красноармеец Рахимов.
Скрытно приблизившись к вражескому берегу, разведчики обнаружили там проволочные заграждения и стволы двух орудий. Командир группы старший лейтенант Васильев решил зайти к ним с тыла. Продираясь сквозь колючую проволоку, карабкаясь по круче, разведчики проникли в тыл вражеской батареи, с ходу ее атаковав. Финны бежали, бросив не только пушки, но и оружие, рацию, телефон.
В это время в районе селения Саренлял открыла огонь другая береговая батарея. Разведчикам пришлось атаковать и ее. В 5.00 они наткнулись на дот, в котором горел свет. Внезапное появление красноармейцев так ошеломило финнов, что они бросились наутек, не успев надеть верхнее обмундирование, оставив гранаты и 20 пулеметных лент. Спустя час разведчикам удалось захватить еще одну долговременную огневую точку. Кроме того, в глубине острова они обнаружили скопление пехоты численностью до батальона. Под прикрытием тумана, проделав проходы в проволочных заграждениях, группа без потерь вернулась к своим, доставив командованию ценные сведения, которые помогли нашим частям занять остров без артиллерийской подготовки».
– В этой вылазке Баки был ранен в руку, но остался в строю. А неделю спустя он погиб в бою за остров Тапурянсари. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1940 года «За образцовое выполнение боевых заданий на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленную при этом отвагу рядовому Рахимову Баки присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно)».
– Вы, Раиса Бакиевна, прямо как «красный следопыт»! С чего у вас это началось?
– Как-то в газете «Советская Татария» от 18 апреля 1969 года я прочитала статью «Доблести отцов не померкнуть», посвященную памяти бойцов и командиров 86-й Краснознаменной имени ТАССР мотострелковой дивизии. В ней упоминался и погибший в бою разведчик Рахимов, похороненный в братской могиле на острове Вихревой в Выборгском заливе. Под статьей подпись: В.Курюхин, инженер-механик, г.Зеленодольск. Я разыскала автора, разузнала у него, где проходили бои, где находится могила. И отправилась по следам отца. С тех пор моя жизнь превратилась в своеобразную «книгу памяти», которую я пополняю по сей день. Отыскала отца моей одноклассницы Аркадия Петровича Снегирева, с которым папа уезжал на фронт. Вот что он рассказал:
«С Баки мы встретились на сборном пункте в школе на улице Большая Красная, где пробыли три дня. Нам выдали зимнее и летнее обмундирование. Нагрузившись, как верблюды, поехали на вокзал. Везли нас в товарных вагонах целый месяц до Кировска. Отсюда до линии фронта –
Надо отдать должное ее неистощимой энергии, настойчивости, недюжинному таланту поисковика. Во многом благодаря ее активному участию улица Управленческая в поселке Левченко, где до войны в бараке жила их семья, носит имя героя.
– До войны папа работал на фабрике кинопленки – сейчас на здании ОАО «Тасма-Холдинг» установлена мемориальная доска. В армию его провожали в декабре. Папа говорил маме: «Марфуга, не ходи, холодно, мороз». Да разве она могла не проводить любимого? Вернулась с обмороженными щеками. Они очень любили друг друга. Папа работал помощником машиниста паровоза, и когда он возвращался из рейса, она всякий раз ходила его встречать. «Моя голубка идет!» – папа звал ее голубкой. Как я помню папу? Как он, придя домой, высыпал из своего железнодорожного чемоданчика на стол яблоки. Когда уходил в армию, наказывал маме: «Береги Райсану, дочку береги!» Мама была беременной – 21 июля 1940 года родился мой братик Рафаэль.
В последнем письме с дороги на войну Баки Рахимов писал жене:
«Марфуга, дорогая! Целую тебя, а также доченьку Райсану. Как тоскую по вам, как хочется вас обнять. Приехали в Эстонию. Куда дальше повезут, неизвестно. Нас расквартировали по домам в колхозе „Новая горка“. Моя хозяйка Ефимова Клавдия Федоровна. Обо мне не беспокойся, жив буду – вернусь. Как мы хорошо заживем тогда! Постарайся хорошо воспитать доченьку. Марфуга, у нас в жизни были, конечно, разные времена, но ты вспоминай только хорошие. Если погибну, придется тебе на работу устроиться. Постарайся быть сильной, не сдавайся. До свидания. Ленинградская обл., гор. Кингисепп, Большелугский р-он, п/о «Новая горка». Передать Ефимовой для Рахимова. 17 янв.
«Зимняя» война длилась три месяца и 12 дней. За этот срок звание Герой Советского Союза получили 412 военнослужащих.
