27 июля исполняется 173-я годовщина со дня смерти великого русского поэта М.Ю.Лермонтова, 200-летие со дня рождения которого будет отмечаться 15 октября нынешнего года. Над загадками, которые до сих пор сопровождают роковую дуэль поэта с Николаем Мартыновым, размышляет наш постоянный автор.
«От сделанного мною выстрела он упал, и хотя признаки жизни еще были видны в нем, но уже он не говорил. Я поцеловал его и тотчас же отправился домой…»
Из ответов отставного майора Николая Соломоновича Мартынова на вопросные пункты Окружного пятигорского суда после убийства им на дуэли поручика Лермонтова.
Довольно странное, мягко говоря, поведение убийцы. Почему убил, если тут же поцеловал? И почему поцеловал, если так жаждал убить? Почти два века биографы Лермонтова безуспешно бьются над тайной роковой дуэли. В ней всe тайна, с какого боку ни приступи. Достоверно известно лишь одно: состоялась она 15 июля 1841 года у подножия горы Машук. А дальше начинаются сплошные загадки… Еще свежи память и боль от выстрела на Черной речке, лишившего Россию величайшего ее поэта. И вот снова! Но тогда был безразличный к славе России иноземец. «Не мог он знать в сей миг кровавый, на что он руку поднимал…» А Мартынов? Уж он-то должен был знать!
Они были знакомы давно, со времен школы юнкеров. Лермонтов, награждая однокашников прозвищами, прозвал Мартынова, учившегося годом младше, Мартышкой. Причиной послужила, должно быть, не только располагавшая к тому фамилия, но и тонко подмеченная забавная переимчивость младшего товарища. Мартынов единственный из юнкеров, что поголовно фехтовали на эспадронах, вслед за Лермонтовым выбрал саблю. Вслед за Лермонтовым он стал участвовать и в рукописном училищном журнале, помещая там свои стихи. В боях на саблях, несмотря на небольшой рост, сутуловатость, нескладную фигуру, неизменно первенствовал Лермонтов. Но в поэтическом ристалище побеждал Мартынов: однокашники единогласно предпочитали его рифмованные опусы лермонтовским творениям.
Весьма удачно отплатил Мартынов Лермонтову и за Мартышку, наименовав того Майошкой по имени уродливого, злого на язык героя французских сатирических листков горбуна Майо. Дразнилка прочно приклеилась. Но Лермонтову сравнение даже понравилось, и, невзирая на взаимные пикировки, они с Мартышкой во время учебы тесно приятельствовали. Лермонтов охотно посещал и дом Мартыновых не в последнюю очередь, вероятно, из-за двух сестер-красавиц.
Сама дуэль таит немало загадок. Почему-то в нарушение всякого дуэльного кодекса на месте не было доктора и даже экипажа для перевозки с места дуэли участника еe в случае ранения. А ведь оружие было выбрано серьезное – стрелялись из пистолетов системы Кухенройтера, тяжелых и дальнобойных
После окончания училища оба оказались на Кавказе. Мартынов, мечтая скорее сделать карьеру и непременно стать генералом, отправился туда добровольно. Лермонтов был сослан за стихи на смерть Пушкина. Судьбы их на Кавказе сложились по-разному. Мартынов, старательно избегавший кровавых стычек с горцами и будучи на год младше, давно уже стал майором, Лермонтов, несмотря на беззаветную храбрость, с которой бросался в любой бой, все еще ходил в поручиках. Время от времени они пересекались. Встречи со старым приятелем всегда доставляли Лермонтову удовольствие. Так было и в последний раз, когда, сделав крюк по пути к месту прохождения службы, он завернул в Пятигорск… Едва остановившись в гостинице и узнав, что в городе сейчас и Мартышка, Лермонтов тотчас послал за ним.
Но явился не совсем тот Мартышка. «Вместо генеральского чина он был уже в отставке майором, не имел никакого ордена и из веселого и светского изящного молодого человека сделался каким-то дикарем: отрастил огромные бакенбарды, в простом черкесском костюме, с огромным кинжалом, в нахлобученной белой папахе, вечно мрачный и молчаливый». Такой словесный портрет Мартынова той поры нарисовал его современник Костенецкий.
