Жительница Нижнекамска Наталья Яковлевна Гладких отметила 100-летний юбилей
Чего только не было на ее веку! А чего и не было. Богатства, например, не было. Покоя не было. Дивана не было до самой пенсии – одни кровати: домишко маленький, а семья большая. Диван, новые добротные стулья, магазинные вместо старых самодельных, а также именные часы и почетную грамоту – все это богатство совхоз подарил своей лучшей доярке по случаю ухода на пенсию и в знак большой признательности. Ей первой в совхозе была оказана такая честь. Честь на ее веку была. А теперь вот она и сама – век.
-Ты кто? – спросила она меня и протянула руки. – Подойди поближе!
Руки у нее оказались доверчивые, прохладные, тонкие, почти невесомые, мало похожие на крестьянские, с двенадцати лет знавшие деревенский труд.
– Пойди накорми ее! (меня то есть), – забеспокоилась она, обращаясь к Татьяне, младшей дочери. Такое уж правило у Натальи Яковлевны: вошел человек в дом, значит, первым делом надо его приветить, накормить, а потом и разговоры говорить. Понемногу она успокоилась (а как тут не забеспокоиться, если к ней теперь ходят нечасто, потому что и ходить-то особо некому – все ровесницы давно в мир иной ушли…). И мы с Татьяной Андреевной сели говорить те самые разговоры, а она тихо задремала в своем кресле, заботливо, несмотря на жару, укутанная дочерью в теплый плед.
Родилась Наталья Яковлевна на Урале, там и жила, вышла замуж, там родила детей. В грозный год родилась. Да что там, в те самые дни, когда началась Первая мировая. Гражданскую она запомнила уже какой-то смутной детской памятью: они прячутся
В приходской школе ее научили главному: читать, писать, складывать цифры. В семье стала не первой, но самой грамотной. Грамоту знал и глава семьи, справный хозяин, пасечник. Однако неразбериха тех лет пошатнула благополучие семьи так сильно, что Наташе, предпоследней из шестерых детей, пришлось пойти в няньки. На другую работу она, сама еще ребенок, пока не годилась.
Жизнь в деревне между тем понемногу просветлялась, люди теперь были не просто крестьянами – колхозниками. Наташу как самую грамотную и способную среди деревенской молодежи отправили на, как бы сейчас сказали, продвинутые курсы – учиться на тракториста. На трактористку то есть. Теперь даже деревенские уважаемые старики смотрели на нее с почтением. Неудивительно: в то время тракторист и в городе был заметной фигурой, а уж на селе и вовсе
Потом в стране опять настала мирная жизнь, и вернулись в деревню уцелевшие мужики. К Наталье посватался самый видный парень. Все говорили: повезло! Ей и в самом деле повезло. Лет-то уже было за тридцать – по всяким меркам для невесты многовато, а в послевоенные годы, когда мужчины были наперечет… Да что тут объяснять!
С детьми торопилась: в тридцать три года родила Настасью, в тридцать восемь – последнюю, третью, Танюшу, а между ними Бог дал сына. С ними, с тремя, и осталась вдовой. Совсем молодым ушел из жизни ее дорогой Андрей: сердечный приступ – и не стало человека. Сердце у него стало шалить после пожара: дом их сгорел дотла. Спасибо судьбе, что все остались невредимы. Хибарка какая-то в качестве жилья на время нашлась… Через год в ней и скончался Андрей Гладких, так и не успев поставить новый дом. В этом убогом уголке они и жили – Наталья, беззаветная труженица, и ее трое несовершеннолетних.
Сватались к ней и вдовцы, и неженатые. Только замуж Наталья Яковлевна больше не пошла. Так в строгости и прожила. Верность мужу хранила и детей жалела: вдруг отчим станет обижать? Над детьми она была как орлица: посмел бы кто тронуть!