Художник, что рисует бой
Мансур Рахимов в армию призывался дважды: в ноябре 1939-го – на Балтийский флот артиллеристом, а в январе 1942-го – на Северный морским пехотинцем. Вот фрагменты его интервью, которое он дал в возрасте 94 лет:
«Я родился в 1917 году в Старотатарской слободе Казани. С детства любил рисовать – это увлечение передалось мне от мамы Фатимы, которая работала вышивальщицей на предприятии торговца азиатской обувью Гайнутдина Сабитова: ткала ковры, вышивала ичиги и калфаки. После окончания школы учился в ФЗУ, работал на меховой фабрике. В те годы в газете «Мехчи» появились мои первые рисунки. В 1937 году поступил в художественное училище, одновременно работал художником в
Таткнигоиздате.
В начале ноября 1939 года меня призвали в армию. Сначала нас привезли в Кронштадт, потом направили на эстонско-финскую границу. 211-я флотская батарея располагалась посредине Финского залива, напротив острова Сескар. Зима в том году была очень холодной, а на нас только тонкие бушлаты, ботинки, на голове – бескозырки. Позже выдали шапки, но промозглый сырой ветер с моря продувал насквозь, и от него не было спасения.
На душе было тревожно, да и по скоплению войск, техники догадывались, что готовится
…30 ноября ночью наши войска в нескольких местах перешли границу с Финляндией. Но нам стрелять особо не пришлось. И в атаки мы не ходили. Из нашей батареи в боях участвовал только краснофлотец Посконкин – он был отличным лыжником. За мужество при спасении командира ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Командование планировало закончить операцию за две недели и отправило солдат воевать в карельские леса без теплой одежды. Многие из них проходили через нашу батарею. На красноармейцах были буденновки, ботинки, редко у кого валенки, вооружение – трехлинейка со штыком. А потом резко ударили морозы, температура была минус 40 градусов, местами и ниже. Замерзала смазка отката тяжелых пушек, техника застревала в снегу.
Но меньше всего к войне оказались готовы люди. У бойцов не было даже палаток, спали у костров прямо на снегу. А у финнов почти вся армия в валенках и полушубках, у всех поголовно масхалаты. Местность они знали как свои пять пальцев, к тому же все были отличными лыжниками и снайперами. Именно их лыжные летучие бригады сводили почти на нет сто-
кратное превосходство Красной Армии в танках, самолетах и тяжелых орудиях. Наш комиссар Гречко рассказывал, что под Суомуссалми наши войска потеряли целую дивизию, многие утонули в болоте, замерзли или пропали без вести.
Но и в тех суровых условиях я не расставался с карандашом и бумагой, спешил запечатлеть моих товарищей по оружию, все увиденное. Из этих эскизов родились картины, которые уже в мирное время выставлялись на многих музейных экспозициях».
Фронтовые зарисовки и личные фронтовые вещи ветерана двух войн хранятся в школьном музее татарской гимназии №2.
Вернулся солдат с фронта
С Иваном Тихоновичем Рыжовым я встретился в Йошкар-Оле. Он чудом уцелел в боях на Карельском перешейке, потом воевал с фашистами в Великую Отечественную войну, с которой вернулся кавалером Золотой Звезды. Горька и тяжела его солдатская «окопная» правда о той «неизвестной» войне:
«Весть о начале военных действий против белофиннов нашу пехотную дивизию, которая только недавно совершила изнурительный пеший марш-бросок от Орла через Москву на Минск, застала неожиданно. Дивизию построили, и комдив сообщил, что отбираются добровольцы, желающие ехать „освобождать финский народ“. Шапкозакидательские настроения тогда были очень сильны – все мы, как один, изъявили желание ответить белофиннам, как тогда писали газеты, «тройным ударом».
Нас погрузили в товарные вагоны и повезли на фронт. Дивизии пришлось воевать на Выборгском направлении. Мы оказались там в тот момент, когда наступавшая до нас пехота погибала перед бетонными бастионами линии Маннергейма. Брошенные с ходу в лоб свежие силы успеха не имели.
Еще одним «сюрпризом» были финские снайперы. Из-за того, что, как говорили, они прятались на деревьях, их прозвали кукушками. Не меньше, чем от снайперов, мы страдали от холода. Приходилось согреваться водкой.
Во время штурма линии Маннергейма меня тяжело ранило в руку. Санитар Мишка Карпов из соседней с моей деревни ножом разрезал рукав шинели, туго перевязал руку и поволок меня, полуобморочного, на салазках к санчасти. Когда ко мне возвращалось сознание, сквозь туман в глазах я видел над собой снежные вершины сосен, а в ушах
Забытых войн не бывает. Ничто не забыто, никто не забыт…
Фотографии из фондов РГАКФД