Причиной отставки Мартынова была, как поговаривали за его спиной, не совсем чистая игра за карточным столом… Тем не менее встреча приятелей была вполне сердечной. Несмотря на перемену кавалергардского мундира на опереточные бурку и папаху, Мартынов продолжал вслед за Лермонтовым занятия литературой, всякий раз тому подражая: Лермонтов публикует свой гениальный «Валерик», Мартынов тут же сочиняет «Герзель-аул». Но где у Лермонтова восхищение свободолюбием горцев, сочувствие их судьбе: «Горят аулы, нет у них защиты…» – там Мартынов восхищается карателями: «Горит аул невдалеке, / Там наша конница гуляет, /В чужих владеньях суд творит/… /Мы их травили по долинам и застигали на горах». По прочтении лермонтовского «Героя» Мартынов, ни минуты не медля, берется за роман, но герой его романа прямо противоположен Печорину, являя образец кристальной добродетели и нравственности.
Весьма удачно отплатил Мартынов Лермонтову и за Мартышку, наименовав того Майошкой по имени уродливого, злого на язык героя французских сатирических листков горбуна Майо. Дразнилка прочно приклеилась
Вся эта графомания дошла до нас только благодаря тому, что автор еe стал после убийства гения по-своему знаменит. Дошли до нас и эпиграммы, которыми они обменялись не раз. Вот, например, мартыновское послание Лермонтову по поводу его любвеобильности: «Mon cher Michel! /Оставь Adel… /А нет сил/ Пей эликсир. /И вернется снова/ К тебе Реброва. /Рецепт возврати не иной, / Лишь Эмили Верзилиной».
Что такое эпиграмма? Укол адресата остроумием, не претендующий на жизнь в веках. Но одна из двух лермонтовских эпиграмм, адресованных Мартынову, и почти два века спустя заставляет задуматься.
Скинь бешмет свой,
друг Мартыш,
Распояшься, сбрось кинжалы,
Вздень броню, возьми бердыш
И блюди нас, как хожалый!
Хожалый… Что бы это значило? Открываем словарь Даля. «Хожалый» – полицейский солдат, городовой, служитель при полиции. Намекал ли тут на
На музыкальном вечере в доме у Верзилиных, когда один из офицеров музицировал за фортепиано, Лермонтов, по обыкновению устроившись в углу, под оглушительный этот аккомпанемент развлекал дам остроумием, а Мартынов с непременным кинжалом у пояса, облокотясь о фортепиано, расточал комплименты одной из сестер Верзилиных. Но вот удары по клавишам внезапно оборвались, и в полной тишине на весь зал громко прозвучала лермонтовская фраза: «Горец с большим кинжалом!» Не особо новая шутка старого приятеля Майошки. Однако Мартынов вдруг побледнел и, несмотря на все старания Лермонтова закончить инцидент миром вплоть до предложения им прилюдного извинения, довел дело до вызова на дуэль: только стреляться! Да что уж он так взбеленился? И до того Лермонтов не раз потешался над его обликом маскарадного злодея, величая Мартынова страшным горцем. Да. Но по-русски. А на французском, как она прозвучала на вечере у Верзилиных, острота звучит несколько иначе. По французски «горец» – «монтаньяр». А со времен Великой французской революции «монтаньяр» в России означает не только «горец», но и «революционер». Даже в первую очередь «революционер».
Что же получается? Революционер с большим кинжалом? Сопоставляя это с «хожалым» из недавней лермонтовской эпиграммы, неожиданно получаешь странный гибрид – «хожалый революционер». Впрочем, такой ли уж странный? Если прибавить в эту смесь еще и масонство! В России такой «фрукт», скорее, правило, чем исключение. Начиная от организатора всех терактов «Народной воли» известного провокатора Евно Азефа или убийцы Столыпина Дмитрия Богрова и заканчивая не менее незабвенным Иосифом Виссарионовичем, которого ряд историков упорно числит в тех же агентах охранки. Далее, как говорится, везде…
Впрочем, мы отвлеклись. До революций в России было еще далеко. Пока же в условиях запрета своих лож масоны рыли свои подкопы под существующую власть в глубокой конспирации. Может быть, Лермонтов, сам того не подозревая, приподнял завесу тщательно оберегаемой чужой тайны, приоткрыл, да еще и прилюдно, истинное лицо маскарадного горца? И масона Мартынова это не на шутку испугало? Ведь восстание декабристов, как признано историками, было подготовлено братством вольных каменщиков, тайными созидателями мира якобы всеобщего равенства и справедливости. А тень повешенных масонов Пестеля, Бестужева-Рюмина зловеще покачивалась еще во вполне обозримом прошлом. Мало ли что Лермонтов нечаянно сболтнет еще прилюдно, поставив под удар всю тайную ложу?