Работы в колхозе, потом в совхозе хватало. Чтобы быть поближе к дому, ушла Наталья из трактористов. Но и на ферме с телятами, с коровами возилась чуть ли не сутками. Дочки помогали. Домашнюю работу тоже делили на всех – берегли Наталью ее рано повзрослевшие дети, пока не разъехались по стране: старшая Настасья стала железнодорожницей, вышла замуж, уехала в Чувашию, работала дежурной по станции. Отбыл в Чебоксары сын. Благословила Наталья Яковлевна на самостоятельную жизнь и Татьяну.
Ради Настиного первенца, своего первого внука, Наталья Яковлевна рискнула наконец-то выйти на пенсию и оставить свою уральскую деревню, где были прожиты ее без года семьдесят лет. Теперь ее заботой были внуки. Сначала – Настины, потом трое сыновьих, потом – единственный Татьянин: ради него и младшей дочки она в последний раз поменяла прописку на нижнекамскую.
– Мне только немного за шестьдесят – и то с внуками тяжело, – удивляется Татьяна Андреевна. – Как же она со всеми справлялась? Ей ведь было уже далеко за семьдесят!
От троих детей у Натальи Яковлевны шестеро внуков и десять правнуков. Она уверена: будут и праправнуки на ее веку. Старший из правнуков уже окончил московский институт и получил профессию железнодорожника, в столице работает. Самой младшей правнучке еще нет и года.
На юбилей к Наталье Яковлевне соберутся все поколения. Она об этом знает и ждет. Правда, иногда, сама себе не веря, вдруг ахнет: «Сколько же мне лет-то? Батюшки! Неужели сто?» Потом посидит подумает: «Цыганка мне еще в молодости нагадала, что проживу до ста одного года…» Еще посидит, еще подумает: «Неужели мне еще целый год жить?..»
– Не подумайте, что она ропщет! – поясняет Татьяна. – Это мама так шутит! Да и шутит-то так, потому что годы для нее стали длинными… Особенно с тех пор, как она в 91 год сломала шейку бедра. Врачи не надеялись, что встанет! А мама поднялась! Вот какой у нее запас прочности! В девяносто пять еще «бегала» в магазин за продуктами! В больницу-то ее уговорили впервые сходить лет в восемьдесят! «Зачем докторов зря беспокоить!» – вот «девиз» по жизни.
Она и сегодня не любит лежать. Хотя уже передвигается только по комнате и только с посторонней помощью. Недавно к ней приходил нотариус для оформления кое-каких бумаг. Очень сомневался, что столетняя женщина окажется достаточно дееспособной. А она так разумно все ему разъяснила, что молодой нотариус только диву дался.
Покладистая, уживчивая, Наталья Яковлевна никогда никого не осуждала и не обсуждала, как и полагается верующему человеку. Сидеть на лавочке ей всегда было недосуг – вся в трудах, в заботах. Чего никогда не умела, так это копить деньги. Впрочем, и копить-то было нечего… Вдова с тремя детьми, она всегда знала цену заработанным деньгам. Особенно щепетильно относилась к чужим: не приведи случай – в магазине копейку передадут! Пойдет отнесет: вот, возьмите, вы ошиблись! Детей всегда учила: другим отдай то, что получше, а себе оставь, что останется. Этого маминого урока Татьяна придерживается всю жизнь, хотя сама уже бабушка. Видно, Бог Наталью Яковлевну за это добросердечие и наградил такой долгой жизнью.
Детей Наталья Яковлевна никогда не наказывала. Посмотрит с укором – и от этого «наказания» им становилось так невыносимо стыдно, что и не рассказать. Зато дети всегда чувствовали ее защиту. Татьяна признается: даже сейчас, при всей маминой немощи, она чувствует себя защищенной только потому, что мама у нее есть.
Подарков Наталья Яковлевна детям тоже не дарила: не на что было их покупать. Только однажды соткала всем по половику – в приданое. Они хранят эти домотканые половики как дорогую семейную реликвию.
Недавно распорядилась: «Ты, Таня, всем дай денег с пенсии к моему дню рождения! Никого не обидь!» И сейчас заботится о своей семье, о том, чтобы в доме были мир и согласие. А как же, ведь дети, внуки, правнуки, скоро, надеется, и праправнуки – это же ее продолжение и продолжение ее дорогого Андрея…
