Продолжаем публиковать отклики на предложенную газетой тему «Не похожие на других». Сегодня мы знакомим читателя с воспоминаниями Флюры Маснавеевны Галеевой о своем брате Ильдаре Ханове — известном скульпторе, художнике, философе, целителе, создателе архитектурно-духовного ансамбля Вселенский храм религий в поселке Аракчино.

Пожалуй, первое воспоминание моего детства сохранило в памяти двоих братьев Ильдара и Ильдуса. А когда уже в зрелые годы Ильдар приступил к возведению уникального архитектурного ансамбля, ему активно помогал и младший брат Ильгиз. Железная винтовая лестница на второй этаж, пристрой около дома, выставочный зал, самый большой купол – дело его рук.

Свой замысел Ильдар объяснял чудотворным видением: 12 апреля 1994 года явившийся ему Иисус якобы сказал: «Ты должен начать строить Вселенский храм. Человечество дошло до такой черты, что откладывать уже нельзя ни на день. Приступай сразу же, к тебе придут люди и помогут тебе».

Храм, согласно предначертанию свыше, строился на месте нашего старого дома. Причем брат не разрушил его, а сделал духовным центром будущего комплекса. Говорили, что в прежние времена здесь стояла мечеть. И верно: когда стали копать, из земли показались обломки плит с арабскими надписями.

Сколько Ильдара помню, он всегда рисовал. Думаю, эта способность передалась ему от мамы, у нее тоже была к этому тяга, особенно ей удавались цветы. Помню, брат принес с луга пышный букет. Цветы нарисовал карандашом на бумаге, но не было красок, чтобы их расцветить. Тогда он растер в ладонях лепестки и попытался перенести их цвет на лист – ребенок же! Но эксперимент не удался. Как он расстроился! Ведь до этого у него получалось раскрашивать рисунки свеклой и морковью.

Став повзрослее, он сам отыскал в Казани художественную школу. Окончил ее, сдав все экзамены, за два года вместо семигодичного курса обучения. У брата уже тогда были очень хорошие рисунки.

Ильдар рос благонравным, скромным, никогда не слышала от него плохих слов. Внешне был очень спокойным – все держал внутри себя. Не потому ли его израненное сердце в конце концов не выдержало?

Однажды он дал мне совет: «Если что у кого просить, то только у Всевышнего». Наверное, он сам не раз обращался к нему во время возведения Вселенского храма, на который не попросил у государства ни копейки, строил его исключительно за счет своего труда целителя и материальной помощи спонсоров-единомышленников. В последнее время он спал не больше двух-трех часов в сутки. Кто бы и в какой час к нему ни обратился, никому не отказывал, а ведь к нему шли многие. Сейчас они вспоминают: «Ильдар был гостеприимным, удивительно проникновенным, а после его лечебных сеансов чувствовали себя, словно заново родились». Он помогал людям до конца своих дней, спасая от алкоголизма, табакокурения, наркотиков даже тех, на кого махнули рукой врачи. Лечил по 16–20 часов в сутки. Говорил, что духовной энергии ему вполне хватает в отличие от физической – иногда от усталости у него подкашивались ноги. Меня, как врача, это очень беспокоило.

Часто спрашивают: «Кто был самый близкий друг его молодости?» У него в друзьях были многие из «шестидесятников»: Евтушенко, Галич, Окуджава, но я всегда отвечаю: «Высоцкий!» Они познакомились в общежитии ГИТИСа, потому что в общежитии художественного института имени Сурикова моему брату места не нашлось. Высоцкого поражало в Ильдаре его феноменальное умение ставить точный медицинский диагноз.

Владимир часто приходил к Ильдару в мастерскую, которую брат снимал в Товарищеском переулке (этого дома сейчас уже нет). Он тогда развелся с женой, очень нервничал, много курил и много писал. Бывало, испишет листок, скомкает и бросает на пол, а Ильдар все эти комочки подбирал, разглаживал и сохранял. Но когда мастерскую затопило, все эти многочисленные «черновики» поэта пропали в воде вместе с картинами самого Ильдара. Брат пережил тогда жуткий стресс.