Конечно, это лишь предположение. Но вполне вероятное. А вот что известно доподлинно, так это масонство Мартынова довольно высокой степени посвящения. И чтобы избежать гражданского суда и быть судимым судом военным, который гораздо мягче карал за такие вещи, отставленный Мартынов обратился с просьбой даже не к военному министру, а к шефу жандармов Бенкендорфу. И разрешение получил. Наказание было удивительно мягким. Мартынов после кратковременной ссылки и церковного покаяния женился, нарожал детей и продолжал благоденствовать после этого «несчастного случая», как выражались тогда многие его знакомые.
Однако и военному суду нужно было
Попробуйте отгадать с трех раз нижеследующего автора: «Вот тебе несколько новостей: Лермонтов убит наповал на дуэли. Оно и хорошо: был человек беспокойный и писал, хоть хорошо, но безнравственно…»
Не догадались? Это неистовый демократ Виссарион Белинский пишет к литератору Николаю Кетчеру 3 августа 1841 года. Вот как допек его Лермонтов насмешками над ним и над Жан-Жаком Руссо, которым Белинский взахлеб восторгался, а Лермонтов утверждал, что его Жан-Жак в России тут же стал бы фельдфебелем. Белинский весь пунцовый аж из комнаты выбегал.
Шутки Лермонтова были иногда, мягко говоря, очень своеобразны. Сделал он, скажем, предложение Екатерине Сушковой. Невеста уже шила подвенечное платье, родня изо всех сил готовилась к свадебному банкету. Но тут и невеста, и родственники, и знакомые родственников получают анонимные письма с ужасающими обвинениями в адрес жениха. Свадьба расстраивается, невеста – в слезах, Лермонтов торжествует – шутка удалась.
Автором анонимных писем был он сам. Тут не одна оскорбленная невеста скажет: убить такого мало! Впрочем, несмотря на невыносимый характер поэта, поручик Лисаневич, например, над которым Лермонтов тоже взял
Мартынов смог. Но, может быть, он не понимал масштаба дарования поэта, не понимал, что имеет дело с гением? Ведь многие совершенно искренне этого не понимали. «Между нами будь сказано, я не понимаю, что о Лермонтове так много говорят: в сущности он был препустой малый, плохой офицер и поэт неважный», – так охарактеризовал в своих воспоминаниях Лермонтова в журнале «Русская старина» за 1888 год генерал-кавалерист А.Арнольди. Да еще и добавил: «В то время мы все писали такие стихи». Но Мартынов, сам не чуждый стихоплетства, думаю, прекрасно понимал и разницу их дарований, и то, на кого он поднял руку. Иначе не стал бы раз за разом выдвигать все новые «истинные» причины вызова на дуэль. То он сообщал, что вступался за честь сестры, которую Лермонтов избрал прототипом княжны Мэри, то поводом оказывалось вскрытие Лермонтовым адресованного ему письма. Однако сестра Наталья изображением себя под именем княжны Мэри нисколько не была оскорблена, а лишь польщена.
С письмом дело обстояло сложнее. Однажды живущие в Москве Мартыновы послали с Лермонтовым Николаю Соломоновичу пакет с письмом матери, куда сестра его Наталья, весьма неравнодушная к поэту, вложила свой дневник, а отец 300 рублей денег. Пакет у Лермонтова был похищен вместе со всем имуществом, что он и описал в повести «Тамань», письма пропали.
Деньги Лермонтов Мартынову вернул из своих средств. Но как он мог знать, что в пакете были деньги и сколько, ведь пакет был запечатан? Может быть, действительно, он вскрыл пакет из любопытства узнать, что пишет о нем в посланном брату дневнике Наталья Соломоновна? Случай, что и говорить, странный, но был он за три года до дуэли и никаких последствий не имел: отношения с Мартышкой оставались дружескими, Лермонтов по-прежнему радушно был принимаем в московском доме Мартыновых. Разве что хозяйка дома сказала в семейном кругу, что впредь никаких оказий, а только казенная почта: «Там, по крайней мере, есть уверенность, что не прочитают».
Но не мог же и Лермонтов выдумать ограбление, чтобы описать его в «Тамани»?
Сама дуэль таит немало загадок. Почему-то в нарушение всякого дуэльного кодекса на месте не было доктора и даже экипажа для перевозки с места дуэли участника еe в случае ранения. А ведь оружие было выбрано серьезное – стрелялись из пистолетов системы Кухенройтера, тяжелых и дальнобойных. Выбрал их Мартынов, хотя, как говорили, пистолеты держал он всего третий раз в жизни, да и то в предыдущий раз пистолет у него разорвало в руках. «Стрелять-то не умел, а убил наповал», – удивленно покачивали головами узнавшие, чем закончилась дуэль.
В тридцатые годы уже следующего века у исследователей истории лермонтовской дуэли появилась даже гипотеза о том, что в поэта стрелял снайпер, засевший в кустах на склоне горы. Отзвук этой гипотезы можно найти в повествовании Паустовского о Лермонтове на Кавказе «Разливы рек». Вот как он описывает одну из сцен дуэли: «Последнее, что он заметил на земле, – одновременно с выстрелом Мартынова ему почудился второй выстрел, из кустов под обрывом, над которым он стоял».
Всe это, конечно, можно отнести к области беллетристики, но вот документ об осмотре тела Лермонтова, подписанный ординатором Пятигорского военного госпиталя И.Е.Барклаем-де Толли, помеченный 17 июля: «При осмотре оказалось, что пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра, при срастании ребер с хрящом, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между пятым и шестым ребром левой стороны и при выходе порезала мягкие части левого плеча, от которой раны поручик Лермонтов мгновенно на месте поединка умер». Такой ход раневого канала может означать только одно: в поэта стреляли сбоку и снизу. Как такое оказалось возможным? Да и то, что «поручик Лермонтов мгновенно на месте поединка умер», опровергается воспоминаниями его слуги Христофора Саникидзе, доставившего тело Лермонтова на арбе в город. Он утверждал, что до половины пути тот был еще жив, тяжело дышал и даже прошептал: «Умираю…» Напомним, что дуэль состоялась в полдень, а тело Лермонтова вез Саникидзе уже часов в 11 ночи. До тех же пор смертельно раненный поэт лежал в полном одиночестве под проливным дождем. Сразу после рокового выстрела разразилась ужасная гроза. Все секунданты позорно сбежали, накрыв тело поэта шинелью.
Сколько было тогда секундантов? Точно неизвестно до сих пор. Как она происходила, тоже покрыто мраком тайны. Троюродный брат Лермонтова Монго Столыпин, якобы присутствовавший на месте дуэли, до самой своей смерти ни словом о ней не обмолвился ни публично, ни в приватных беседах и не оставил никаких воспоминаний. Но он был человеком оригинальных взглядов, считавшим даже, что в истории с Дантесом именно Пушкин вел себя недостойно дворянина.
Секундант Мартынова Глебов, деливший с ним одну квартиру, вскоре был убит в стычке с горцами и тоже не оставил никаких воспоминаний. Еще один предполагаемый секундант, князь Васильчиков, сын канцлера Российской империи, каждый раз излагал картину дуэли по-разному. В последний раз, «решив Мартынова теперь не щадить», он пишет, что Лермонтов пистолет в Мартынова вовсе не направлял, держал его дулом кверху, а когда после команды сходиться к барьеру пауза затянулась и
Мартынов выстрелил…
Кабинет, обитый черным бархатом, со зловещими картинами по стенам, закрыт двойным поворотом ключа, шторы задернуты наглухо, витая чeрная свеча в тяжелом подсвечнике водружена на стол. На этот раз в медиумы приглашен был англичанин, слава о котором далеко опередила его явление в Первопрестольной. Хозяин кабинета чиркнул спичкой, и язычок пламени озарил скупое пространство вокруг себя неверным мерцанием. Медиум откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Так в полном молчании он просидел довольно долго, только руки, вцепившиеся в подлокотники, иногда подергивались, а по лицу пробегала то ли тень дрогнувшего пламени свечи, то ли рябь такой же мгновенной судороги. Внезапно ржавые усы медиума встопорщились, с бледного лица покатились, опережая друг друга, капли пота, тяжелое кресло его заерзало, а свеча полыхнула яркой вспышкой. «Спрашивайт! – тяжело дыша, приказал медиум охрипшим, чужим голосом. – Speak! Please! Говорийт!»
«Мишель!» – позвал мрак за спиной медиума хозяин кабинета. Но лишь потрескивание свечи нарушило мертвую тишину. Хозяин кабинета, прозванный за леденящий холод фигуры и тяжелую поступь Статуей Командора, выждал какое-то время. Мрак безмолвствовал по-прежнему. «Мишель! – позвал хозяин кабинета на этот раз громче, – ты здесь? Мишель, Мишель, отзовись!» Тщетно… Лермонтов не отозвался своему убийце и на этот раз.
Современники вспоминают, что под конец жизни Николай Соломонович Мартынов, потомственный дворянин, член Английского клуба, известный в Москве масон высокой степени посвящения, увлекся спиритизмом и упорно вызывал на сеансах дух Лермонтова, столь же упорно не желавший ему являться. Что так жаждал услышать Мартынов, упрямо тревожа мир теней? О чем не договорили убийца и его жертва?..