Когда Высоцкий приехал с концертами в Набережные Челны, Ильдар (он там тогда работал) оформил его в бригаду сварщиков. И не прогадал. Высоцкий обладал каким-то секретом особенного способа сварки металла, которому всех тут же и обучил. Перед его отъездом бригада получила большую премию, которую решила отдать своему знаменитому партнеру. Насовали ему деньги во все карманы и даже в гитару!

В Челнах брат пережил один из самых трагических периодов творчества. Связан он со скульптурой «Родина-мать», установленной в мемориале Победы в 1975 году. Местное руководство восприняло ее в штыки, звучали даже угрозы. Брат воспринял все это настолько всерьез, что боялся ареста и больше месяца прятался внутри скульптуры. (Во время заливки бетона там образовалась полость, которую приспособили под жилое помещение.) И это в то время, когда иностранные специалисты, работавшие тогда на КамАЗе, называли эту его скульптурную работу самой яркой достопримечательностью автограда!

Многие интересовались: «Почему у тебя, как у всех нормальных людей, нет полноценной, благополучной семьи?» На что он отвечал: «Во-первых, не у всех, даже „нормальных“ людей складываются благополучные семейные отношения. Во-вторых, у меня замечательная семья: отец, мать, братья, сестры». Он признавался, что у него, до 30 лет целиком посвятившего себя йоге, чисто физической близости с женщинами не было – просто дружеские, порой нежные отношения. «Женщины тогда обращали на меня гораздо больше внимания, чем я на них». И еще он говорил, что просто жизнь его расписана не по минутам, а по секундам. Для личностей, ниспосланных в мир с определенной высокой целью, это нормальное состояние.

У Ильдара была официально зарегистрированная московская семья. И официальная жена Наташа. От этой любви у Ильдара родилась дочь Юлия Ханова, в которой отец души не чаял. Она и сейчас живет в столице. По не зависящим от него причинам брат не мог жить вместе со своей семьей, но до конца жизни поддерживал и жену, и дочь. Увы, Наташи уже нет в живых…

Наверное, таким целителям, каким был брат, женской любви доставалось гораздо больше, чем необходимо мужчине. Но так ли важны были для него земные чувства? Он лечил многих женщин от бесплодия и, если узнавал о рождении младенца, радовался, как дитя. У него были возможности в корне изменить свою судьбу. Возможно, он плодотворно жил и творил бы за рубежом, если бы живописец Сикейрос все-таки смог заполучить брата из Советского Союза для большой работы в Нью-Йорке, где готовился к росписи штаб-квартиры ООН. Или если бы его заполучили Джавахарлал Неру и Фидель Кастро, вынашивавшие идею Вселенского храма на своей родине. Но возвести Храм мировых религий Ильдару выпало в веротерпимом, многонациональном Татарстане.

Брат часто говорил мне, что проживет до 90 лет. Но когда он заболел, отчетливо помню, как во сне ко мне пришла наша мама и молча, лишь кивком головы, попросила: «Помоги ему». Чем я, простая смертная, могла помочь ему? Он и жизнь свою прожил как человек не от мира сего. Даже свою пенсию оформил с большим опозданием. Мизерный ее размер, кстати, ничуть его не смутил.

У знаменитого художника и просветителя Николая Рериха, который горячо поддерживал богостроительные идеи брата, есть такие стихи: «Спросят – как перейти жизнь?/Отвечайте – как по струне бездну -/ Красиво, бережно и стремительно!»

Именно так брат и прожил свою жизнь. В часы его погребения на холодном небе февральского дня вдруг засветилась радуга – верный знак, что уходит святой человек…

Записала Зиля НИГМАТУЛЛИНА